Джон Норман - Приз Гора

Эллен с трудом приняла сидячее положение и уставилась на тяжёлое железо, надетое на её ноги, и решила, что не стоит даже пытаться вставать на ноги. У неё не было уверенности, что она смогла бы сделать это.

«Я стала причиной раздоров, — подумала Эллен. — Возможно, я красива. Разумеется, я — единственная рабыня в лагере. Но я думаю, что могу считать себя красивой или, как минимум, желанной».

Она почувствовала, как по её телу разливается тепло удовольствия и затрепетала.

«Я — объект желания, — улыбнулась она про себя. — Мужчины или, по крайней мере, некоторые из них, хотят меня. Буквально хотят в самом полном смысле этого слова. Но, возможно, в этом нет ничего странного, так как я — рабыня».

Девушка по-прежнему не решалась повернуться и посмотреть в сторону Селия Аркония.

Зато она не побоялась взглянуть на Мира, но тут же, улыбнувшись и вскинув голову, отвела взгляд.

— Нахальная рабыня! — прошипел он.

Эллен, само собой, не ответила. Ей не давали разрешения говорить. Не было никакого смысла в том, чтобы самой давать повод к своему же избиению.

«А ведь по большей части, я — дело твоих рук, — думала рабыня. — Ну и как нравится тебе это? Именно в твоём доме на меня впервые надели ошейник. Но теперь я не твоя. Ты сам позволил мне уйти от тебя. Ты даже не смог дать за меня нормальной цены на открытом аукционе. Какая незадача, дорогой Мир».

— Сэр! — вдруг крикнул один из солдат.

Офицер немедленно вскочил и направился туда, откуда донёсся голос.

— Вы только посмотрите на это! — закричал другой солдат.

— Всем сохранять бдительность! — приказал подкапитан.

— Что там? — спросил Селий Арконий, привязанный к колесу.

Связанные пленники поднялись на колени, повернулись и вытянули шеи, пытаясь рассмотреть, что же так заинтересовало косианцев.

Эллен повернулась и, заглянув под фургон, увидела, что одно из трех животных скрючившись, стояло на четвереньках, всматриваясь туда, где стоял солдат.

— Кейджера! — бросил Селий Арконий.

— Господин? — вскрикнула, вздрогнувшая от неожиданности, Эллен.

— Что там? Посмотри!

— Но отсюда я не могу ничего рассмотреть, Господин!

— Ну так встань! — велел он.

— Я не могу! — простонала девушка.

— Попробуй! — потребовал её хозяин.

И Эллен попробовала. Но её борьба с колодками оказалась бесполезной. Даже на колени встать стало для неё непосильной задачей. Если б хотя бы руки были закованы спереди, или на ногах были нормальные кандалы, или кто-то помог её подняться на ноги, возможно, у неё что-нибудь и получилось бы.

— Я вижу, что колодки необыкновенно эффективны, — сказал он, с ядовитой иронией.

Эллен легла на бок, повернувшись лицом к своему господину. Её ноги были разделены шестью дюймами металла, левая лодыжка не касалась земли. Девушка лежала в грязи, на мокрой траве. Короткая тунику так и оставалась собранной на талии. Правое бедро, ушибленное при переворачивании фургона, чувствительно саднило. По крайней мере, не осталось следа в том месте, где в её левый бок врезалась подошва сандалии солдата, использовавшего её последним. Этот пинок был немногим более, чем напоминанием о том, что она была рабыней.

— Ты неплохо выглядишь в этих колодках, рабыня, — раздражённо бросил Селий.

Глаза Эллен сразу заполнились слезами.

Взгляд мужчины скользил по изгибам ее фигуры, по грудям, натягивавшим мокрую ткань туники, узкой талии, расширению таза, плавному снижению бёдер, по стройным икрам, по всему, что принадлежало ему.

Он видел её страсть с другими, теми, кто не были её владельцами, видел её рабский экстаз.

До него было всего-то семь — восемь футов, но она была не в силах преодолеть это расстояние. Тогда Эллен легла на живот, и так, приняв почти что второе положение почтения, подняла голову и жалобно посмотрела на него. В её глазах стояли боль и мольба. Она редко когда прежде чувствовала себя настолько собственностью. Будучи не в состоянии добраться до его сандалий, девушка опустила перед ним голову и прижалась губами к траве, жалобно целуя её.

Эллен очень надеялась, что такое умиротворяющее поведение могло бы пригасить его гнев, возможно даже спасти ей жизнь. В доме Мира, как давно это было, её обучали ползти к мужчине на животе и покрывать его ноги пылкими, умоляющими поцелуями.

Через некоторое время девушка подняла голову, и тут же испуганно опустила её снова, продолжив покрывать траву поцелуями. Она остро чувствовала губами мокрые, узкие стебли.

— У тебя хорошо получается унижаться, — проворчал молодой человек. — Как и все женщины, Ты принадлежишь ошейнику.

Эллен облегчённо втянула в себя воздух. Теперь она была уверена, что он оставит её при себе, по крайней мере, на какое-то время.

— Я отдалась им, Господин, — прошептала она. — Простите меня, Господин!

— Конечно, Ты отдалась, — усмехнулся её хозяин. — Если бы Ты этого не сделала, я проследил бы, чтобы Ты была сурово наказана.

Она удивлённо уставилась на него, чувствуя как краснеет.

— Рабыни обязаны отдаваться, — пояснил он.

— Да, Господин, — не могла не признать Эллен.

Похоже, в отличие от Мира, к облегчению рабыни, он не будет думать о ней хуже из-за требуемой от неё естественности и живости её реакций. Фригидность может быть достоинством свободных женщин, но это достоинство не позволено рабыням. Его гнев, как теперь она поняла, был направлен не на неё, но на косианцев, использовавших её без его согласия. Разве кто-то обвиняет кайилу, которая реагирует на удар пяток, рывок поводьев и или удар хлыста любого оседлавшего её?

Внезапно Эллен охватил гнев. Она вспомнила, что ненавидела Селия Аркония.

— А сейчас Ты что-нибудь можешь разглядеть? — поинтересовался он.

Девушка снова перевернулась на бок, и приподнялась на правом локте.

— Господин! — выдохнула она, поражённая увиденным.

Уже в следующий момент, из-за фургона вышли два косианца, тащившие тело связанного мужчины, рот которого был заткнут кляпом. Селий Арконий, точно так же, как и она, увидел, что это был представитель, связанный по рукам и ногам.

Следом за этими двумя, появились ещё несколько солдат во главе со своим командиром, за которыми ковыляло огромное животное, Кардок. Вся процессия остановилась на утоптанном пятачке в центре лагеря.

Пол лица представителя превратилось в сплошной синяк, по-видимому, именно сюда был нанесён мощный удар, надолго вырубивший его. Однако в данный момент он находился в сознании. Он слабо крутил стянутыми шнурами руками и испуганно водил широко открытыми глазами из стороны в сторону.

Было заметно, что офицер был в ярости.

— Ну и как этот урт попал в лагерь? — прорычал он.

— Скорее всего, его принесли сюда во время бури или уже после её окончания, — предположил один из солдат.