Джон Норман - Приз Гора

Устройство поворачивают на шарнире, обычно оставляемом слева, и закрывают щиколотки внутри выгибов. Затем, пропускают дужку замка через два совмещённых отверстия в пластинах справа, замок запирают, надёжно закрепляя всё устройство на рабыне. Лодыжки получаются заперты приметно в шести дюймах одна от другой. Рабыня может стоять в таком устройстве, хотя зачастую с трудом, может даже идти, если очень постарается, делая медленные крошечные шажки. Правда, не следует забывать, что такие колодки сделаны из грубого железа, а пластины прилегают к лодыжкам вплотную, так что при движении запросто можно стереть кожу. Рабыня или пленник, стреноженные таким образом, оказываются практически обездвиженными. Обычно человек на которого надели такое устройство, предпочитает не двигаться. В другом способе стриноживания одна лодыжка закрепляется на несколько дюймов выше другой, тем самым не позволяя поставить на землю обе ноги одновременно. Такое устройство останавливает рабыню ещё эффективнее, чем разнообразные прямые колодки, которые были закреплены на ногах девушки. Смысл такого её стриноживания, как предположила Эллен, состоял в том, чтобы позволить рабыне достаточную подвижность, чтобы служить в лагере, возможно, готовить пищу и что-либо в этом роде. Если Вы хотите удержать рабыню удержать на месте, то, конечно, её можно легко приковать где-нибудь цепью за лодыжку или за шею. В городах, во многих общественных местах, имеются рабские кольца, у которых можно оставлять рабынь на то время пока их владельцы уделяют внимание к своим делам, покупкам, визитам и так далее. Иногда мальчишки, собравшись в ватаги, ходят на рынки и площади, специально, чтобы поглазеть на рабынь, прикованных к таким кольцам.

Мы там сидим на цепи, соответственно, вынуждены терпеть осмотр таких юнцов.

Нас, стоящих на коленях у колец, рассматривают, обсуждают, комментируют, практически так же, как в другом мире и в другое время могли бы оценивать собак или лошадей, а в более поздние времена, автомобили и мотоциклы, за исключением того, что человеческие самки, очевидно, имеют особый интерес для мужчин, даже для очень молодых мужчин. Одно дело услышать, как тебя, твоё тело и лицо, обсуждают взрослые мужчины, это увлажняет и волнует наши тела, приводит их в готовность, делает восприимчивыми, желаем мы того или нет, и совсем другое дело, когда тебя обсуждают подростки.

Если сильно печёт солнце, то рабовладельцы часто стараются приковать нас к тем кольцам, которые находятся в тени. Они могут, прежде чем посадить нас на цепь, позволить нам напиться из нижней чаши общественного фонтана. Иногда подле нас могут поставить кастрюлю с водой. В таких случаях от нас ожидают, что мы воздержимся от касания такой кастрюли руками, и будем пить из неё, встав на четвереньки. Это, как мне кажется, является ещё одним поводом для гордости свободных женщин. Они жаждут, чтобы для свободных мужчин мы выглядели презренными и не достойный их внимания. Вот только мужчины всё равно предпочитают нас.

У кольца нам не возбраняется спать, сидеть или стоя на коленях наблюдать за прохожими. А вот вставать на ноги у кольца нам запрещено, поскольку некоторые из нас могут оказаться выше ростом, чем свободные женщины. Когда мы прикованы поблизости с нашими сёстрами по неволе, и если не получили приказа сохранять молчание, мы можем развлечь себя беседой, обменяться новостями и шутками. Мы получаем от этого большое удовольствие. Полагаю, что это — часть нашей природы. Мы просто наслаждаемся сплетнями и комментированием свободных женщин, само собой, когда тех нет поблизости. Большинство рабынь, кстати, имеет большую свободу в перемещении по городу. Их отправляют по магазинам, поручают различные дела, посылают на рынки прицениться к товарам, стирать в общественных ваннах, позволяют погулять в парках и по проспектам и так далее. И, конечно, у нас могут быть подруги, которым мы назначаем свиданья и рандеву, отслеживая время по звону сигнальных рельсов, поскольку было бы опрометчиво со стороны рабыни не отчитаться перед своим владельцем о возвращении домой в назначенное время. Некоторые рабыни, кстати, обычно те, которые принадлежат городу или крупным домовым хозяйствам, любят пофлиртовать. Но горе той девушке, которую поймали свободные женщины, за этим приятным занятием. Большинство рабынь, как нетрудно догадаться, надеется попасть к частному владельцу, причём быть его единственным движимым имуществом. И вот, разве тот красивый товарищ не посмотрел на тебя с интересом? А вдруг он из простой любезности, в ответ на улыбку, оглянется, посмотрев назад через левое плечо? Возможно, он даже остановит и прочитает ошейник. А может даже обнимет и проверит губы? Ну и каково это оказаться в его руках? Нравится ли ему мягкое давление твоих губ? Возможно, он оценивает тебя. Рабыням, кстати, запрещено входить во многие общественные здания, и, разумеется, в храмы. За оградой храмов имеются клетки и столбы, к которым приковывают рабынь, как если бы это были кайилы. Если невольница войдёт в храм, она может быть убита на месте, а храм потом придётся очищать.

Как уже было упомянуто, большинство рабынь пользуется довольно большой свободой перемещения, однако, как нетрудно догадаться, прежде чем оставить место своего жительства им следует получить разрешение владельца, который ожидает, что его собственность возвратится к назначенному ану. Кроме того, следует помнить, что свобода передвижения рабыни заканчивается у городских ворот. Никакой женщине в ошейнике не разрешат покинуть города кроме как в сопровождении свободного человека, обычно её владельца или его агента.

Среди подростков, в их небольших ватагах или бандах, бродящих по городу в поисках «интересных» среди девушек прикованных цепью к общественным кольцам, иногда попадаются один — два более взрослых, берущих с собой стрекала. Их цель — найти рабыню, которая была свободной женщиной, взятой из вражеского города, особенно их интересуют взятые недавно. Тогда они могут безнаказанно избивать её, стоящую на коленях и, прикрыв голову руками, кричащую от боли. Убежать она, конечно, не может, поскольку прикована цепью к этому месту. Ей остаётся только надеяться на то, что её хозяин поскорее возвратится и добродушно шикнет на безобразников. Полагаю, она должна ожидать подобного обращения, учитывая её происхождение. Они всё ещё думают о ней как о женщине врага. Однако, это ошибка. Она более не свободна. Таким образом она больше не может быть женщиной врага. Теперь она — всего лишь ещё одна рабыня. И кстати, она осталась бы рабыней, даже если бы была возвращена в свой родной город. В действительности, там к ней относились бы с ещё большой жестокостью, а могли бы даже убить. Став рабыней она, знаете ли, опозорила Домашний Камень этого города. Скорее всего, она сама будет со всей возможной жалостью упрашивать, не возвращать её в тот город. Там её ничего не ожидает лучшего, чем пага-таверна или бордель. Попробуйте себе представить её страдания в такой ситуации, ведь она окажется во власти отвергнутых соискателей и прочих мужчин над которыми она когда-то могла измываться. А ведь её может купить свободная женщина, которая прежде была её конкуренткой и врагом, чтобы сделать её своей рабыней-служанкой. Уж лучше носить свой ошейник у ног мужчин из другого города, воины или налетчики которого, сначала похитили, а затем раздели и поработили её. Женщины понимают толк в таких вещи.