Елена Первушина - Невидимый город [сборник litres]

На второй раз Карстен вытащил с конюшни Дудочника, и тот сумел насвистать на своей глиняной лошадке несколько веселых бранлей и кароле, но все равно танец в исполнении всего лишь двух пар получался каким-то унылым.

С играми дело обстояло не лучше. В деревянные фигуры никто здесь играть не любил и не умел; кости были игрой, неподобающей для дам; что до прочих игр – то и для них в замке оказалось слишком мало людей. «Бессвязные речи», когда на вопрос водящего нужно отвечать словом, которое прошепчет тебе на ухо твой сосед, – игра чрезвычайно модная в столице во времена юности Дуады – развлекли компанию на пару вечеров, но не больше: вскоре все признались, что шутки повторяются, а более ничего остроумного придумать они не в силах. Рейнхард разыскал где-то в сундуках их с Карстеном старый мяч, и Аэллис с восторгом приняла эту затею, но Берга играть не захотела, а Дуада и Мильда в один голос такую игру не одобрили.

Оставались рассказы, и тут все получилось как нельзя лучше: Дуада охотно вспоминала истории из тех времен, когда они с супругом были молоды: «Когда Аэллис исполнилось годика полтора, у нас была пегая корова, просто чудо какая молочная, и Аэллис на ее молоке росла как тесто на дрожжах. И представьте, весной спустились с гор дивы и чуть ли не сразу увели нашу коровушку – она на лугу у замка паслась. Как Аэлла плакала! Я тоже горевала, а Вальдо, видя наши слезы, ужасно расстроился и сгоряча поскакал прямо в лагерь дивов в сопровождении всего-то одного оруженосца и предлагал любой выкуп за корову, будто за знатного пленного. К счастью, тот див, что этой бандой командовал, оказался настоящим рыцарем и, прослышав о слезах Аэллис, вернул корову без всякого выкупа. Да еще свой платок повязал ей на рог, как охранное свидетельство, чтобы ее больше не трогали. Зато уж когда наши у дивов угнали табун коней, Вальдо специально наказал, чтобы у того доброго дива коня не трогали, и он единственный вернулся в горы верхом, остальным пришлось пешком ковылять до самого дома».

Рейнхард рассказывал о всяких смешных случаях, приключавшихся с ним в замке и столице, а этих случаев с ним и вправду приключалось великое множество. Аэллис знала много баллад, Берга – страшных и поучительных историй. Даже к рассказыванию историй обе девушки подходили совершенно по-разному. Аэллис помнила свои баллады наизусть, а если и не помнила или конец ей не нравился, тут же, ничуть не смущаясь, сама досочиняла их по своему усмотрению. У Берги ее любимые повести были аккуратно переписаны в специальную, довольно толстую книжечку, и, собираясь спуститься к ужину, она обычно листала ее, чтобы найти что-нибудь интересное, о чем можно бы поведать вечером.

Однажды, помогая Берге уложить волосы, Радка невзначай бросила взгляд через плечо девушки на страницу книги и, к своему удивлению, обнаружила на ней странно знакомый рисунок: два кружка, в одном из которых – кораблик с поднятым парусом и цепочка звезд над ним, в другом – скачущий олень, за рога которого также цеплялись звезды. Ну ни дать ни взять – два отпечатка с той самой монеты, которую подарил ей Карстен. Радка никогда прежде не видела подобных монет, да и никто в замке не мог сказать ей, где такие чеканят. Разумеется, девчонке стало просто страх как любопытно. Но прежние времена, когда она вольно болтала с молодыми Луньками, давно ушли в прошлое; для Аэллис и Берги она была просто служанкой и не решалась открыть рот, пока они сами к ней не обратятся. Поэтому Радка, едва Берга отпустила ее восвояси, разыскала Рейнхарда, рассказала ему о своем открытии и умолила за ужином как бы невзначай навести разговор на нужную тему. Впрочем, долго умолять ей не пришлось, любопытство Рейнхарда тут же разыгралось в полную силу, и он пообещал любой ценой узнать все возможное о таинственной монете.

Тем же вечером Рейнхард будто невзначай попросил позволения у Берги полистать ее книгу. Берга была смущена, но отказать не решилась, и Рейнхард, рассматривая страницы, вскоре нашел ту самую картинку, которая так заинтересовала Радку.

– А это что за странное изображение? – с невинным видом спросил он хозяйку книги. – Может, кто-то из ваших предков тоже поклонялся лесным тварям, госпожа Берга?

– Рейн, думай, что говоришь, – попросил Карстен.

– Что? – Берга испуганно глянула на юного насмешника, потом на страницу. – А… этот рисунок… Нет-нет, он не имеет никакого отношения ни к моей семье, ни к глупому и суеверному поклонению лесу. Это герб старинного приморского города, руины которого можно увидеть в хорошую погоду на дне залива неподалеку от Дождевого Камня. Здесь я записала его историю, потому что она служит хорошим предостережением многим гордецам. Рассказывают, что жители этого города так возгордились, что перестали почитать Солнце, говоря, будто им довольно моря для пропитания и удовлетворения прочих нужд. Совсем как вы, господин Рейнхард, говорите о лесе. А еще говорили, что они нашли в одной из морских пещер чудесное зеркало, в котором была заключена странная сила. Стоило человеку заглянуть в него, как он понимал, что смотрит в глаза бога, а в следующее мгновение бог проходил через зеркало и поселялся в этом человеке. И вот раз в году в Колдовскую Ночь все люди в городе по очереди заглядывали в это зеркало, становились богами и устраивали огромный праздник на главной площади. Оттого, говорили они, им не нужно служить божественному Солнцу, ведь они сами – боги и богини. Тогда Солнце разгневалось, и отступилось от этих несчастных людей, и отдало город в полную власть морю. И огромные волны затопили порон, хлынули на город и разрушили его.

– Что такое порон? – быстро спросил Рейнхард.

– Не знаю. Так было написано: затопили порон и хлынули на город. Я переписала все слово в слово.

– И вовсе все было не так! – Аэллис затрясла головой, и знаменитые кудряшки резвыми козочками запрыгали по ее плечам. – Нет, нет, говорю вам, все было совсем не так. Мне кормилица рассказывала. Город и правда был, но стоял он не на побережье, а в стороне от него, рядом с одним из Стражей Года. И жили в том городе два достойных рыцаря Адельм и Эдельм, которые любили двух прекрасных дам. Они верно служили своим дамам и горячо восхваляли их в своих речах и песнях, и дамы в свою очередь так их полюбили, что речами и деяниями дарили им всяческую усладу по любовному праву.

– Сестра! – сказала Берга с упреком, но шалунья Аэллис лишь отмахнулась, не прерывая рассказа.

– И вот случилось так, что один из рыцарей, тот, кого звали Адельм, сильно поссорился со своей дамой и та в гневе дала ему отставку, отчего он ходил грустный и опечаленный, как никогда прежде. И тогда второй рыцарь, Эдельм, прознал об этом и тотчас же вскочил на коня, прискакал на двор к своему товарищу и всячески его утешал, уговаривал не отчаиваться и обещал вскорости устроить примирение возлюбленных. И в самом деле, назавтра же он пошел к даме господина Адельма и не отступался от нее, пока полностью не примирил ее с рыцарем и не восстановил их связь.