Эрика Йохансен - Судьба Тирлинга [litres]

– И зачем это?

Роу пожал плечами.

– Я был спасен.

– Ты, наверное, шутишь.

– Неа. Я истинно верующий.

Кэти внимательно на него посмотрела, но успокоилась, увидев искорку в его глазах.

– Наверняка, спасти тебя , Роу, было не так-то просто.

– О, так и есть. Мне пришлось исповедоваться во всех моих грехах.

– Кому?

– Брату Полу.

– Брату Полу?

– Я – часть его паствы.

Она уставилась на него, ожидая знака, что это была всего лишь шутка, но его не последовало, и ее спокойствие растаяло. Брат Пол был, без сомнения, Полом Аннескоттом, вообразившим себя знатоком Библии. Он каждую неделю проводил чтения у себя в доме, но предполагалось, что они имеют научный, а не религиозный характер. Кэти задумалась, что бы сказал Уильям Тир, если бы узнал, что в городе есть христианская община… но нет, он же говорил, что не станет вмешиваться.

– Ты такой же христианин, как и я, Роу. Так что это?

– Я был спасен, – повторил он.

– Значит ли это, что ты перестал спать со всеми подряд?

– Моя неправедная жизнь осталась в прошлом, – заявил он с непонятной Кэти усмешкой.

Ей показалось, что он намекает ей на какую-то шутку, сути которой она не поняла. Когда же они в последний раз были вместе, вдвоем? С тех пор прошло не меньше шести месяцев.

– Чего ты хочешь, Роу?

– Я уезжаю на следующей неделе.

Рот Кэти изумленно приоткрылся. Первой ее мыслью было, что Роу отправляется с Тиром, но нет. Тир никогда бы не взял его с собой. Секунду спустя она поняла, что он имеет в виду.

– Ты отправляешься с экспедицией в горы?

– Да.

Кэти кивнула, но беспокойство внутри нее усилилось. Экспедиция Джен Девлин должна была отправляться на этой неделе, но они перенесли дату из-за отъезда Уильяма Тира. Он объявил о своем намерении пересечь океан во время собрания на прошлой неделе, и Город, ожидаемо, разразился протестами. Казалось, все чуют беду, но даже мольбы целого Города не убедили Тира остаться.

– Ты же не исследователь, Роу. Зачем тебе идти с экспедицией Джен?

– Я хочу вырваться отсюда.

Это было похоже на правду. Чем ближе был переезд Роу, тем более назойливой становилась его мать. Когда Роу работал в мастерской, она постоянно наведывалась туда, якобы для того, чтобы занести забытую куртку или обед. Когда Роу гулял с друзьями, можно было увидеть, как его мать следует за ними на расстоянии около сотни футов, и следит за сыном взглядом, полным ревности. Мама сказала, что миссис Финн стала неуравновешенной, и совсем неудивительно, что Роу хочет как можно скорее избавиться от ее чересчур навязчивой опеки; в этом случае, даже экспедиция в горы была отличным вариантом, потому что слабое здоровье миссис Финн не позволило бы ей последовать за сыном. Все выглядело крайне правдоподобно, но Кэти, хорошо знавшая Роу, чувствовала в его ответе откровенную фальшь, прикрывающую истинную причину. Ей хотелось докопаться до нее, схватить его за грудки и вытрясти правду, но даже в этом случае он вряд ли бы признался. И Кэти внезапно ощутила, как сильно изменилась их дружба за эти годы. Она представления не имела, о чем Роу думает, что собирается делать. Беззаботная симпатия, которую они испытывали друг к другу, когда были младше, пропала, и теперь Кэти могла только воображать, что скрывается за этим ангельским лицом. На одно ужасное мгновение она задумалась, а знала ли она Роу, или просто придумала себе друга от начала и до конца. Она больше ни в чем не была уверена.

– Я буду скучать по тебе, Кэти.

Она подняла голову и увидела, что Роу смотрит на нее с легкой улыбкой на лице.

– Я тоже буду скучать, Роу, – ответила она, не зная точно, правду ли говорит. Когда уехал Тир, она всерьез приступила к охране Джонатана, и хотя она никогда прежде никого не охраняла, ей было понятно, к каким проблемам приводит стражника неопределенность. Внезапно ее мысли обратились к прошлому, и на мгновение она снова стояла посреди леса и смотрела на монстра, застывшего в лунном свете. Неопределенность была опасной, а Роу самой большой загадкой.

«Чего стоит детская дружба на самом деле? – задумалась она, уставившись в землю. – Как долго я должна хранить ей верность?»

– Когда ты вернешься?

– Джен рассчитывает на два месяца, три, если нас застанет непогода. На вершинах этих гор видели снег, и это весной.

– Ну, – неловко начала Кэти, и ей показалось, что из-за этой неловкости где-то захлопнулась дверь, отрезая все, что было раньше: все те разы, когда они прятались от родителей и планировали побег, все те крепости, что построили во дворах друг у друга, все те задачки по математике, что Роу помогал ей решить, всё, до того самого дня, когда Роу наткнулся на нее за школой и погладил по голове, заставляя забыть о чужой жестокости. Глубоко в ее сознании эта дверь захлопнулась с таким грохотом, что Кэти его почти услышала, а когда моргнула, поняла, что глаза ее полны слез. Роу распахнул объятия, и она кинулась в них, стараясь не разреветься. Роу не плачет, и она не станет.

– Береги себя, Роу, – сказала она.

– Ты тоже, Рапунцель, – ответил он с улыбкой. Коснувшись одного из ее локонов, он шутливо потянул за него, затем отвернулся и скрылся в лесу, направившись на восток, к городу.

«Он так и не извинился, – внезапно осознала Кэти. – За все эти годы он так ни разу и не извинился за то, что бросил меня тогда одну, на растерзание того существа…»

Мысль пыталась оформиться, перейти в праведный гнев, но, прежде чем это произошло, Кэти отбросила ее прочь. Она все еще любила Роу; и всегда будет любить. И скучать по нему во время его экспедиции в горы.

«Но почему он собрался в горы? – требовал ответа ее мозг, раз за разом прокручивая этот вопрос, не желая переключаться. – Почему он собрался в горы, Кэти? Почему он собрался в…»

– Умолкни, – прошипела Кэти и схватилась за книгу.

Прошло три недели, затем четыре, а Уильям Тир по-прежнему не возвращался.

Кэти знала, что Тир мертв. У нее не было дара предвидения; ответ был намного проще. Она знала, потому что знал Джонатан. Он все еще был очень замкнутым, но за это время Кэти научилась понимать его лучше, чем кто бы то ни было, расшифровывать его слова, делать выводы из того немногого, что он говорил. На пятую неделю, когда среди ночи в дверь дома Тиров постучали, именно Кэти пошла открывать, потому что знала.

В женщине, стоящей за дверью, практически невозможно было узнать тетю Мэдди. Она была на последней стадии истощения, и кости, проступающие сквозь полупрозрачную кожу ее лица, были заметны даже в свете свечи. Когда Кэти схватила тетю Мэдди за руку, она ощутила, что ее кожа обжигающе горяча. Мозг Кэти отмечал все это, но даже сейчас ее главной задачей стало затащить тетю Мэдди в дом и закрыть дверь. Она знала, что тетя Мэдди умирает, потому что никто не способен выжить в том состоянии, что увидела перед собой Кэти. Но даже в этот первый момент какая-то часть мозга Кэти сосредоточилась на самом важном: сохранении тайны.