Елена Первушина - Невидимый город [сборник litres]

Улица – крошечная, всего сотня-другая шагов в длину, узкая и безымянная, тем не менее кипела жизнью. Шагали погонщики с осликами, нагруженными вязанками хвороста. Прямо на мостовых в тени балконов цирюльники брили своих клиентов. Проходили уличные торговцы, заунывно и протяжно выкрикивая: «Свежая ры-ы-ыба!», «Зеленый сооус!», «Любовный напи-иток!». Эгери купила дюжину лакричных конфет у старухи на углу, решительно (и в который раз) отказалась от любовного напитка, зато взяла зеленого соуса – вместе с хлебом (она здорово научилась печь хлеб на жаровне) и кальмарами получится отличный ужин.

Она уже хотела возвращаться, но тут в соседнем переулке вдруг услышала тонкий голосок:

– Дом на углу безымянного переулка и Крытого Переулка Хлебопекарей, принадлежавший прежде Артису?! Где мне найти дом на углу безымянного переулка и Крытого Переулка Хлебопекарей, принадлежащий прежде Артису?!

Ничего особо любопытного в этом не было, скорее всего, к кому-то приехал из деревни очередной родственник, и все же Эгери решила помочь бедняге. Вновь вернувшись на угол, где сходились оба переулка, она крикнула:

– Кому тут нужен дом на углу безымянного переулка и Крытого Переулка Хлебопекарей, принадлежащий прежде Артису?

– Мне! Мне! – сквозь толпу навстречу Эгери проталкивался мальчишка лет десяти.

Он был одет хоть и бедно, но опрятно, а на пояс привесил большой деревянный меч, который немилосердно бил его по ногам. Тем не менее мальчишка улыбался во весь рот.

– А, так ты оттуда? – спросил он, подходя к Эгери. – У меня тут письмо. Может, передашь?

– Письмо? А для кого?

– Подожди, вот тут написано «Дом на уг-лу бе-зы-мянно-го пе-ре-ул-ка и Крытого Пе-ре-ул-ка Хле-бо-пе-ка-рей, при-над-ле-жа-щий пре-жде Ар-ти-су. Пе-ре-дать гос-по-жам Э-ли-а-не и Э-ге-ри».

– Давай сюда!

Эгери выхватила свиток, – слава богу, не восковая табличка, а то давно бы сплавилась и потекла от жары, – размотала и попыталась прочесть прямо здесь, на мостовой.

Разумеется, тут же в переулок вперлись чьи-то носилки аж с шестью рабами вокруг – наверняка какая-нибудь знатная дама ехала к гадалке; один из рабов грубо оттолкнул Эгери, а мальчишка, дернув принцессу за рукав, потащил ее в сторону. Тут Эгери и сама немного пришла в себя и повела своего спасителя во дворик внутри одного из островов, где росло несколько деревьев и даже стоял небольшой фонтан – собственность обитателей дорогой квартиры на первом этаже. По счастью, хозяев не было дома, рабом-охранником или цепным псом они так и не удосужились обзавестись, а потому Эгери смогла наконец без помех разобраться с таинственным письмом.

Прочесть его оказалось не так-то просто: у отправителя был скверный почерк и ошибок он налепил изрядно, буквы частью расплылись, частью стерлись, де еще и Эгери все еще не слишком сильна в грамоте. С полгода назад Исий отправил к грамматику своего племянника и, как здесь заведено, предложил и Эгери походить за компанию. Та ухватилась за эту возможность; она прекрасно понимала, что в чужом городе без языка и грамоты не проживешь – хоть тому же мяснику или зеленщику расписку написать, а после самой же ее прочесть. Одна беда: племянничек попался нерадивый и скоро забросил учебу, жалуясь, что наставник слишком щедр на тычки и затрещины. Вместе с ним пришлось уйти и Эгери, но буквы она мало-мальски научилась разбирать и вот теперь по складам читала письмо:

«Бле-ста-тель-ны-е гас-па-жи Э-ли-а-на и Э-ге-ри!

Пи-шу я вам ат-та-го, что у-слы-шал ста-ра-ной будта вы ха-те-ли да-зна-ца о суть-бе ва-ши-го бра-та, а на-ши-го ве-те-ре-на-ра па и-ми-ни Ла-рис…»

– Боги, дайте терпения, кто хоть это пишет-то?! – воскликнула Эгери, тщетно ища обычную для здешних писем строку: такой-то приветствует такого-то.

– Это Иний, мой брат, – тут же услужливо пояснил мальчишка. – Он матери нашей письма присылает, а в это вот, последнее еще, и ваше вложено.

И добавил, желая, по-видимому, объяснить все:

– Он в Аргилее служит, под Архессом. Я и номер его части знаю, и имена командиров, только это никому говорить нельзя.

Эгери закрыла глаза. Ей стало страшно, не хотелось дочитывать письмо. Слова мальчишки и в самом деле объясняли все. Сама Эгери, как и большинство жителей Луса, никогда не бывала в Аргилее, но слышала о ней едва ли не каждый день, и слухи эти были недобрые.

Аргилея – горная провинция на северо-востоке – недавнее приобретение Сюдмарка. Причем приобретение не слишком удачное. Алций, сосед Исия, поэт-неудачник, называл Аргилею «кровавой раной на теле Отчизны».

Аргилами, «дикими зверями», здесь звали хорошо знакомых Эгери дивов. Соответственно, Аргилея была землей, постоянно подвергавшейся набегам свирепых жителей гор. Люди Сюдмарка (себя они называли Сарес Лус – «люди чести»), начав войну, прежде всего вытеснили из Аргилеи селиев – местное племя скотоводов, издавна платившее дивам дань. Селиев согнали на западные болотистые равнины, где те жестоко страдали от голода, а земли Аргилеи раздали в оккупацию, то есть сдали в аренду гражданам Сюдмарка и поставили по всей Аргилее свои гарнизоны.

Дивы, явившись за новой данью, неожиданно наткнулись на настоящий отпор. Они отступили, собрали новые войска и объявили пришельцам из Луса «ночную войну», которая то тлела, то вспыхивала с новой силой вот уже два десятка лет.

Собравшись с духом, Эгери снова взялась за письмо.

«Я ни-зна-ю что са-аб-чит вам ка-ман-да-ва-ни-е, но ат си-бя ха-чу ска-зат что ваш брат ад-наж-ды но-чью ис-чес ис ла-ги-ря ка-ман-дир га-ва-рит что он пра-и-вил ни-ас-та-рож-наст и его па-хи-ти-ли ар-ге-лы но я так ни ду-ма-ю па-та-му-что ани ни тре-ба-ва-ли вы-ку-па и ни пад-бра-сы-ва-ли нам его га-ла-вы как эта у них во-дит-ся а ище он взял с са-бой а-ру-жи-е но ас-та-вил на-шу а-деж-ду в ти-ле-ге я ви-дил что он раз-га-ва-ри-вал на ба-за-ри с ад-ним ар-ге-лом на-вер-на ани а чем-та да-га-ва-ри-лись но я ни-ка-му ни ска-зал и я ни-ха-чу его а-суж-дать па-сколь-ку он ни был чи-ла-ве-кам из Лу-са а здесь пра-вда ти-жа-ло а пос-ли та-го что слу-чи-лась в у-ще-ли-и и па-том здесь во-все ти-мно ста-ло из-ве-ни-те если что ни так на-пи-сал но ваш брат все рав-но был ха-ро-шим чи-ла-ве-кам он вы-ли-чил мне палиц на на-ге а то бы я пра-пал ес-ли вам что на-да ска-жи-ти толь-ка и-ни-ю я ви-лел е-му вам па-ма-гать».

Строчки дрожали и расплывались перед глазами, Эгер уронила письмо и закрыла лицо руками, не зная, как привыкнуть к новой безмерной утрате.

Ларис, братик!

На самом деле они не были родными братьями и сестрами – никто из них. Так, дальняя родня, седьмая вода на киселе. И все же они были одной семьей, одним родом, рукой с четырьмя пальцами (пятый, главный, отсекли в Галсвинте). И вот теперь еще два пальца отвалились: Эгиль, старший из всей четверки, быстро понял, что со здешними властями каши не сваришь, и пошел в подручные к какому-то купцу с Южных островов. С тех пор он почти не сходил с корабля: не хотел лишний раз наведываться в Лус. В первое время он регулярно посылал Эгери с Элианой часть своего жалования, но после замужества Элианы прекратил помогать сестрам, рассудив, видно, что теперь они принадлежат другой семье и больше не нуждаются в его братской опеке. А вот Ларис продолжал слать и деньги и подарки. Он неплохо вырезал разные безделушки из дерева, и у Эгери бережно хранились кораблики, всадники, пехотинцы, дивы с боевыми топорами, чайки и дельфины его работы. Больше их не будет. Да и эти нужно спрятать: слишком больно будет на них смотреть. И еще надо будет как-то рассказать Элиане. Не сейчас, конечно, лучше потом, когда малыш уже родится и ей будет ни до чего, она даже внимания не обратит.