Дебора А Вольф - Наследие Дракона [litres]

– Он – чужак, и его обычаи вызывают у нас недоумение. Отец ему доверяет, однако…

– Ты – нет.

– Я – нет.

Хафса вздохнула.

– Я бы хотела тебе помочь, Левиатус, действительно хотела бы, но я теперь не супруга короля. Я не та женщина, которую ты знал в давние времена, не молодая мать, которая брала тебя удить рыбу и учила названиям звезд. Мы с дочерью больше не часть Атуалона. Может быть, увидев меня, твой отец поймет, что ему пора идти дальше. Самое время выбрать новую королеву и произвести на свет нового наследника, дитя-эховита, которое он вырастит и посадит на трон вместо себя. И лучше бы ему поторопиться. Это дитя должно выучиться управлять са и ка. Я знаю, что твой отец считает себя неуязвимым, но даже Ка Ату может умереть.

– Все не так просто, Зейна. Не мне тебе об этом говорить, но…

– В чем дело? – не выдержала она. – Левиатус, твоему отцу самое время подумать о собственной жизни, а мне пора возвращаться к дочери. Я нужна ей. А ему нет.

– Моему отцу уже слишком поздно брать новую жену, слишком поздно иметь детей. – Его голос оборвался. – Зейна, он умирает.

На несколько мгновений Хафса Азейна лишилась возможности дышать. Она вспомнила, как держала в руках портрет чужеземного короля, рыжеволосого мужчины с блестящей улыбкой и хитринкой в глазах. Вспомнила, как сказала отцу, что возьмет этого мужчину в мужья, и так и поступила. Она пересекла опасные морские глубины. Молодые люди влюбились друг в друга с первого взгляда, совсем как в сказках.

Однако сказки, даже повествующие о любви, не всегда имеют счастливый конец. На свою беду Хафса давно уже усвоила эту горькую истину.

Где-то высоко у них над головами раздался крик виверна.

Левиатус Не Ату был образованным молодым человеком и обожал карты. В своих мечтах он путешествовал по Дибрису, вкушал экзотические яства и напитки пустынных племен, тысячу раз отправлялся на поиски сестры и успешно возвращал ее домой.

Он знал о покрытых оперением львиных змеях и вашаях, о мимиках и вивернах, об огромных пауках, которые заманивали в свои сети целых овец (Атуалон вел бойкую торговлю паучьим шелком). Знал он и о том, что пустыня не уступала Нар Бедайяну масштабами и глубиной. Но одно дело наблюдать за Зеерой по картам и совсем другое – тащить по ее просторам собственный опаленный солнцем, иссушенный зад.

Зееранимы напоминали медленно ползущую по земле тень. Полтысячи людей одновременно снялись с места, и большинство из них были едва созревшими охотницами с неумолимой жаждой во взглядах. В его группе не было ни матерей, ни беременных женщин, ни цеплявшихся за материнские юбки младенцев. Самые ценные и уязвимые представители племени остались позади, в речной крепости Эйш Калумма. Может быть, такое решение и было мудрым, но в книгах, прочитанных Левиатусом, говорилось о том, что в былые времена все пустынные народы могли свободно перемещаться по пустыне под светом лун, и он почувствовал, что вместе с традицией было утеряно нечто прекрасное.

Они двигались на север на достаточно большом расстоянии от Дибриса, стараясь держаться подальше от большинства крупных змей, но при этом не так далеко, чтобы забрести на территории диких вашаев. Само существование этих людей зависело от помощи и терпения больших кошек. Вторгаться на их территорию было бы святотатством.

Хотя Левиатусу часто казалось, что истинным святотатством зееранимы считали движение с какой-либо целью. Они скорее странствовали, чем ехали в определенный пункт, эта сумбурная орава упрямых и вспыльчивых людей, решивших двигаться в более-менее ясном направлении до тех пор, пока кто-нибудь из них вместо этого не надумает отправиться домой, остановиться и вздремнуть или поехать охотиться на тарбока.

Но если отсутствие дисциплины доводило Левиатуса до белого каления, то сама Зеера представлялась ему воплощением его детских мечтаний о приключениях. На таком расстоянии от Дибриса вода осталась лишь приятным воспоминанием. Мир превратился в смешение ветра и песка под палящим солнцем, песка и ветра под светом лун, и все это тянулось и тянулось так далеко, как только мог помыслить пытливый ум. И все вокруг пело. Одно дело слушать сказки о поющих дюнах, и совсем другое – стоять в свете полных лун, чувствуя, как ползет и поднимается призванный луной песок под ногами, и слушать протяжный, тоскливый, заупокойный напев пустыни. Порой по ночам этот напев напоминал мамину колыбельную. В другое время он казался голосом мужчины, глухо басившим о своей утраченной любви.

Когда вставало солнце, голоса принимали резкий, взрывной характер. Они трещали, как огонь, призывая сердце к войне.

Днем земля горела и переливалась, подобно золоту в горнах ювелира. С каждым шагом тело Левиатуса напоминало ему, что это место непригодно для жизни, особенно для столь ничтожной и маленькой, как у него. Он без труда представлял, как Дракон Солнца Акари расправляет свои крылья, скользя по тонкому синему небу, пока Дракон Земли Сайани горит у них под ногами, мечтая о прикосновении возлюбленного. Спящий Дракон проснется и расколет недра земли, восстанет и присоединится к танцу любимого на небесах, не обращая внимания на то, что мелкие жизни горят во славу ее перерождения.

Разве только слухи окажутся правдой и Дракон Земли Сайани – действительно мать пустынных народов. В таком случае она, скорее всего, будет спать до скончания времен или проснется и решит, что не так уж нужен ей Дракон Солнца Акари, а может, бросив все, отправится охотиться на коз.

Каким-то чудом, несмотря на окружавший их хаос, большинство людей умудрялись ежедневно подниматься и завтракать до наступления рассвета. Песок еще хранил прохладу и был приятен на ощупь, а ночные охотники уже переставали бродить возле огня и окружающих его мечей, переключившись на добычу попроще. Левиатусу ни разу не удалось увидеть ни одного из этих хищников, за исключением спура, но следов когтей и борозд, оставленных там, где они тащили своих жертв, и куч величиной с палатку Левиатусу вполне хватало, чтобы радоваться сопровождению вашаев. Если бы не большие кошки, люди Зееры уже давно исчезли бы в пасти охотников.

К тому времени, когда они пересекли земли Нисфи, самого северного племени, их компания сократилась примерно до сотни людей и двух десятков вашаев. Левиатус путешествовал в окружении собственной свиты, как и приличествовало человеку его общественного положения. В число избранных входили шестеро стражников драйиксов и четверка байидун дайелов, а также Аасах и его подмастерье. Несмотря на жару, драйиксы настояли на том, чтобы оставить на себе свои чешуйчатые туники и шипастые шлемы. Реодуса среди них не было – когда стало понятно, что Матту поедет с ними по земле, Левиатус оставил молодого человека присматривать за кораблями.