Елена Первушина - Невидимый город [сборник litres]

В конце второй дорожки прямо на земле лежала мраморная чаша-ракушка, служившая некогда обрамлением для источника, что бил из-под ног той, первой, мраморной Лесной Девы. Почему-то именно эту чашу, а не саму статую Стакад повелел доставить из поместья во дворец. Один из дворцовых мастеров предлагал устроить из чаши фонтан – он собирался установить на башне большой резервуар и ежеутренне наполнять его водой с помощью ведер, поднимаемых прямо из колодца на башню посредством специального блока. Веревка, на которой крепилось ведро, будучи перекинутой через блок, помещенный над резервуаром, должна была вновь опускаться до земли и наматываться на второй блок, на сей раз горизонтальный, который вращали бы две слепых лошади и один слабоумный погонщик. После наполнения резервуара специальный поплавок, всплывая на поверхность воды, открывал бы отверстие на дне и вода била бы из фонтанной чаши «с доселе невиданной силой и прелестью», как выразился мастер. Стакад, с интересом изучив чертежи, от проекта отказался, сказав: «В этой чаше семнадцать лет не было воды и далее не будет». Впрочем, он не мешал своим новым подружкам летом высаживать в чаше цветы.

Второй конец той же дорожки упирался в ту самую узкую лестницу, примыкающую к стене башни, по которой, единственной, и можно попасть в этот висячий сад. Ничего особенного рассказать про эту лестницу было нельзя, кроме того, что Рагнахар не раз по ней сбегал и не раз на бегу оскальзывался, пересчитывая ступени собственной задницей и спиной. Что, впрочем, не делало его более осторожным и рассудительным.

В квадратах, ограниченных дорожками, росли посвященные Лесной Богине деревья: орешник, дикая яблоня, липа и ольха. Все четыре посажены недавно и росли плохо – видимо, слой земли оказался слишком тонок. В целом садик выглядел довольно невзрачно и странновато, но Стакад любил проводить здесь вечера.

К этому остается добавить одно: из садика можно было видеть, что творится на западном дворе между зданиями казарм и суда, на юге – в охотничьем парке и зверинце, а главное – на востоке, где к дворцу лепились дома приближенной ко двору знати: Рагнахар, по совету Стакада, специальным указом повелел, чтобы каждый из его герцогов построил здесь дом и селился в нем, если возникнет надобность приехать в столицу.

– Так что же показалось тебе несправедливым? – с усмешкой спросил старый референдарий своего сына и повелителя.

– Ты едешь завтра на охоту и не берешь меня! – В Рагнахаре вновь взыграла обида. – Постой! Ничего не говори! Сначала дослушай! Это не пустой каприз – и дед, и ты сам всегда говорили: король должен охотиться, чтобы изучать различные местности и учиться использовать их для засад, укрытий и ловушек в дни войны. А я уже год не выезжал из города. Я тут просто задыхаюсь в этих стенах. Это… ужасно!

– Ты думаешь, именно это ужасно? – все так же весело и невозмутимо поинтересовался Стакад. – Правильно, я тебя не беру, потому что тебе там не место. Твое дело сейчас оставаться во дворце и следить за приготовлениями к свадьбе. Впрочем, могу тебя утешить: охота вряд ли будет интересной. Это не развлечение, просто твой дядя должен добыть волчью шкуру в подарок своей невесте – таков обычай у чужан. Конечно, весна – не лучшее время для волчьей охоты, волчьи семьи кочуют по лесу, а нам сейчас туда ходу нет – грязь непролазная. Но что поделать! Мне донесли, что в одной из деревень волчья стая обнаглела настолько, что хватает собак прямо во дворах, а то и роет подкопы в овчарню и режет скотину. Надо спешить, пока стая не разбилась на пары. Мы попробуем взять их на падали, выкопаем волчьи ямы. Словом, это будет скучная работа, а не развлечение. Я с радостью остался бы дома – для моей спины так было бы гораздо лучше, но я должен выказать рвение, чтобы уважить будущую невестку и ее брата.

– Ах, эта свадьба! – вздохнул Рагнахар. – Она так необходима? Неужели дяде Хильдебранду так нравится эта варварка?

– Дяде Хильдебранду нравятся копья и боевые топоры воинов ее брата. – В голосе Стакада вновь зазвенела сталь. – Он предпочитает видеть это оружие мирно висящим на стенах пиршественного зала, а не обращенным против нас. Ты что, совсем уже разучился думать? Мы заключаем важнейший военный и торговый союз, а ты не желаешь видеть дальше собственного носа.

– Торговый союз с дивами? Чем они могут торговать? Камнями? Своими уродливыми женами?

– Перевалами, – спокойно ответил Стакад.

– Чем?

– Через горные перевалы, известные только чужанам, можно попасть в долины, где лежат богатые торговые города. Те места сами чужане называют «Ларчиком» и «Сундуком с драгоценностями». Если бы ты отбросил глупое чванство и почаще беседовал со своими будущими родичами или, по крайней мере, смотрел карты в библиотеке, ты не задавал бы таких глупых вопросов.

– Отец, ты, наверное, прав, но… Ты учишь меня, что король должен прислушиваться к тому, что говорят во дворце и на улицах, и я прислушиваюсь. А над нами смеются, отец. Люди говорят, что варварка научит Хильдебранда переворачиваться в волка и вечерами выть на луну, это-де единственное, что она умеет.

– Вот как? И кто же говорит такое?

– Я, право, не помню… многие…

– А мне сдается, что ты отлично помнишь. Ну, кто сказал эти слова? Это может оказаться важнее, чем ты думаешь.

– Я, кажется, припоминаю, – неохотно произнес Рагнахар. – Наверное, это был Лиллий.

– Лиллий, посол Сюдмарка?

– Да, он. Но, право, это была лишь дружеская шутка за кубком вина, не больше.

– Да, он шутник, этот Лиллий. Он тебе нравится?

– Отец! Я надеюсь, ты не подумал…

– О чем это ты? – изумленно спросил Стакад. – Я вижу, что этот человек, будучи уже средних лет, много времени проводит с вами, молодежью, что ты даришь его своим доверием и он оказывает доверие тебе. Я вижу, что этот человек учен, красноречив, храбр, хорошо владеет мечом. Я думаю, что он выбрал тебя своим другом, а ты пытаешься научиться у него уму-разуму, ведь глупца не отправят в качестве посла в другую страну. Если бы он был твоих лет, вы могли бы стать побратимами, но, коль скоро он старше, он может быть твоим учителем. Что еще, скажи на милость, я могу подумать?

– Ничего, – быстро отвечает Рагнахар. – Просто Лиллий рассказывал, что на Южных островах некоторые мужчины… они… Они иногда… Но поверь мне, он сам говорил об этом с отвращением, он полагает, что такие существа не достойны зваться мужчинами, должны быть прокляты людьми и изгнаны из любого города, чьи правители желают сохранить здоровые и богобоязненные нравы в своем народе.

На этом пылкая речь Рагнахара была прервана: Стакад громко расхохотался.

– Ах вот ты о чем! Что за ерунда! Разумеется, на далеких островах могут быть в ходу самые разные обычаи. Наверное, жаркий климат, отсутствие одежды и ароматы южных цветов так разжигают похоть, что мужчина просто не смотрит, кто перед ним: женщина, животное или другой мужчина. Я не склонен их ни осуждать, ни оправдывать: раз таков их обычай, значит, это представляется им правильным и законным. Но при чем тут дружба между двумя равными или уважение ученика к учителю? Ведь даже если мы и считаем правильным и достойным любить женщин, то далеко не с каждой женщиной совокупляемся, оставшись наедине. Пожалуй, я слишком поспешно призвал тебя почаще посещать библиотеку – лишние знания чрезмерно распаляют твое юношеское воображение. Но оставим эти глупости: я так и не получил ответа на свой вопрос. Тебе нравится Лиллий?