Елена Первушина - Невидимый город [сборник litres]

Ларис, Ларис, а как же наша земля?! Кельдинги – они ведь такие же временщики! Они ездят по нашей земле верхом, топчут ее сапогами и никогда не касались ее чуткими подушечками волчьих лап. Ведь у нашей земли нет никого, кроме нас!

Эгери слышала, что жители Сюдмарка и даже иностранцы называют Лус «роскошным» и «блистательным», «обладающим особым обаянием». Что ж, в роскоши богатым кварталам отказать действительно нельзя. Но вот никакого «блеска» и «обаяния» Эгери в упор не видела. И дело вовсе не в нищете островов – не пристало бедным изгнанникам кривить губы и привередничать. Дело совсем в другом.

Они приехали сюда вчетвером – четверо уцелевших после бойни в Пантеоне, четверо последних Хардингов: два принца и две принцессы. Три ночи и три дня они бежали к границе, почти не останавливаясь, в кровь сбивая лапы, потом уже в человеческом обличии шли по дорогам Сюдмарка как последние бродяги. Эгери хорошо помнила, как плакала от усталости и облегчения, завидев издали белые стены «общественных зданий и храмов» Луса: ей казалось, что все худшее позади, они спасены, добрались до надежной гавани и с этого момента начнется их победоносное возвращение на родину.

Мужчинам тоже казалось тогда, что все просто: надо лишь броситься в ноги здешнему князю и просить его о помощи. Денег у них с собой всего ничего – только те кошельки да драгоценности, которые они взяли с собой на церемонию. Но зато они готовы были предложить аристократам Луса в жены своих сестер: родственный союз, казалось им, повсюду ценится выше денег или драгоценностей.

На деле все оказалось гораздо сложнее. Для начала они обнаружили, что никакого князя в Сюдмарке нет, страной правит сам народ, вернее «самые достойные из граждан». Однако обратиться за помощью к этим самым достойным непросто: оказывается, в городе все за всеми внимательно следили и переговоры со знатными чужестранцами могли вызвать у граждан сильные подозрения в предательстве – тогда проштрафившихся правителей «прокатили» бы на новых выборах, а то и вовсе изгнали бы из города.

Доброхоты объяснили растерянным Хардингам, что, если бы Королевство было завоеванной Сюдмарком провинцией, тогда у жителей Королевства был бы в Лусе официальный защитник и покровитель – тот самый полководец, который в свое время покорил провинцию, или его потомок. Но коль скоро Королевство оставалось свободным, в Лусе никто не имел права покровительствовать изгнанным князьям.

Они могли бы обратиться к нынешнему всенародно избранному полководцу, но, во-первых, сам по себе полководец не мог объявить войну или заключить мир. Ему прежде всего надлежало добиться поддержки народного собрания, а затем еще убедить совет мудрейших старцев выделить из казны сумму, достаточную для успешного ведения войны. А во-вторых, таких полководцев было два, и они в преддверии перевыборов ревниво следили друг за другом. Поэтому необдуманная провокация – так здесь называли обращение к народу – с призывом к началу войны могла дорого стоить одному из них.

Как же добиться поддержки народного собрания? Хардингам охотно разъяснили: нужно одеться в траур, прийти утром на общественную площадь и со слезами на глазах умолять граждан сжалиться над ними и помочь их горю. Советовали также взять у соседей напрокат маленьких детей: вид плачущих крошек всегда умиляет. Так надо было поступать в течение нескольких дней, при этом стараться поговорить лично с большим числом граждан. Советовали также нанять специального раба, который заучил все имена обитателей Луса и будет тихо и ненавязчиво подсказывать их просителям во время бесед. Так, мол, поступают все, кто хочет быть избранным на какую-нибудь государственную должность или имеет другую нужду, удовлетворить которую может только народное собрание.

– Все, кто идет на выборы, в траур одеваются и плачут? – ехидно спрашивала Элиана.

– Нет, раба нанимают и людей уговаривают, – отвечали ей.

Можно также нанять специального человека (здесь его называли «склоняющим слух»), который будет причитать на площади и уговаривать граждан вместо самих просителей. Но его услуги нужно оплачивать, и весьма щедро, а таких денег у Хардингов нет.

Была еще одна возможность, и о ней одуревшим Хардингам охотно рассказывал их новый приятель – Алций, неудачливый поэт, живущий «под черепицей» на последнем, пятом этаже острова. Нужно найти богатого покровителя из благородного рода, и тогда тот мог бы взяться за защиту их интересов. Здесь, в Лусе, это называлось «пойти в младшие друзья», и, по словам поэта, этим способом свести концы с концами пользовалась чуть ли не половина обитателей города.

– И что, этому «старшему другу» тоже надо платить? – мрачно интересовался Эгиль.

– Да нет, что ты! – Алций замахал руками. – Он сам тебе будет платить, понемногу правда, потому что таких «младших друзей» у него пруд пруди, на всех не напасешься.

– Зачем ему это тогда?

– Просто обычай. Старый добрый обычай Сюдмарка. Сильные должны опекать слабых и заботиться о них. Ему за это большой почет будет среди своих. Ну и потом вы ему тоже уважение будете оказывать, а это всякому приятно.

– Уважение оказывать – это как? – полюбопытствовала Элиана.

– От вас, красавица, как раз ничего не потребуется, – поспешил заверить ее Алций. – Ну а мужчинам, конечно, придется потрудиться. Первым делом каждый день, еще до рассвета, надо собраться у дома «старшего друга» и, когда он выйдет, пожелать ему доброго утра. В старое доброе время, когда младших друзей было немного, «старший друг» каждому пожимал руку и в щеку целовал, ну а теперь обычай такой, что младшие старшему руку целуют и на колени становятся. И то сказать! Бывает, столько младших набежит, что к старшему уже и не протолкаться: ногу отдавят, а то и глаз подобьют. Или у старшего настроение дурное – он не велит привратнику вовсе двери открывать, а сам через черный ход шмыг по своим делам! Так прождешь все утро и пойдешь несолоно хлебавши. И наоборот, если старшему с утра нужда куда-нибудь ехать, в баню, например, – нужно впереди бежать, расчищать носилкам дорогу. Расталкивать толпу. Или если старший речь в суде произносит или стихи в компании читает, ваша работа аплодировать и кричать от восторга. Что еще? Если вам нужно куда-нибудь в другой город поехать, прежде нужно у старшего отпроситься. Но зато, почитай, каждый день будете иметь горячий обед – старший всех младших обедать у себя приглашает. А остатки можете завернуть в салфетку и отнести своим женщинам. Ну что, замолвить за вас словечко перед моим старшим? Он человек добрый, щедрый и к тому же старых правил. Не чета этим нынешним сыновьям откупщиков и ростовщиков, что зовут себя «новыми людьми» и страсть как охочи смотреть на чужое унижение. А тут даже на колени становиться не придется. Хотите?