Бриджид Кеммерер - Проклятие одиночества и тьмы

Моя рука скользит поперек рукоятки одного из метательных ножей Грея.

Я вырываю лезвие из ножен и хватаю его так, как показывал мне стражник.

Мягче.

Я бросаю нож прямо в Лилит.

Клинок летит четко, но лишь едва задевает юбки колдуньи, а затем вонзается в землю.

Лилит резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Я жду, что в ее глазах увижу ярость, но в них только удивление.

Колдунья отпускает Рэна, и он падает в грязь, тяжело дыша. Он не прислоняет лоб к земле, а поднимает голову и смотрит на меня.

Лилит отступает от Рэна и поднимает нож, который я метнула. Он повисает между ее пальцами. Сталь клинка мягко мерцает на свету.

– Ты порвала мне платье, – говорит Лилит.

– Я целилась выше, – огрызаюсь я. – Но я пока только учусь.

– Возможно, тебе необходима демонстрация.

– Лилит, – произносит Рэн резким срывающимся голосом, – вы не можете ей навредить. Вы обещали никогда не вмешиваться в то, что касается девушек.

Лилит направляется ко мне. Колдунья настолько грациозна, что кажется, будто она плывет по арене.

– Она метнула в меня нож, Ваше Высочество. Я не вмешивалась. Она это сделала первой.

Рэн практически лежит на земле, нависая над лужей собственной крови, и это делает приближение Лилит еще более ужасающим. Я вспоминаю о том, как маме приходилось встречать мучителей отца, а затем лечиться от рака. Я знаю много о боли, как и мама. Я жила с болью. Я наблюдала за тем, как моя мама живет с ней. Я справлюсь.

– Грей, отпусти меня, – цежу я сквозь стиснутые зубы.

Командор разжимает хватку, но не отходит от меня.

Брови Лилит поднимаются вверх:

– Впечатляет. Командор Грей не слушается меня, а тебе удалось его выдрессировать.

От ее голоса хочется вздрогнуть, но я не хочу доставлять ей удовольствие.

– Он не собака.

– Если он не собака, то хозяин. А Грей совершенно не подходит на роль последнего. – Она выдерживает паузу. – Какова же твоя роль, девочка?

– Без понятия, но знаю, какова твоя. – Я сверлю Лилит взглядом. – И у меня есть другое, более подходящее слово.

Колдунья замирает. Вся веселость исчезает с ее лица.

У Рэна получается встать.

– Вы не можете причинить ей вред, – говорит он. – Вы поклялись.

– Я обещала не убивать девушек, – замечает Лилит и делает еще один шаг ко мне. – Я обещала не мешать твоим попыткам обольщения. И это – все, что я обещала.

Рядом со мной Грей обнажает меч.

Лилит не удостаивает его взглядом, но больше не двигается в мою сторону. И пристально смотрит на меня.

– Ты хотела просить меня отправить тебя домой? И все?

Я сглатываю.

– Да.

Сейчас мне не хочется ее ни о чем просить.

– И это все, чего ты хочешь?

– Да, – тихо отвечаю я.

– Ты не видела, насколько я могущественна? – Лилит подступает на шаг. – Что, если я закончу мучения твоего сломанного тела?

– Нет, – выкрикивает Рэн, бросаясь вперед. – Харпер, все, что она предлагает, имеет цену.

– Мое тело не сломано, – отвечаю я.

– Ты поражаешь меня, девочка. А как насчет тела твоей матери? Считаешь ли, что ее тело в порядке?

Я застываю. Мои глаза непроизвольно наполняются слезами.

– Вы знаете о моей маме?

– Я нанесла ей визит. – Лилит выдерживает мучительную паузу. – Она думает, что я ангел, что я облегчу ее боль. Может быть, так и будет.

– Нет, – встревает Рэн. – Харпер, цена за это будет больше, чем потеря матери…

– Что насчет моего брата? С ним все хорошо?

Слеза стекает по моей щеке.

– А, твой брат. Сильный малый, склонный к насилию. Я восхищаюсь его талантами.

– Он жив?

На последних словах мой голос срывается.

– О да, жив, – отвечает Лилит, – но я бы не сказала, что у него все хорошо.

– Пожалуйста, – шепчу я. – Пожалуйста, позвольте мне им помочь.

Лилит еще ближе подступает ко мне. Ее свободная рука тянется к моей щеке. Я дергаюсь, ожидая вспышку боли, но ее ладонь просто прохладная. В этом прикосновении чувствуется почти материнская нежность.

– Бедная девочка, ты же совсем ничего не знаешь об этом мире. Это нечестно, что принц Рэн загнал тебя в ловушку проклятия.

У меня перехватывает дыхание.

– Так вы мне поможете?

Выражение лица Лилит ужесточается.

– Нет. Если ты хочешь просить меня об одолжениях, то тебе стоит научиться уважению.

Затем колдунья поднимает нож и резко проводит им по моей щеке.

Движение настолько неожиданное, что я даже не понимаю, что Лилит что-то сделала до того, как исчезнуть.

Потом я чувствую боль, когда слезы попадают в рану. Я прислоняю ладонь к щеке.

Мокро и липко. Я чувствую границы кожи на порезе.

Я всхлипываю. Мне нечем дышать. Влажная струйка скользит вниз по моей шее.

Рэн подбегает ко мне и говорит хриплым измученным голосом:

– Нам нужно отвести вас во дворец.

– Она меня порезала, – сообщаю я. Боль становится более ощутимой, словно щека полыхает в огне.

Рэн хватает мою руку. Лицо испачкано кровью и грязью, как и его куртка. Он выглядит настолько же бледным, насколько бледной себя чувствую я.

– Пожалуйста, миледи. Вы истекаете кровью.

Я дрожу так сильно, что едва могу стоять. Моя ладонь мокрая и багровая от крови.

– В оружейной есть все необходимое, – говорит Грей.

– Необходимое?

Мой собственный голос будто бы доносится издалека.

– Рану нужно зашить.

Рэн говорит будто бы из-под воды, медленно и сонно.

– Миледи, пожалуйста, позвольте мне…

Я не могу ему ничего позволить. Я вообще ничего не могу, потому что перед глазами все меркнет.

Я никогда прежде не дежурил у кровати больного.

Когда я был помладше, то считал подобное утомительным и скучным, если я вообще думал о таком. Мне не нужно было этого делать. Мне и сейчас не нужно этим заниматься.

Рана Харпер могла бы быть намного серьезнее. Нож мог бы задеть шею или прорезать мышцы на руке. Она могла бы лишиться глаза.

Харпер проснется. Она выживет. У нее есть фрейлина, которая может посидеть у кровати. Мне незачем здесь находиться, но я не могу уйти.

Замок Железной розы никогда не казался настолько тихим. Давящая тишина нарушается лишь мягким потрескиванием огня и медленным ровным дыханием Харпер. Музыка сегодня не доносится из главного зала, и я ей за это признателен.

Я изучаю слегка изогнутую линию пореза и двадцать швов, фиксирующих кожу. Ужасающая рана, она кажется такой неуместной на мягком овале лица Харпер.

Ее слова на арене, сказанные с таким отчаянным надрывом в голосе, продолжают крутиться в голове.

Пожалуйста, хватит. Пожалуйста, хватит его мучить.

Она умоляет за тебя, Рэн.