Мерседес Лэки - Охотница [litres]

После этого мы отправились на настоящую пьесу.

И вот там мне пришлось туго. Потому что это был «Сон в летнюю ночь», который мы никогда не ставили. Ведь Жителей приманивают даже мысли о них – а тут целая пьеса о созданиях, на них похожих! И битком набитый зал в полном составе смотрит на них и думает о них! В общем, у меня волосы встали дыбом. Если бы Карли умелой рукой не заколола мне их, я сейчас выглядела бы как одуванчик. Или как поймавшая молнию в грозу. К тому же и игра и декорации выглядели до ужаса реалистично. Ни в какое сравнение с нашими убогими потугами и самодельным реквизитом. У меня голова шла кругом. Я пыталась следить за каждым человеком в театре, одновременно держа псайщит в перскоме, и изо всех сил думала об Одном Белом Камне. Декорации, и грим, и костюмы – все это так живо напоминало о реальных Жителях, что на меня то и дело накатывали приступы паранойи. Потому что Жители отзовутся! На Горе мы старались даже не читать эту пьесу без нужды. А уж если читать, то не в одиночку. Чтобы рядом сидел кто-то, кто будет отвлекать тебя каждые несколько строчек, не давать тебе совсем сосредоточиться на книге. А то мало ли что.

Всю пьесу я просидела в состоянии Охотничьей готовности. Хотя вокруг ни одна живая душа, включая Джоша, ни на секунду не усомнилась в нашей полной защищенности. И прямо в театре, пока шла пьеса, я не решалась расспросить Джоша.

Но, к счастью, в пьесе случались перерывы, и моя сверхбдительность хотя бы ненадолго ослабевала. Мы с Джошем вместе с остальной публикой выходили в вестибюль и пили разные напитки. Большинство вокруг, кажется, пили алкоголь, но мне Джош принес что-то прозрачное, сладкое, со вкусом меда и мяты. И никакого алкоголя я в нем не обнаружила. А уж мне-то в этом деле можно верить на слово: алкоголь я чую за милю. Это еще один навык, полученный от Учителей: распознавать яды и прочую гадость. Бывает так, что приходится долго Охотиться и еда заканчивается. А пришлецы узна́ют об этом и намутят чего-нибудь в твой подножный корм и воду. Поплыть мозгами под воздействием спиртного? Нет уж, спасибо, не на этой пьесе.

И, разумеется, надо притворяться, что все в полном порядке. Честное слово, Охота не в пример проще!

Мы побеседовали с несколькими людьми: им всем не терпелось пообщаться со мной. Вопросы были обычные: в основном про Охоту. Всем все надо знать про Охоту. Но на эту тему я могу рассуждать свободно, не боясь, что меня поймают на лжи. Чем я и занялась. Я старалась быть вежливой девочкой и по возможности скрывать, что мечтаю сейчас только об одном: о полном боекомплекте. Но наконец раздавался звонок, и мы снова занимали свои места в зале в ожидании следующего акта.

И было еще кое-что очень-очень странное… Я обратила внимание, что в этих перерывах какие-то люди из публики посматривают на меня не по-фанатски восторженно, а как-то недобро. И это точно не были Жители, иначе я бы почувствовала. Нет, это были просто люди. На откровенном разглядывании я никого не поймала – но ведь вокруг меня такая толпа, а в театре столько укромных уголков для наблюдения. И ощущение было не как от камер – те безличные и их рано или поздно перестаешь замечать. Ощущение было – как будто за мной шпионят. Может, я успела нажить себе какого-то недруга? Или это как-то связано с дядей? Джош, правда, никакого беспокойства не выказывал. А ведь он Псаймон, ему положено отслеживать такие штуки.

Хотя, возможно, у шпионов тоже есть псайщиты, как и у меня…

Наконец пьеса закончилась, мы подождали, пока зрители разойдутся, и, поскольку ничего страшного не случилось, меня потихоньку начало отпускать. Наконец Джош подался ко мне и негромко проговорил:

– Радка, все хорошо? Что-то не так? Я хотел отвести тебя за кулисы пообщаться с актерами, но вижу, ты чем-то озабочена…

Поблизости никого не было, рядом с нами уж точно никого, да и момент был не самый чарующий. Я решила этим воспользоваться. В результате режиссера, который наблюдал за мной в монитор, очевидно, хватил удар. Я посмотрела Джошу прямо в глаза и отчетливо произнесла:

– Вы что, чокнулись?! Ставить такую пьесу! Там, откуда я приехала, мы даже вслух ее не называем! Она же о Жителях – вы что, не понимаете?!

Я так и видела этого несчастного цензора, из последних сил пытающегося перевести камеру на толпу зрителей или на что-то еще. Джош озадаченно моргнул.

– Э-э-э… ну… – замялся он. – Они же не могут…

– А ты уверен? Точно? Потому что, во имя всего на свете, я бы не рискнула делать выводы только на опыте прежних времен. Что они могут, а чего не могут, ты не знаешь наверняка, – на одном дыхании выпалила я.

У Джоша сделался смущенный вид:

– Но это же только пьеса… При чем тут настоящие Жители?

В этом месте мне пришлось взять себя в обе руки, чтобы не сорваться.

– Вы тут, на равнине, совсем чокнулись! – запальчиво прошипела я.

– Радка, но эту пьесу дают здесь уже не впервые! – возразил он. – Ее уже тысячу раз показывали. И никогда ничего не случалось. Мы же принимаем все меры предосторожности.

И вдруг весь гнев, весь страх вытекли из меня как вода из дырявого ведра.

– Ага, давай разъясни все по уму, – кисло отозвалась я. – Ты бы меня хоть предупредил. А то я весь вечер прикидывала, как буду сражаться с Жителем-Волхвом без оружия. Зато с магией, Гончими и пригоршней шпилек.

Джош мог бы посмеяться надо мной, и я бы даже не обиделась. Но он не стал. И не стал вести себя со мной как с клинической идиоткой, которой срочно надо в психушку. Без единого слова он встал, подошел к дверце возле сцены и с кем-то там поговорил. С кем, я не видела. Потом он дал мне посидеть еще чуть-чуть. Пришли ребята с метлами и стали подметать в проходах между креслами. Только тогда мы с Джошем поднялись и вышли через боковую дверь. Транспод нас уже поджидал: наверное, Джош его вызвал.

– Ну? – спросил Джош, когда я уселась в транспод.

– И не вздумай смеяться! – прошептала я. – У нас даже думать о них слишком много означает привлекать их внимание. А тут целый зал народу, и все только о них и думают!

– Над театром знаешь какие псайщиты! Ты о них кулак разобьешь, – сообщил он. – Прости меня, пожалуйста, я правда не хотел. Я и не подозревал, что ты как на иголках. Прошу тебя, прими мои извинения – и восхищение заодно. Уж если я не распознал, что ты вся на нервах, то и никто бы не сумел. В следующий раз пойдем на «Ромео и Джульетту». Просто я решил, что тебе больше понравится счастливый конец.

– Если без магии, мне любой конец сгодится, – проворчала я. – Сама я никогда не призывала Жителя-Волхва по неосторожности, но я… – Я чуть не сморозила «…знаю того, кто призывал». Но, к счастью, спохватилась и быстро продолжила: – Я читала записи Охотников, которых отправляли служить в нашу деревню. – Хоть бы Джош не заметил моей секундной заминки! – Накликать Жителя пара пустяков, а потом тебе мало не покажется.