Эрика Йохансен - Судьба Тирлинга [litres]

Дом Тиров был почти копией дома Кэти: один этаж, высокое крыльцо, поднятое от подвала. Кэти протопала вверх по ступенькам, входная дверь распахнулась, и появилась Лили. Она тоже была сегодня в полях, но сейчас выглядела больной, и Кэти подумала, не поймала ли она лихорадку, гуляющую по городу.

– Кэти, – сказала Лили.

В ее голосе слышалась неподдельная радость, словно Кэти принесла ей дорогой подарок.

– Миссис Фримен, – вежливо поздоровалась Кэти. Мысленно она всегда называла Лили миссис Тир, но допусти она здесь хоть одну ошибку, мама наверняка узнает об этом.

– Входи же.

Кэти прошла за ней в гостиную, небольшую комнатку с удобными деревянными стульями, которые, похоже, сделал сам Уильям Тир. Восточную стену комнаты занимал большой кирпичный камин, сейчас, в начале октября, не разожженный. Над каминной полкой висели два портрета, и, как обычно, приходя в дом Тиров, Кэти остановилась, чтобы взглянуть на них.

На одном был Уильям Тир. Он был написан Джоном Винсоном, считавшимся лучшим художником в городе, но эта картина была не особенно удачной. Тир на ней стоял рядом с небольшой книжной полкой, расправив плечи и глядя прямо на художника. Поза и интерьер были выбраны верно, но сам Тир выглядел раздраженным необходимостью позировать.

На другом портрете была Лили. Уильям Тир написал его сам, и хотя у него не было техники мистера Винсона, Кэти казалось, что он уловил настроение Лили намного лучше. Она стояла посреди залитого солнцем поля, одетая в охотничий костюм, с таким огромным животом, что, казалось, он вот-вот взорвется. Она смотрела назад через плечо и, похоже, готова была рассмеяться.

Мама говорила, что Тир писал этот портрет не с натуры, а по памяти. Тем не менее, он был полон жизни, и всегда казался Кэти воплощением свободы. Лили с портрета казалась счастливой, невероятно счастливой, но Тир не упустил едва заметные морщинки вокруг глаз и рта, которые выдавали давнюю боль и говорили о нелегкой жизни до Перехода. Кэти понятия не имела, что это была за жизнь, но она определенно оставила на Лили заметный след.

– Восемнадцать лет назад, – заметила Лили, подходя к Кэти, разглядывающей портрет. – Я была беременна Джонатаном, и мы только что пережили голодное время. Казалось, что теперь будущее у наших ног.

– И что случилось?

Лили окинула ее внимательным взглядом, и Кэти тут же захотелось взять свои слова назад. Неужели только она чувствует, что с Городом что-то не так?

«Нет. Есть еще Джонатан».

Секунду спустя Кэти расслабилась и отвернулась от портрета.

– Мы забыли. Мы забыли все, что следовало помнить.

Кэти опустила глаза и заметила, что женщина потирает шрам на ладони.

– Что…

– Пойдем обедать, – внезапно сказала Лили, и поманила ее за собой.

Обед удивил Кэти. Она всегда думала, что Тиры питаются лучше всех в городе – хотя и не могла сказать, откуда у нее такая уверенность; может быть, Роу когда-то что-то сказал – но их пища была такой же простой, как и у них дома: жареный цыпленок, брокколи и хлеб из пятизлачной муки. Пили они воду, а не эль или сок. Тир и Лили сидели на разных концах стола, Джонатан между ними, а Кэти напротив него. Выдвинув четвертый стул, она заметила, что сиденье покрыто слоем пыли.

Кэти полагала, что за обедом Тиры обсуждают серьезные, важные темы, но и тут они ее удивили. Лили любила посплетничать, пусть по-доброму, но все равно посплетничать. Мелоди Донован была беременна. Эндрю Эллис достроил дом, но со строительством у него не заладилось; в стенах на кухне такие щели, что, скорее всего, придется все ломать и перестраивать до прихода зимы. Дэннис Лински и Рози Норрис решили пожениться после сбора урожая.

На каждую из этих новостей Уильям Тир кивал, изредка вставляя пару слов, а вот узнав о доме Эндрю Эллиса, покачал головой, и Кэти вспомнила, что говорили в прошлом году: Эллис отказался от помощи лучших плотников Города. Он решил сделать все сам, и Кэти уважала его решимость. Но теперь она задумалась, не был ли мистер Эллис обычным глупцом. В голове крутился вопрос, что она делает за этим столом. Зачем Джонатан пригласил ее?

Джонатан спросил отца, не нашли ли они каких-нибудь следов Юзуфа Мансура, и тот устало покачал головой. Тень, которую Кэти увидела за его плечом много лет назад, теперь была заметнее, чем когда-либо, словно он начал постепенно угасать. Она снова задумалась, а не был ли Тир болен, но тут же отбросила эту мысль. Город без Уильяма Тира… это невозможно было представить. Лихорадка часто валила с ног целые семьи; если Лили заболела, она вполне могла заразить Тира.

– Где бы ни был Юзуф, он отлично спрятан, – сказал Тир.

– Думаешь, он мертв? – спросила Лили.

– Нет, – коротко ответил Тир. Он, похоже, собирался еще что-то добавить, но лишь сжал челюсти покрепче и промолчал. Лучи закатного солнца проходили сквозь открытое кухонное окно, падая на поблескивающую на его шее серебряную цепочку, и Кэти вспомнила еще кое-что из того давнего разговора: Тир сказал, что его видения часто похожи на тени событий. А видения Джонатана были такими же? Она посмотрела на них обоих, отмечая различия – цвет глаз, румянец на щеках, доставшийся Джонатану от Лили, в отличие от бледной кожи отца – но находила намного больше сходства. Оба высокие, даже долговязые, а еще в Джонатане, как и в его отце, был заметен наблюдатель, человек, способный просто сидеть и смотреть до тех пор, пока не придется что-то решать, и уж тогда, без сомнений, принимающий верное решение.

Жаль, что никто больше не замечал этого в Джонатане. Теперь он почти не появлялся в школе и отдалился от всех еще сильнее, чем прежде. Если бы только он поговорил с людьми, те бы уважали его намного больше. Может и не так, как его отца, но, по крайней мере, так, как он того заслуживал. Эти мысли о скрытых достоинствах показались ей знакомыми, и мгновение спустя она поняла, откуда: точно так же она всегда думала о Роу.

Разговор зашел об экспедиции в горы, которая отправлялась на следующей неделе. Это была уже третья экспедиция, собранная с целью исследовать обширные территории вокруг Города. Вторая добралась до гор, но не до таких невысоких, как виднелись на западе. По словам Джен Девлин, возглавлявшей предыдущие экспедиции, горная цепь на севере была очень длинной, а отдельные ее вершины были столь высоки, что выглядели совершенно непреодолимыми. Но Джен уже закусила удила. Она собралась взобраться на них.

– Похоже, это довольно опасно, – заметила Лили.

– Так и есть, – подтвердил Тир, и его лицо потемнело. – Но ты же знаешь Джен. Она просто не может пройти мимо, когда ей бросают вызов. И это не самый страшный недостаток, я полагаю. Городу нужны такие люди – люди, которых не страшит неведомое.