Джон Норман - Кюр Гора

— Разумеется, — развёл руками Пейсистрат. — Будь это так, и один единственный сумасшедший или дурак, простак, сочувствующий или недовольный мог бы аннулировать или исказить всё разбирательство.

— Значит требуется простое большинство? — заключил Кэбот.

— Нет, — покачал головой Пейсистрат, — вина или невиновность должны быть ясными, так что требуется явное, подавляющее большинство. А на таком суде, как этот, где вовлечены обвинения в государственной измене, вина должна быть ясна абсолютно, здесь требуется, чтобы девять из десяти присяжных заседателей обнажили нож.

— А что если ножи не обнажат больше чем один из десяти? — осведомился Тэрл.

— Тогда обвиняемый оправдан, — ответил Пейсистрат.

Кэбот, окинув взглядом ряды кюров, отметил, что уже многие шестипалые лапы сжались на рукоятях ножей, однако немало было и тех присяжных, которые расслабленно сидели на своих местах и явно не собирались прикасаться к своим ножам.

— Внимание! — призвал голос невидимого судьи.

Присяжные принялись озираться, но местоположение судьи, поскольку голос приходил с множества направлений, так и осталось не выяснено.

— Пирр, — позвал голос.

— Лорд Пирр, — взревел голос из ямы под аккомпанемент яростного звона цепей.

— Искали ли Вы смерти этого человека, именуемого Тэрлом Кэботом?

— Да, — ответил Пирр.

— Похоже, его честь его же и убьёт, — покачал головой Кэбот, стоявший вместе с Пейсистратом у подножия платформы свидетелей.

— А может и нет, — пожал плечами Пейсистрат.

— Говорите ли Вы со всей честностью, как подобает кюру? — уточнил судья.

— Разумеется, — подтвердил Пирр.

— Пусть это будет зарегистрировано, — сказал судья.

— Пусть также зарегистрируют и то, и я это говорю как кюр, — потребовал Пирр, чей голос, доносился из цементной ямы, в которой, он был прикован цепями к кольцам, — что я не виновен в какой бы то ни было измене моего народа и Мира!

Это заявление вызвало заметное оживление в рядах присяжных, поскольку было ясно, что Лорд Пирр, говорил именно как кюр.

— Если я и виновен в измене, — продолжил Пирр, — то это не измена моему народу и Миру, но тому, кто предал честь народа и Мира, обманщику и лгуну, авантюристу и вору, ищущему власти, предавшему ценности, благородства и доблести.

— Как же имя этого врага? — поинтересовался судья.

— Он не может ответить, — прокомментировал Пейсистрат Кэботу, — это запрещено, кощунственно, богохульно, говорить плохо о Неназванном, как и о любой маске, через которую он говорит.

— Пусть присяжные обнажат свои кинжалы, — бросил вызов Пирр.

— У Агамемнона может и не быть большинства, — заметил Пейсистрат, окидывая взглядом ряды кюров.

— Он признался в том, что искал моей смерти, — напомнил Кэбот.

— Для них Ты — животное, — усмехнулся Пейсистрат. — Они могут убить тебя или меня прямо здесь, причём совершенно безнаказанно, точно так же, как можно было бы убить дикого слина в гореанском лесу. Мы даже не домашние животные. Мы не являемся чьей-либо собственностью. За наше убийство никто даже не потребует заплатить компенсацию.

— Значит, это всё не имело особого значения? — удивился Тэрл.

— Ничто не имеет значения, за исключением интереса Агамемнона, — пожал плечами Пейсистрат. — Твоё свидетельство немного омрачило планы Агамемнона. Он ожидал судить на его основе. Фактически, Ты предал его. Присяжные смущены.

— Именно это я и намеревался сделать, — признался Кэбот.

— Ты заинтересован в революции и разброде в Стальном Мире?

— Я полагаю, то моя жизнь будет недорого стоить, — усмехнулся Кэбот, — если Лорд Пирр выйдет на свободу.

— Он не выйдет на свободу, — отмахнулся Пейсистрат. — Но его сторонники, несомненно, запомнят твоё свидетельство.

— Разве Пирр теперь не должен быть оправдан? — удивился Кэбот.

— Оправдан — возможно, но не оставлен в живых, — сказал Пейсистрат.

— Смотри на ножи, — указал Кэбот.

Множество клинков покинуло ножны, но, безусловно, не подавляющее большинство, и каждый из них угрожающе указывал вниз, в яме, в которой Лорд Пирр ждал своего приговора.

— Не думаю, — заметил Пейсистрат, обводя взглядом ряды кюров, — что и Лорда Агамемнона наберутся необходимые голоса.

— Внимание! — пролетел по залу голос судьи.

— Нет, — шепнул Пейсистрат, — у него точно не набралось требуемого числа голосов.

— Голосование закончено! — донеслось их динамиков зала суда. — Этот вопрос будет решен иначе.

— Это будет арена, — шёпотом сообщил Пейсистрат.

Кюры вложили свои кинжалы в ножны и, беспокойно и нетерпеливо, зашевелились в рядах.

— Кюр против кюра! — выкрикнул Лорд Пирр, закованный, но могучий, глядя вверх и скаля клыки.

— Да, — подтвердил судья, голос которого, казалось, звенел в огромном зале. — Кюр против кюра!

Собравшиеся кюры с радостным воем повскакивали со своих мест. Они были более чем удовлетворены этим результатом суда и вердиктом, объявленным судьёй.

Страсть к правде и поиску правосудия в сердце кюра связана скорее с победой, а не размышлением, с триумфом, а не с голосованием, с кровью, а не с рассудком. Спирали ДНК бросили свои бесчисленные жребии, и Природа, согласно её таинственной воле и пути, приняла и наложила на них свои бесчисленные решения, выражаемые исчезновением и процветанием, поражением и победой, смертью и жизнью. Для кюра это — высшая судебная инстанция и её приговоры — неоспоримы.

Охранники уже теперь начали ослаблять цепи державшие Пирра и готовить его к выходу из цементной ямы, в которой он удерживался ниже присяжных, свидетелей и судьи.

— Его накормят? — полюбопытствовал Кэбот.

— Скорее всего, нет, — ответил Пейсистрат.

Присяжные дружно встали и двинулись к выходу из большого зала.

Главный обвинитель некоторое время смотрел в потолок, но свет больше не моргнул, и он покинул зал суда вслед за остальными.

Спустя очень короткое время Кэбот и Пейсистрат остались в зале одни.

— Дело сделано, не так ли? — уточнил Кэбот.

— Частично, — пожал плечами Пейсистрат.

— Мы сможем увидеть развязку этого вопроса на арене? — осведомился Кэбот.

— Скорее от нас это требуется, — усмехнулся Пейсистрат.

— А что сталось с домашним животным Арцесилы? — поинтересовался Кэбот у Пейсистрата.

— Тебя больше не интересует судьба другой? — удивился Пейсистрат.

— Белокурую женщину, домашнее животное Арцесилы, насколько я знаю, охотники, меня преследовавшие, собирались съесть, — сообщил Тэрл, — и оставили её прикреплённой к дереву около шлюза, но живой, чтобы её мясо осталось свежим к их возвращению. Ключ от её наручников они повесили ей на шею.

— Ты помнишь Гренделя?

— Конечно, — кивнул Кэбот.