Джон Норман - Мечники Гора

Её «стрижка» намекала на то, что её дарение сёгуну, что, насколько я понял, входило в намерения Лорд Нисиды, не будет немедленным, скорее до этого ещё месяцы.

Пожалуй от такого подарка, в её текущем состоянии, отказались бы даже тарскопас и непритязательный пастух скачущих хуртов.

Но её вхождение в неволю началось. И со временем, когда она изучит свой ошейник, её кожа снова засияет чистотой, волосы станут предметом гордости, в её глазах будет отражаться не ужас, а скорее рвение покорённой рабыни, надеющейся, что её владелец будет ею доволен, я был уверен, она станет достойна шёлкового покрывала, удалённого перед сёгуном или даже Убаром.

— Господин? — позвала она, глядя на меня снизу вверх.

— Что, рабыня? — осведомился я.

— Интересовался ли мною господин Пертинакс? — спросила она.

— Нет, — ответил я. — Почему Ты спрашиваешь об этом?

— Просто так, Господин, — прошептала она, опустив голову.

— Быть может, — уточнил я, — это его плеть, Ты хотела бы почувствовать?

Среди рабынь распространено, когда одна хочет узнать о том, кто является владельцем другом, спросить: «Чья плеть хлещет тебя?»

Безусловно, рабыня может быть никогда не порота плетью. Однако она наверняка знает, что является объектом применения плети рабовладельца, так как она — рабыня. Иногда девушку могут связать и высечь, просто чтобы напомнить ей, что она — рабыня. После этого у неё не остаётся никаких иллюзий относительно своего статуса. Ей напомнили, кто она, что она — рабыня, и только это.

Рабыня молчала, лишь её тело заметно подрагивало.

— Как рабыня, конечно, — заметил я, — Ты не достойна интереса любого свободного мужчины.

— Да, Господин, — вынуждена была согласиться она, а затем, посмотрев на Сесилию, сказала: — Она стоит.

— Конечно, — кивнул я. — Ведь Ты — рабыня. Если бы Ты была свободным человеком, то она стояла бы на коленях.

— Я очень сожалею, — призналась бывшая Мисс Вентворт, глядя на Сесилию, — что была жестока с вами.

— Это пустяк, — отмахнулась моя рабыня.

— Могу ли я встать на колени, Господин, — спросила Сару.

— Можешь, — разрешил я.

Про себя я отметил, что она не попросила разрешение встать на ноги. Она уже понимала, что находится в присутствии свободного мужчины.

«Интересно, — подумал я, — ищет ли Трасилик другую рабыню для Лорда Нисида. Вероятно, он смог бы найти кого-нибудь получше её».

— Спину прямо, голову выше, — скомандовал я ей.

— Да, Господин, — отозвалась девушка.

— Колени, — напомнил я.

— Перед нею? — в ужасе спросила Сару, покосившись на стоявшую левее меня Сесилию.

— Передо мной, — указал я.

— Да, Господин, — всхлипнула она.

— Шире, — потребовал я.

— Да, Господин.

— Вижу, что на тебе ошейник, — констатировал я.

— Да, Господин.

— Была ли Ты заклеймена? — уточнил я.

— Да, Господин.

— Превосходная отметина, — заметил я, присев подле неё на корточки и оценив выжженный на её бедре обычный «Кеф».

— Другие сказали мне то же самое, — сообщила Сару. — Я теперь хорошо отмечена. Теперь никто не спутает меня со свободной женщиной.

— И притом, что этого ни в коем случае не должно случиться, — добавил я.

— Да, Господин, — согласилась она.

— Ты хорошо выглядишь, стоя на широко расставленных коленях, — прокомментировал я.

— Спасибо, Господин, — прошептала блондинка.

— Рабыня должна радоваться, если ею довольны, — намекнул я.

— Я рада, что господин мною доволен, — сказала она.

— Не забывай об этом, — посоветовал я.

— Да, Господин, — всхлипнула девушка, и я заметил, что на её щеке блеснула слеза.

Я был уверен, что недалёк тот день, когда она, как рабыня, кроме страха, будет чувствовать большое удовольствие от того, что ею довольны, и даже будет по-настоящему благодарной за это, в противном случае всегда есть упругая кожа плети.

Насколько отчаянными становятся рабыни в том, чтобы добиться расположения хозяина, стоит им только понять свой статус. Конечно, ведь встреча со стрекалом или плетью не несёт с собой приятных ощущений. Сару по-прежнему была в новинку её неволя, однако, спасибо работникам загона, она уже хорошо узнала о том, к каким последствиям приводит любое, вызванное ею, неудовольствие свободных мужчин.

Но желательнее всего, если рабыня, в конечном итоге, сама будет хотеть, чтобы ею были довольны, сама будет стремиться быть такой, чтобы нравиться господину, ради радости от этого, а не из страха перед его ботинком или плетью.

— Кому Ты принадлежишь? — спросил я.

— Лорду Нисиде, — ответила Сару.

Я предполагал, что так и будет. Впрочем, если будет найдена другая рабыня с похожим цветом волос и прочими параметрами, то не исключено, что её могут отдать кому-то другому.

— Я не могу прочитать ошейник, — сказал я, исследовав гравировку на нём.

Я предположил, что надпись была сделана на гореанском, но вот использованная письменность не имела ничего общего с гореанским алфавитом. Мне уже приходилось сталкиваться с чем-то подобным, давно, в Тахари, где гореанские слова записывались совершенно иным шрифтом, красивыми, элегантными письменами, распространёнными на просторах Тахари.

— Мне показали его, — сказала девушка, — но я тоже не смогла ничего разобрать.

— Вы умеешь читать по-гореански? — поинтересовался я.

— Это не сочли необходимым, когда готовили меня к отправке сюда.

— Многие из землянок, ставших рабынями на Горе, остаются неграмотными в гореанской письменности, — пожал я плечами. — К чему нужно учить рабыню читать?

— Но я не была рабыней! — напомнила она.

— Похоже, что в представлении некоторых Ты ею была, — заметил я. — В любом случае, неграмотность казалась бы подходящим аспектом твоей маскировки.

— Теперь-то я понимаю, — горько вздохнула блондинка, — что они с самого начала приготовили для меня ошейник.

— Конечно, — кивнул я.

— Да, конечно, — заплакала рабыня.

— Подозреваю, что тебя ознакомили с тем, что написано на твоём ошейнике, — предположил я.

— Да, — подтвердила она.

— И что же там сказано? — полюбопытствовал я.

— «Я — собственность Нисиды из Нары», — сообщила Сару.

Это, несомненно, подразумевался Лорд Нисида.

— Что такое Нара? — спросил я.

— Я не знаю, — пожала она плечами.

Обычно на гореанском ошейнике может быть указан город, район или даже башня. Я понятия не имел, что именно имелось в виду в случае её ошейника, это могло быть некая местность, порт, каста, семья, клан, да всё что угодно. В тот момент это оставалось для меня загадкой. Однако позже я узнал, что это была цитадель, высокий укреплённый замок.

— Тебя напоили рабским вином? — осведомился я, вспомнив, что ей уже давали «вино благородной свободной женщины».