Джон Норман - Приз Гора

— О, Господин! — воскликнула Эллен. — Я ваша рабыня!

— Но я не буду твоим рабом! — со злостью выплюнул он.

— Господин? — опешила девушка.

— Неужели Ты, действительно, не догадываешься, почему я купил те удары? — спросил он. — Ты думаешь, что я отдал бы тебя другой плети? Нет! Ты будешь под моей плетью! Под моей плетью! Ты — моя, и только я буду пороть тебя!

В голове Эллен метались тысячи отчаянных мыслей, относительно новой тактики, новой стратегии, новых планов спасения.

— Но Вы даже не любите меня, Господин! — выкрикнула Эллен.

Она должна была бросить вызов его привязанности, обратиться к его жалости, смутить его, вывести его из равновесия, вынудить его признать свои бесспорные чувства к ней. Конечно, это сможет остановить его руку! Эллен была уверена, что у него к ней были такие чувства, ведь он в течение прошлых нескольких дней спустил на тормозах множество случаев слабости в служении и недостаток уважения, позволил ей вести себя так, как рабыням просто немыслимо, уж конечно не перед сильными владельцами. Это, как ей казалось, станет последним усилием отвратить Селия от того, чего она боялась и верила, что этого удастся избежать, от его намерений. Эта хитрость, Эллен была уверена, сработает.

— Ты права, — сказал он.

— Господин! — воскликнула девушка.

— Кто может полюбить рабыню? — прорычал Селий Арконий.

— Господин! — опешила Эллен.

— Мужчины жаждут рабынь, хотят их, порой безумно, — заявил он. — Их заковывают в цепи, на них надевают ошейники, их используют, из ставят в позы, какие понравятся мужчинам, их связывают верёвками и шнурами, их водят на поводке, заставляют служить, испуганно и покорно, облизывая и целуясь, стоя на коленях, ползая на животе, умоляя позволить доставить удовольствие! Это вселяет в мужчин самую могучую из всех страстей! Нет такого триумфа, который сравнился бы с обладанием женщиной! Когда видишь рабыню у своих ног, чувствуешь, что голова достаёт до звёзд!

— Но ведь для женщины всё точно так же, Господин! — всхлипнула Эллен. — Это наше место! Это наше место в природе! Мы тоже хотим быть на нашем месте в природе! Мы должны быть у ваших ног! Мы просим о наших ошейниках! Мы с благодарностью поднимаем и целуем наши цепи! Мы просим всего лишь позволить нам встать на колени, использоваться и служить!

— Но только не говори мне о любви! — заорал на неё Селий Арконий.

— А я говорю об этом, Господин! — крикнула в ответ Эллен.

— Нет! — рявкнул он.

— Я думаю, что Вы любите меня, Господин! — заплакала девушка. — Вы любите! Вы любите меня! Я уверена, что в этом, Господин! Вы должны любить! Вы должны любить, Господин!

— Нет! — в ярости выкрикнул мужчина.

— Да, да, Господин! — всхлипывала Эллен.

— Люблю я тебя или нет, — прорычал Селий, — Ты принадлежишь мне!

— Да, Господин! — выдохнула рабыня.

— И я собираюсь сделать тебя рабыней среди рабынь, — заявил он. — Я собираюсь властвовать над тобой, как властвуют над немногими из рабынь. Я собираюсь владеть тобой полностью, земная шлюха, каждыми волосом твоей головы, каждым дюймом твоего тела!

— Будьте милосердны!

— Ты осознаешь себя собственностью, — пообещал её хозяин.

— Не бейте меня, Господин! — взмолилась Эллен.

— Понимаешь ли Ты, какая сила воли требовалась мне, днями и ночами, чтобы не схватить тебя, не бросить к своим ногам и не использовать тебя как рабыню снова и снова? Понимаешь ли Ты, каково это было, лежать в темноте с тобой у своего бедра, и не схватить тебя за волосы, как владелец хватает рабыню, чтобы поставить её в известность о том, что сейчас она будет взята? Можешь ли Ты себе представить, каково было удержаться и не принудить тебя во всём твоём порабощённом очаровании и беспомощности служить моим самым жестоким удовольствиям, не сдавить тебя своими руками, чтобы обладать тобой. Да, обладать тобой, иметь тебя, мучительно красивую шлюху в ошейнике, со всей властью, силой и страстью, вынести которые — твоя судьба, как рабыни, а причинить — моё право как владельца?

— Я люблю Вас, Господин! — закричала рабыня. — Но Вы даже ни разу не тронули меня, Господин! Возьмите меня! Возьмите меня сейчас! Возьмите свою рабыню! Почему Вы не трогали меня, Господин? Почему?

— Это была проверка, рабская девка, — пояснил он, — которую Ты с треском провалила!

— Какая проверка, Господин?

— Я решил дать тебе некоторое послабление, чтобы посмотреть, как Ты сможешь распорядиться им, чтобы увидеть то, на что Ты на самом деле похожа. И я узнал! Ты — мерзкая, мелочная, мелкая и тщеславная дрянь!

— Нет, Господин! — попыталась протестовать рабыня.

— Ты попыталась управлять мной, своими жалкими женскими уловками, — обвинил её Селий.

— Нет, Господин! — заплакала Эллен, сразу же вспомнив, к своему страданию, тысячу примеров упущений, пренебрежительного отношения и провокаций. Ей вспоминалось, как она бросала ему вызов, требовала оказаться от владения ею, продать или отдать её другому, тому, кто мог бы стать для рабыни настоящим господином, владеть ей и быть любовником.

— И даже сегодня, — возмущённо добавил он, — Ты не спросила разрешения остаться у дороги, а просто объявила, что сделаешь это. Ты знаешь о наказании за такую дерзость? Ты воздерживалась от возвращения в лагерь, пока основные работы по его благоустройству не были выполнены. Ты представляешь, каково наказание за такое отлынивание от работы? Ты не встала на колени, оказавшись в нашем присутствии! Ты знаешь, какое наказание ждёт за такую непочтительность? Тебя уже можно оставить в лесу на корм слинам! На дороге Ты побежала за рабыней и унизила её, рискуя привлечь внимание вооруженных мужчин к тебе самой. Тебе очень сильно повезло, что охранники оказались дисциплинированы настолько, что не связали тебя, не избили и не взяли с собой, чтобы изнасиловать вечером.

— Но она нахально задрала нос передо мной, — попыталась оправдаться Эллен. — Она была надменной!

— Это, конечно, мелочь, — заметил Порт Каньо, — разборки среди рабынь, это не то, чем их владельцы должны интересоваться.

— Мне тоже, так кажется, — поддержал Фел Дорон.

— Да, Господа! Спасибо, Господа! — поблагодарила их не неожиданную поддержку Эллен.

— Но это, само собой, ничуть не умаляет остальных проступков, — осадил её Порт Каньо.

— Я уверена, Вы любите меня, Господин! — крикнула Эллен.

— Ты никчёмная, мелочная и мерзкая! — ответил Селий. — Ты заслуживаешь только плети и цепей.

— Но я сама хочу плеть и цепи, — внезапно выкрикнула девушка, сама поразившись этому своему заявлению, а потом, разрыдавшись, прошептала: — Как без этого, я смогу узнать, что я — женщина, и я — ваша?

Лёгкий ветерок прошуршал листьями в кронах деревьев. Эллен своей обнажённой спиной почувствовала его дуновение, напомнившее ей о том, что её волосы были переброшены вперёд.