Джон Норман - Мечники Гора

— Как здесь красиво, — восхищённо проговорила Сесилия.

Боюсь, она ещё не привыкла красоте мира природы, всё ещё думая с точки зрения другого, более серого мира, более трагического мира, в котором, трудно себе это даже представить, токсины и яды обычно выбрасывались прямо в атмосферу, в тот самый воздух, которым все создания, большие и малые, виновные и невинные, дышали. Но она была права, не мог не согласиться я, вид действительно открывался прекрасный.

— Для вас подготовили жильё около берега, неподалёку от вольер, — сообщил Таджима.

Позади нас послышались команды и возницы, мастера, пани и наёмники начали возвращаться назад, к обозу. Через несколько енов снова проворчали и затрубили тарларионы и заскрипели фургоны, и колонна начала вытягиваться из леса и скатываться вниз по склону.

— Что это за большое строение около берега? — поинтересовался я.

Оно казалось достаточно большим, чтобы сравниться с инсулой этажей так в семь или восемь.

— Кроме того, — сказал Таджима, — хотя отсюда их не видно, есть ещё несколько галер.

— Но что это за большая постройка? — не отставал я.

— А Ты не узнаёшь? — спросил Таджима.

— Нет, — покачал я головой.

— Это, — с гордостью сообщил Таджима, — корабль Терсита.

Я чувствовал себя крохотным, стоя на берегу перед этим вздымающимся вверх, могучим телом, массивным строением, стоящим в каркасе стапеля, полого спускавшемся к воде.

— Здесь ещё очень многое предстоит сделать, — сообщил Атий, когда-то бывший работником арсенала в Порт-Каре и учеником безумного, полуслепого судостроителя Терсита, прежде гражданина того же самого города, ныне ставшего озлобленным изгоем. — Руль пока ещё не установлен на ахтерштевень.

— Один единственный руль? — уточнил я.

— Конечно, — кивнул мой собеседник.

Обычно гореанская галера управляется двумя рулевыми вёслами, по одному с каждого борта, соответственно рулевых тоже два.

— Мачты ещё надо установить, — добавил Атий. — Их будет шесть, две в корме, две на миделе судна, и две ближе к носу. Нести они будут прямые паруса, по четыре на кормовых и центральных, и по три на носовых.

У обычного гореанского судна мачта одна, и несёт она косой, то есть, треугольный парус. На военном корабле эта мачта делается съёмной, чтобы можно было убрать её перед вступлением в бой. Обычно гореанское судно имеет три или больше паруса, которые по мере необходимости и в зависимости от условий плавания и ветра, поднимаются на длинной, косо поставленной рее. Самый маленький парус называется штормовым.

— Мачты будут постоянные? — спросил я.

— Да, — ответил Атий.

Галера с косым парусом может плыть круче к ветру, но из-за большой длины реи, он подставляет ветру меньшую поверхность парусов. Прямые паруса делаются постоянными, всепогодными, если можно так выразиться, в зависимости от условий плавания их «берут на рифы», то есть, подтягивают к рее, уменьшая тем самым рабочую площадь паруса. Ни мачту, ни рею не надо опускать, чтобы прикрепить дополнительный, или снять лишний парус. В принципе суда с прямыми парусами для Гора не являются чем-то новым. Драккары Торвальдслэнда, например, имеют прямые паруса. Кроме того, у них и рулевое весло одно, оно установлено по правому борту. Борт у корабля определяется когда смотришь с кормы в нос. На земных судах несколько столетий назад рулевое весло тоже располагалось на правом борту, очевидно, именно отсюда пошло английское название правого борта — starboard (от steering board — рулевое весло). Соответственно английское «portside», то есть, левый борт, могло получить своё название от того, что портовые бакены оставлялись слева, когда судно входило в гавань или покидало её. Это правило регулирует движение в акватории порта по пути к причалу и от него, тем самым снижая риск столкновений. Это может быть морской традицией, принесенной на Гор с Земли. Мне трудно судить. В целом на Горе движение левостороннее. При этом способе человек расходится с незнакомцем правым боком, то есть той рукой, которой удобнее работать оружием к чужаку. В гореанском, как во многих других языках, враг и незнакомец обозначаются одним и тем же словом. Безусловно, не все незнакомцы — враги, и не все враги, возможно, к сожалению, незнакомцы. Я отметил, что обшивка судно была выполнена вгладь, или встык, с плотно подогнанным и досками, в противоположность обшивке внакрой, или внахлёст, когда доски как бы наезжают одна на другую. Драккары Торвальдслэнда, например строят методом внакрой. При этом способе водотечность корпуса, конечно, выше, зато судно получается более упругим, и вероятность того, что оно переломится в бурном море меньше.

— Вы, наверное, уже отметили, — сказал Атий, — что киль необычно глубок.

— Само судно тоже не маленькое, — пожал я плечами.

— Даже в этом случае.

Признаться, эта информация заставила меня немного опасаться, поскольку она предполагала, что судостроитель планировал свой корабль не для стремительности и манёвренности, обычных особенностей гореанской галеры, и даже так называемых «круглых судов», но для остойчивости при плавании в условиях суровой погоды. Большинство гореанских судов при таких условиях прячут в портах или их попросту вытаскивают на пологий берег, поскольку они достаточно легки для этого. Многие гореанские капитаны предпочитают не рисковать и не терять берег из виду, так что путешествия в открытом море больше нескольких дней — редкость, кроме моряков Торвальдслэнда. Данное судно, с его размерами и остойчивостью, конечно, могло бы оставаться в море довольно долго. У меня было чувство, что это судно было специально сконструировано для необычного путешествия.

— Такое судно, — закинул я удочку, — могло бы зайти даже дальше Коса и Тироса.

— Возможно, — уклончиво ответил он.

— И даже дальше Дальних Островов, — не отставал я.

— Возможно, — сказал корабел, отводя взгляд.

— Я смотрю, что здесь нет никаких режущих лезвий, по крайней мере, пока нет, — заметил я.

Такие лезвия разработаны, чтобы срезать весла галеры, таким образом, повредив её и приготовив для тарана, обычно в район мидль-шпангоута, что, при достаточно сильном ударе может расколоть и затопить вражеский корабль. Одной из опасностей тарана, кстати, является возможность того, что таранный выступ застрянет в пробоине, что может привести к тому, что атакующий разделит судьбы своей жертвы. Таран, естественно, разработан таким образом, чтобы минимизировать эту возможность, и облегчить его вытаскивание задним ходом. Некоторые конструкции даже имеют расширяющийся гребень, который ограничивает проникновение в борт цели. Тем не менее, даже в этом случае давление иногда развивается такое, что таран, опасно далеко проникает внутрь и застревает в корпусе жертвы. Некоторые капитаны предпочитают в последний момент снизить скорость, дабы минимизировать вероятность этого. Нет никакой необходимости разрубать корабль противника пополам, чтобы гарантировано его разрушить. Если вражеское судно наберёт воды достаточно, чтобы затонуть, таран сделал своё дело. Режущие лезвия, кстати, были изобретением Терсита, сделанным много лет назад. Вскоре они стали обычными на всех длинных кораблях, даже с Коса и Тироса.