Кристофер Холт - Тайна трёх колец [litres]

– Куда они бегут? – спросил один из сурикатов.

– Может, нам тоже надо туда?

– Ой, давай поговорим с ними! – Гизмо радостно запрыгала по кругу, а тем временем новые сурикаты высовывались из-за камней и низкорослых кустов, чтобы поглазеть на собак. – Они, вероятно, подскажут нам, где искать Крепыша.

Макс приподнял голову и тут же потерял след Крепыша:

– Нет времени, Гиз. Просто беги за мной. Я найду его!

Гравийная дорожка шла под уклон, пустыня за оградкой сменилась новым пейзажем, тем, что был виден от входа в зоопарк: справа за загородкой расстилалась болотистая, сырая земля, залитая водой. Неподвижные рептилии с пупырчатой кожей молча наблюдали за собаками, в траве скользили змеи. Очень близко к краю, сразу за металлической сеткой, широко распахнулись треугольные зубастые челюсти, и зверь, которого Босс назвал крокодилом, окликнул их. Голос у него был низкий и страшный.

– Заходите в гости. У нас тут много чего интересного.

– Зайдём? – спросила Гизмо.

– Нет! – гавкнули в один голос Босс и Макс.

Вскоре дорожка привела их к мерцающему пруду со скалами, словно облитыми белым. С близкого расстояния Макс разглядел, что в этом загоне было полно больших чёрно-белых птиц, которые вразвалочку ходили по земле и хлопали гладкими крыльями. Пингвины, пояснил Босс, опережая вопрос Гизмо. Крупные глянцевитые птицы не обращали внимания на собак; они соскальзывали на животах в воду и плескались под ночным небом.

Напротив пингвинов по другую сторону дорожки находилась бетонная площадка, на которой стояло несколько круглых зданий со стенами из сетки и круглыми крышами. Внутри их на деревьях без листьев сидели птицы в цветастых оперениях, многие из них спали. Сетчатая стена была тут и там порвана, и при виде собак несколько маленьких жёлтых пташек выпорхнули наружу, прощебетав: «Улетаем!»

Помимо филина, это были первые птицы, которых Макс увидел после побега из ветеринарной клиники. Наверное, это были те самые птицы, голоса которых он слышал с главной улицы перед входом в зоопарк. Однако у него не было времени поразмыслить над этой догадкой. Запах Крепыша становился всё более отчётливым.

И таким же сильным был запах гиены.

За птичьим домом, слева от дорожки, оказалась ещё одна ровная бетонная площадка. В центре этого пространства стояли пластиковые скамейки и обшарпанные столы, а между ними – накрытые крышками мусорные баки, от которых несло гнилью и тухлым мясом.

Ресторанный дворик опоясывали полукругом пёстрые киоски. У каждого имелось окошко с полосатым навесом. Облезлые красные и синие стены облепляли картинки с человечьей едой – хот-догами, гамбургерами, сладкой ватой и мороженым. Всё это место пахло прогорклым жиром и липкой сладостью.

И Крепышом.

– Сюда! – гавкнул Макс и свернул с дорожки к киоскам с едой. Позади центрального киоска стояли два невзрачных белых здания. У одного была открыта дверь, из неё лился свет.

Вот оно, то самое место.

Пригнув голову, Макс ринулся туда со всех лап. Он слышал за дверью какие-то звуки. Низкий зловещий хохот – гиена. И звук врезающихся в мясо зубов и щёлкающих челюстей, которые заглатывали пищу.

Его друга ели. Макс опоздал. Так же как опоздал и не смог выручить из беды Мадам.

– Крепыш! – взвыл Макс. – Нет!

Он проскочил в дверь, отпихнув створку. Влетел в комнату, обнажив зубы, приготовился к драке с глумливой гиеной.

И там, рядом с открытым холодильником, сидел Крепыш. Он испуганно посмотрел на Макса, зажав в зубах хот-дог. Рядом с ним гиена, ничуть не смутившаяся при появлении лабрадора, совала голову в открытую упаковку с хот-догами и набивала ими пасть.

Макс шумно вдохнул и часто заморгал:

– Крепыш?

Таксик проглотил хот-дог и улыбнулся Максу:

– Эй, верзила! Мы с Барбс тут ужинаем. Хочешь чего-нибудь?

Макс моргнул и задышал свободнее. Свет в кладовой был такой яркий, его усиливала белизна стен и всех прочих поверхностей, и тут сидел его друг, ради которого он обежал полгорода и которого считал попавшим в беду, – сидел вполне довольный собой и в компании гиены лопал хот-дог.

– Крепыш! Ура!

Гизмо пробежала мимо Макса и прыгнула на таксика. Тот повалился на бок и сморщился, потому что терьерша принялась радостно его облизывать.

– Эй, ну, – отплёвывался такс, – поосторожней с шерстью. Мне она и такой нравится.

Гизмо не обратила внимания на протесты Крепыша и продолжала облизывать его мордашку.

– Ну ладно, – смирился такс, – если ты настаиваешь.

Гиена Барбс хихикнула. Из её рта вылетели крошки и брызги слюны.

Босс толкнул Макса носом:

– Что я говорил тебе, сынок? Твой друг здесь, жив-здоров.

Макс даже не слышал Босса. Прищурившись, он шагнул вперёд, потом передней лапой отшвырнул в сторону упаковку с хот-догами.

– Эй! – взвизгнула Барбс и вскочила на лапы. – Ты чего это, глупый пёс? Это моя еда!

Но Макс точно не слышал её, он сверлил взглядом Крепыша.

– Мы искали тебя весь день, – отчётливо прорычал он. – Мы могли попасть в какую-нибудь переделку или заблудиться, и всё потому, что думали, будто ты в опасности. А ты вот он! Набиваешь брюхо как ни в чём не бывало!

Хвост Крепыша поник, таксик понурился:

– Ох, ну прости, приятель. Я сперва и правда очень испугался, это верно, но…

– Ты хотя бы попробовал остаться в таком месте, где мы могли бы найти тебя? – пролаял Макс. – Ты хотя бы понимаешь, как глупо было вот так сбегать?

– Но-но! – возмущённо тявкнул Крепыш. – Я же не нарочно!

– Ты подумал хотя бы о том, что плохие люди где-то рядом, а в этом зоопарке полно больших зверей, которые не прочь съесть тебя? Или Барбс просто сказала тебе, что тут есть еда, и ты сразу забыл о своих друзьях?

Крепыш открыл и закрыл пасть, не в силах вымолвить ни слова. Макс, тяжело дыша, нависал над ним. Никогда ещё он не был так зол на такса.

Барбс, хихикая, подползла к пакету с хот-догами и снова засунула в него морду.

– Эй! – негромко прикрикнула Гизмо. Она подошла к Крепышу, встала перед ним и посмотрела на Макса. – Не надо на него орать. Он просто выжал всё, что мог, из плохой ситуации.

Макс уставился в большие влажные глаза Крепыша. Пёсик весь сжался и выглядел маленьким и напуганным, как никогда прежде. Сделав глубокий вдох, Макс перестал топорщить шерсть на загривке и сделал шаг назад.

– Простите, – сказал он двоим друзьям. – Мне очень стыдно. Я не хотел кричать на тебя, Крепыш. Просто я очень боялся, что мы потеряли тебя навсегда. И что в этом виноват я. Когда ты уехал на поезде, я подумал, что вообще ни на что не способен и вечно всё порчу.