Джон Норман - Мечники Гора

— Судно слишком массивно для того, чтобы они были эффективными, — развёл он руками.

Тут Атий был прав. Обычная галера легко уклонилась бы от таких устройств.

— И тарана, как я вижу, нет, — констатировал я.

— В нём нет необходимости, — сказал мой собеседник.

— Полагаю, что так, — согласился я.

Действительно, любое судно, оказавшееся настолько медленным или неосторожным, что позволило бы себе подставиться под форштевень этого левиафана будет раздавлено как гнездо с яйцами вуло под лапой тарлариона. Терсит, кстати, рекомендовал делать тараны так, чтобы они били выше ватерлинии, а не ниже её. Некоторые корабелы последовали его рекомендации, других нет. Преимущество таранного выступа расположенного выше ватерлинии состоит в том, что при этом он не снижает скорость корабля, особенно если таран оснащён расширяющимся гребнем. Если удар нанесён в ватерлинию или около неё эффективность тарана снижается мало, учитывая волнение и зыбь, всегда присутствующие на море.

— А как судно сможет защититься? — поинтересовался я.

— По-разному, — ответил Атий. — Для начала напасть на него, учитывая его размеры, будет проблематично. Высота борта, как в случае круглых судов, препятствует абордажу. Здесь мы имеем крайний случай этого. Вы же можете представить себе трудность подъёма на стены города, особенно если этот город в море. Доски обшивки особенно на носу и в районе ватерлинии нашиты в несколько слоёв, и прослоены листами металла. Кроме того, судно, когда будет готово к отплытию, будет оснащено стандартными метательными орудиями, катапультами и так далее. Опять же экипаж в тысячу или больше человек.

— Так много? — удивился я.

— Мы здесь имеем, — не без гордости заявил Атий, — крепость, плавающий город, с сотнями защитников, мечников, копейщиков и лучников, у которых к тому же будет преимущество высоты.

— Насколько я понимаю, перемещаться он будет только под парусами, — заметил я.

— Такова его конструкция, — пожал он плечами. — Это же не галера.

— Ну да, размер, вес, — признал я.

— Вот именно, — кивнул Атий.

Действительно, я не заметил отверстий вблизи ватерлинии, даже для больших вёсел, используемых на некоторых круглых судах, которыми управляли по пять мужчин на весло.

— Кроме того, — усмехнулся корабел, — Вы, Боск из Порт-Кара, сами, насколько я понимаю, вооружили это судно самым опустошительным оружием.

— О чём это Вы, — не понял я.

— А разве это не Вы двадцать пятого Се-Кара, — спросил он, — первым использовали тарнов в морском сражении?

— Это был экспромт, игра в кости, — проворчал я.

— Но кости выпали отличные, — усмехнулся Атий.

— Как выяснилось, — кивнул я.

Тарн — птица сухопутная, и от земли удаляться не будет. Я же, спрятав тарнов в трюмах, вывел корабли в море, и выпустил птиц вместе с их всадниками только перед самым сражением, когда мы были далеко от земли, чтобы расстреливать корабли косианцев и тиросцев. К счастью, для нас тарны реагировали на поводья точно так же, как и над сушей. Они даже садились на палубы кораблей как на землю, или на остров, если можно так выразиться, возможно, это было просто следствием того, что мы не вызвали или не спровоцировали нежелание птиц оставить видимость берега. Я предположил, данное качество стало результатом естественного отбора в ходе эволюции животного. Те тарны, которые решались улетать далеко от суши, возможно, гибли в море и не смогли предать потомству свои гены. Тарны, которые, по той или иной причине, или по случайному подарку генов, отказывались удаляться из видимости земли, оставили потомство.

— Размер судна, — сказал мой собеседник, — является таким, чтобы разместить тарнов, тарнсмэнов, тарнстеров, их приспособления, корм и так далее. Они могут регулярно упражняться над морем, а затем возвращаться на борт. Порты для их входа и выхода предусмотрены в корпус.

— Это очень отличается от всего того, с чем я сталкивался прежде, — признался я.

— У нас здесь есть ещё и шесть обычных галер, — добавил Атий. — Они могут оказаться полезными, кроме того, они таковы, что мы можем разместить их на большом корабле.

— Прямо внутри большого корабля? — удивился я.

— Вот именно, — подтвердил Атий.

— А насколько Вы уверены в надёжности одного руля? — поинтересовался я.

То, что руль должен был быть один, мне стало ясно ещё до пояснений Атия, после того, как я увидел ряд массивных креплений в корме.

— Одного будет достаточно, — заявил Атий. — Конструкция эффективная.

— Понятно, — кивнул я.

Признаться, мне и самому казалось, что на судне такого размера два руля могло бы быть непрактично, да и возникали трудности с монтажом. К тому же, от судна таких габаритов и массы в любом случае не стоило бы ожидать чуткости, что к одному рулю, что к нескольким. Это же был не длинный корабль, и не драккар Торвальдслэнда.

— При спокойной погоде, — сказал Атий, — должно быть достаточно одного единственного рулевого.

— Понимаю.

Один рулевой, конечно, может и следить за курсом, и переговариваться со вторым вахтенным, который стоит на юте в нескольких ярдах от него. С другой стороны даже единственный рулевой, вероятно, не будет один. Деление суток на вахты никто не отменял.

— А где Терсит? — полюбопытствовал я.

Мне вспомнилось, как я видел его на Совете Капитанов, давно, ещё в те времена, когда совет подчинялся Пяти Убарам. Это было собрание самых компетентных капитанов в порту. Позже Совет стал суверенным. Корабел тогда попытался донести до сведения капитанов некоторые из своих предложений, фантазий и идей, однако их сочли слишком радикальными, даже абсурдными и дело кончилось насмешками. Так этот одинокий гений, а может сумасшедший, стал посмешищем. Конечно, с ним тогда обошлись ужасно. Позже он попытался предложить свои идеи даже врагам Порт-Кара, Косу и Тирос, но и там его встретили без энтузиазма. На островных убаратах он тоже не достиг успеха. Тогда, всеми покинутый и лишённый средств к существованию, он вернулся в Порт-Кар, питался объедками, которые находил в каналах, а на гроши, которыми делились с ним корабелы, всеми презираемый и осмеиваемый, начал часто посещать таверны города. А потом он внезапно исчез из Порт-Кара, и судьба его оставалась неизвестной, по крайней мере, до сего момента. Ходили неопределённые слухи, что его видели где-то около северных лесов. Я теперь начал подозревать, что кто-то, или что-то, когда-то и где-то, задержался, чтобы послушать, и, тщательно и глубокомысленно проанализировать бред сумасшедшего корабела, причём у этого кого-то или чего-то, в распоряжении имелись значительные ресурсы. Отвергнутый в Порт-Каре, осмеянный на Косе, оскорбленный, униженный и покинутый, безумный, полуслепой Терсит, оказался здесь на берегу Александры, чтобы продать плоды своего гения покупателю, личности которого, как я подозревал, он сам не знал. Кого волнует из какого кошелька может быть вынуто золото, если на него можно реализовать свои мечты?