Дебора А Вольф - Наследие Дракона [litres]

Лашаи таращились вслед повозкам. Джиан нырнул на ледяное дно собственного ужаса и обнаружил там черную жемчужину идеальной формы величиной с костяшку большого пальца. Вот она, смелость принца. Он сжал жемчужину в пальцах. Она казалась теплой и пахла морем. В глубине собственного сознания Джиан услышал крик чаек и песни матери, которая штопала свои сети. Он выплыл обратно, посмотрел в мертвые глаза слуги…

И улыбнулся.

То был ничтожный жест сопротивления, свеча в темной ночи, но позже, вспоминая этот момент, Джиан подумает: Вот тогда-то все и началось по-настоящему.

Лашаи повернулись и увели его. Растратив последние капли сопротивления, Джиан обмяк от облегчения и едва не спотыкался о собственные ноги. Они прошли по брусчатке и ступили в маленький проход, скрытый в одном из углов. Джиан оказался в простой комнате со стенами из серо-белого кирпича. Вдоль одной из них тянулся длинный прилавок, а к стене напротив была приставлена скамья. Джиан зашатался, и лашай толкнул его на скамью, а сам взял с прилавка маленький медный колокольчик и зазвонил, пугая Джиана неожиданно красивым тонким звуком.

Открылась маленькая дверь, и в комнату вошла молодая женщина. При виде Джиана она остановилась и заморгала.

– Ох, – сказала она. – Вы притащили мне живого. Как… необычно.

Джиан болезненно сознавал собственную наготу. Лавка оказалась холодной, и он пытался сдержать слезы. Он навсегда покончил со слезами, с чувством, будто он – теленок, которого оставили на растерзание стихиям и бросили умирать. К сожалению, судя по всему, мир с ним еще не покончил. Лашай продолжал ждать как ни в чем не бывало. Женщина, не бросив ни единого взгляда на Джиана, начала доставать с полок какие-то котомки. Каждую из них она демонстрировала лашаю, а затем делала пометку на оберточной рисовой бумаге и откладывала в кучу, растущую на глазах. Джиан смотрел на происходящее словно издалека и мечтал лишь о том, чтобы набраться храбрости, лечь на скамью и заснуть. Он был до того измучен и так устал бояться, что, посмотрев на женщину и лашая, подумал о том, что, если бы, прикончив их, ему удалось каким-то чудом сбежать, он непременно так бы и поступил.

Наконец женщина обернулась к нему и щелкнула пальцами.

– Эй ты, – сказала она, – вставай.

Джиан хотел подчиниться, попытался, но не смог. И с чего он взял, что сможет убить их и сбежать? Его силы подходили к концу вместе с сопротивлением.

– Не могу. – Его голос хрипел, по щекам снова заструились слезы.

Женщина посмотрела на него, и на секунду в ее лице отразилась жалость. Но потом она бросила взгляд на лашая, поджала губы и пожала плечами, прежде чем потянуться к одному из свертков покрупнее. Проходя через комнату, она развернула сверток, положила на лавку рядом с Джианом и заставила мальчика подняться. Комната опасно зашаталась.

– Вставай, – снова приказала Джиану женщина, и он понял, что действительно может стоять, пусть и с огромным трудом.

Она одела его, точно он был маленьким ребенком или трупом, который готовили к похоронам. Снова желтый шелк – Джиан почувствовал, как начинает ненавидеть его, – длинная рубашка тонкой работы, но простая и без узоров, спускавшаяся ниже колен. Черные шелковые штаны свободного покроя, собранные у лодыжек, и высокие сапоги из прессованной замши с завернутыми кверху носками и кожаными подошвами. Сверху на него набросили короткий халат из прозрачного серого шелка-сырца и повязали широкий пояс, закрепив его сзади.

Закончив, женщина встала напротив Джиана, поправляя пояс и слои одежды. Мальчик бросил взгляд на лашая. Серый слуга выглядел совершенно безучастным. Но Джиан на всякий случай все же старался говорить как можно тише.

– Что это такое? Что происходит?

Женщина не посмела встретиться с ним взглядом.

– Вы не знаете? – Он схватил ее за руку. – Прошу, скажите мне! Пожалуйста!

Она стряхнула с себя его руку и бросила на него взгляд, в равной степени исполненный злости, страха и чувства вины.

– Не могу.

– Прошу вас!

– Не могу.

Женщина положила руку ему на грудь и слегка толкнула. Джиан пошатнулся и то ли присел, то ли упал на низкую лавку.

Женщина повернулась к лашаю и низко поклонилась.

– Он готов. Я прикажу, чтобы остальное доставили в Желтый дворец.

Едва дождавшись, когда слуга кивнет, она выбежала в ту же дверь, из которой пришла.

Лашай с издевкой посмотрел на Джиана. Когда слуга повернулся, собираясь уходить, мальчик поднялся на ноги и пошел за ним, чувствуя полное поражение.

Ксенпей уже поджидала их.

– Оставь нас, – сказала она лашаю.

Слуга поклонился и вышел не оглядываясь. Ксенпей повернулась к Джиану и улыбнулась.

– Дай-ка мне на тебя взглянуть. Бодрый и на ногах, как ни в чем не бывало. Ах, это твое. – Она сунула руку в карман своего халата, вытащила сделанные из нефрита, янтаря и жемчуга ожерелья Джиана и надела их ему на шею. Все происходящее казалось сном. – Давай, пройдись вместе со мной. Это поможет быстрее вывести тцай-дзи из твоей крови.

По телу Джиана пробежала дрожь, и он решил, что его ноги сейчас подломятся. Ксенпей положила ладонь ему на плечо, унимая судороги, а потом взяла за руку и увела.

Рыночная площадь была усеяна стоявшими на коленях слугами: каждый, держа по ведру со щеткой и лопаткой, смывал следы прошедшего дня. Джиану в голову пришла новая мысль: на эту площадь, которая ежегодно становилась местом чудовищной бойни, они с матерью часто приезжали отведать привезенного с гор медового льда и посмотреть на выступления шутов. Ему следовало бы об этом знать. Каким-то образом он должен был обо всем догадаться. В следующем году в том самом месте, где он упал, люди будут смеяться и строить глазки, делать ставки на домашнюю скотину и глядеть на жонглеров…

– Разве сегодня не чудесный день? – Глаза Ксенпей сияли, и ее украшенная каменьями улыбка была ослепительной. – Пойдем-пойдем, я хочу, чтобы ты кое-что увидел.

Они вместе пересекли площадь и шагнули в распахнутые ворота, оставленные без присмотра и ведущие в квартал Принцев Кханбула. На западе все еще поднимался черный дым, но Ксенпей взяла Джиана под руку и указала на восток, туда, где вздымались желтые, белые и черные башенки дворцов дейченов. За ними мальчик мог разглядеть лишь стены Запретного Города и золотой купол Тайджен Дао, Дворца Последнего Восхода.

– Видишь эту тропу?

Это была скорее дорога, а не тропинка, выложенная булыжником, ухоженная и достаточно широкая, чтобы рядом могли проехать пять повозок. Джиан кивнул.

– Ей пять тысяч лет, – сказала ему Ксенпей. – Пять тысяч лет назад наш первый император повелел положить те самые камни, по которым в один прекрасный день немногие избранные могли бы прийти ко дворцу. Выучить мудрость дейченов, пройти по дорогам дня и ночи, роз и лунного света, пересечь дворы души и зажечь в них огонь, – она коснулась сердца причудливым жестом, – и принести больше славы его сиянию. Пока что ты не можешь понять, о чем я тебе говорю, но когда-нибудь все изменится. Я хочу сказать тебе, дейчен Джиан, что пять тысяч лет назад император вымостил эту тропу для тебя.