Эрика Йохансен - Судьба Тирлинга [litres]

– …и Господь оградит нас от всех демонов и духов, и похитителей детей, Господь благословит нас и защитит…

– Заткнитесь! – крикнула Кэти, громче чем намеревалась. Ее голос пронесся над рядами, и наступила тишина. Джонатан смотрел на нее из-за кукурузного стебля, удивленно приподняв брови.

– Извини, – пробормотала Кэти. – Терпеть это не могу.

– Они напуганы, – сказал он, срезая очередной початок.

– Все напуганы. Но не все настолько глупы, чтобы отправляться на поиски Иисуса.

Джонатан покачал головой, и Кэти почувствовала, как краска заливает ее щеки. Даже пятиминутной беседы с Джонатаном ей хватало, чтобы убедиться в том, что он намного лучше нее: добрее, терпимее, более искренний и понимающий. Сейчас Кэти было семнадцать, а Джонатану – восемнадцать, но ей по-прежнему казалось, что он на много лет – а то и столетий – старше.

– Тебе не кажется, что это опасно? – спросила она. – Вся эта религиозная чушь, лезущая отовсюду?

– Не знаю, – ответил Джонатан. – Но мне бы хотелось узнать, откуда она лезет. Даже отец не может найти ее источник.

– А что насчет Пола Аннескотта? На его библейские чтения приходит все больше людей.

– Аннескотт – дурак. Но отец утверждает, что проблема не в нем.

– А твой отец не может прекратить все это?

– Пока нет. Не тогда, когда пропадают дети. Страх – отличная почва для суеверий.

Сердце Кэти упало, но глубоко внутри она понимала, что он прав. Они изучали это в школе. Религия всегда поднималась на волне смятения, как лодка в прилив. И пусть паника в Городе пока не началась, но она была не за горами. Две недели назад семилетний Юзуф Мансур исчез из парка во время игры в прятки. Жители города прочесали лес до самой реки, но не нашли ни следа.

Первая мысль Кэти была о существе, которое она встретила в лесу – том, которое гналось за ней до самого города. Она не рассказывала о той ночи никогда и никому, кроме Роу; и старалась не вспоминать о ней сама. Пару недель ее мучили кошмары, но затем и они сошли на нет. Разграбление могил на кладбище прекратилось, и больше ни разу не повторялось. Кэти старалась никогда не оставаться одна за пределами города после захода солнца. Чаще всего ей удавалось убедить себя, что все это ей привиделось. Но когда Юзуф пропал из парка, Кэти поняла, что, возможно, пора кому-нибудь рассказать о той ночи, даже если все решат, что она сумасшедшая. Она не имела права скрывать что-то от общества лишь потому, что ей было неловко рассказывать. Может, она и не была идеальным жителем Города, но лгать она не имела права.

Но кому рассказать? Маме? Кэти отбросила этот вариант по многим причинам. Мама придет в ярость, узнав, что Кэти была на улице с Роу после комендантского часа, но главное, что мама была одной из сильнейших людей, которых знала Кэти. Мама бы не побежала, поджав хвост; она бы кинулась в драку с этим существом, и, если бы то не подчинилось, мама бы погнала его в Город, пинками и руганью, чтобы показать Уильяму Тиру… пусть даже это стоило бы ей жизни. Кэти не хотела, чтобы мама узнала, как она бежала прочь от опасности.

Затем она решила рассказать все самому Уильяму Тиру. Конечно, поговорить с ним наедине будет непросто, но вполне возможно. Однако и этот вариант Кэти отвергла. Тир выбрал ее в стражи города, выбрал среди более сильных и умных – и высоких! – людей. Неужели ей правда хочется сказать ему, что за это она отплатила ему затянувшимся на два года молчанием? Как бы то ни было, Юзуф пропал более двух недель назад. Трудно было представить, что он мог быть до сих пор жив.

«Что бы сделал Тир? – вопрошал ее мозг. – Что вообще можно сделать с той тварью, что ты видела?»

Но Кэти не обращала внимания на эти вопросы. Уильям Тир был Уильямом Тиром.

И не было такой проблемы, которую он не мог бы решить.

– Что случилось?

Она подняла голову и увидела, что Джонатан смотрит на нее своим пронизывающим насквозь взглядом. И снова в голове непроизвольно всплыл образ его отца. Позади них невидимый грешник снова запричитал, обращая к Богу бесчисленные молитвы, и Кэти почувствовала острое желание вправить ему мозги лопатой.

– Что ты видела? – спросил Джонатан, и Кэти поняла, что рассказывает ему все, как есть, рассказывает вполголоса, потому что ей не хотелось, чтобы их услышал святоша по соседству. Она рассказала Джонатану все, даже о словах Роу в самом конце, о той его жестокой и мстительной стороне, с которой она раньше не сталкивалась. Рассказывать было больно – даже сейчас от воспоминаний о той ночи сердце Кэти замирало – но когда она закончила, то поняла, что выбрала правильного человека. Она практически не знала Джонатана, но почувствовала такое облегчение, словно передала ему лежавший на сердце груз, а он без вопросов взвалил его на плечи.

– Роу Финн брал сапфир моего отца, – сказал Джонатан полувопросительно, когда она закончила.

– Да, – подтвердила Кэти с удивлением; из всего, что она ему только что рассказала, больше всего его взволновал сапфир? Она предала Роу, поняла Кэти, но все это случилось несколько лет назад, сапфир Уильяма Тира давным-давно обзавелся цепочкой и был возвращен хозяину; она видела его на шее Тира много раз. Все хорошо, что хорошо закончилось.

– Думаю, ты не сумасшедшая, – наконец сказал Джонатан. – Что-то пряталось в лесу. Твоя мать, мой отец и тетя Мэдди охотились на него много месяцев.

– Что? Когда?

– Почти два года назад. Они обычно отправлялись в лес поздно ночью. Я тоже хотел пойти, но отец велел мне оставаться с мамой.

– Они что-нибудь нашли?

– Нет. Что бы это ни было, оно всегда слонялось вокруг кладбища, а когда прекратились разграбления могил, оно тоже исчезло.

– Разграбления могил?

Джонатан взглянул на нее добродушно, но с ноткой нетерпения.

– Конечно, разграбления. Ты же не поверила во всю эту чушь про волков, правда?

– Не поверила! – отрезала Кэти. – Но я не думала… кто стал бы грабить могилы? Ради чего?

– Ради серебра. – Джонатан мрачно улыбнулся. – Ни на одном из найденных нами тел не было украшений.

– Никто в городе не стал бы обворовывать могилы.

– Уверена? – Джонатан снова улыбнулся, но на этот раз улыбка вышла другой, почти печальной.

– Ну, нет, но…

Он взял ее за руку. Кэти вздрогнула и попыталась вырваться, но Джонатан держал ее крепко. На секунду они словно снова перенеслись на два года назад, на ту просеку, но теперь в транс впала Кэти, а не Джонатан. Она смотрела на свою маленькую руку, прикрытую большой ладонью Джонатана, но видела не это; перед ее глазами стояло темное, открытое всем ветрам поле, усеянное надгробиями. В небе над кладбищем сверкнула молния, на секунду осветив могилы, и в этой вспышке Кэти увидела человека, копающегося в одной из них. Но лица его не было видно; он слишком низко опустил голову.