Дебора А Вольф - Наследие Дракона [litres]

– Эйд Калмут – место тихое, эхуани, до тех пор, пока не разбудишь стражника. Я повидала в этом мире побольше твоего – и в этом, и в следующем. Может быть, именно так я и излечилась от жажды странствий. К тому же у каждого из нас есть своя жизнь, ее нельзя так просто отбросить и отправиться ночевать под звездным небом.

– Ты – все та же строгая мать, – печально улыбнулся Левиатус. – А все-таки бывали времена, когда мы спали в атриуме и ты учила меня, как называются звезды, помнишь? А потом наложницы приходили танцевать вместе с отцом. Но ты не хотела, чтобы у меня были неприятности, и укрывала меня своими одеждами…

– Это было давным-давно.

Левиатус рассмеялся:

– Тогда я впервые увидел нагую женщину и с тех пор немножечко влюбился в Джамандэ.

– Я подавала тебе ужасный пример, – сказала Хафса Азейна и нахмурилась, вспоминая самую молоденькую, свергнутую позднее наложницу короля. – Я была юной и глупой.

– Ты была замечательной, – возразил Левиатус. – Зейна…

Между ними пробежала тень, и в темных небесах над головой раздался скорбный клич. Песнь была подхвачена на севере, а затем совсем тихо – на западе. Левиатус поднял голову и прищурился, вглядываясь в темноту.

– Это бинтши?

– Мелкие виверны – у них сейчас брачный сезон, а не охота. Будь это бинтши, ты бы был уже мертв. – Хафса Азейна покачала головой. – Зачем ты сюда приехал, Левиатус? Тебе нет места в Зеере.

– Я приехал потому, что мой отец пожелал познакомиться со своей дочерью. А сюда пришел сегодня оттого, что он обеспокоен происходящим в мире. Император-деймон…

– Вивернус меньше беспокоился бы о происходящем в этом мире, если бы оставил его в покое, – раздраженно выпалила Хафса. – Синданизцы сидели в своем Запретном Городе с самого Сандеринга. Отчего же Ка Ату решил, что они выйдут за границы теперь, когда прошло столько времени? Разве что он дал им для этого повод…

– Ты помнишь Архметреус Мундайю?

– Помню, – сплюнула Хафса Азейна.

Мундайю признали виновной в продаже младенцев на черном рынке.

– Ей вынесли смертный приговор, но помиловали, – сказал Левиатус. – Взамен она согласилась стать нашим шпионом. Она работает повитухой в Синдане и присутствует при… самых необычных родах.

– Ну и что?

– Синданизский император растит себе армию дейченов. Женщин призывают ложиться с деймонами и вынашивать отродья полукровок.

– Армия детей? Не вижу повода для беспокойства. Разве что они собираются использовать мокрые пеленки в качестве осадных орудий.

– Дети растут.

– И как нам предлагает поступить в связи с этим Ка Ату? Попросить синданизских женщин, чтобы те перестали рожать? Синдан – империя работорговцев, и все ее женщины – собственность императора. Любой, которая осмелится ему отказать, грозит гибель. К тому же легенды говорят, что деи – волшебные любовники. Что такая ночь страсти может быть единственной радостью, какую этим несчастным женщинам суждено испытать в жизни.

Левиатус нахмурился:

– Ты не хочешь говорить всерьез.

– Я не хочу говорить всерьез о заботах твоего отца. Это совсем другое дело. Скажи мне, что твой отец предлагает сделать с этой армией младенцев?

Левиатус бросил на нее растерянный взгляд.

– Некоторые представители Сената говорят, что можно отравить деревенские колодцы или обучить особых повитух…

– Неужели им кажется, что синданизский император не заметит толпы повитух, которые обрушатся на его земли? – Хафса отмахнулась от его ответа. Она была так зла, что глаза ее горели. – Убивать невинных детей… Одна эта мысль чудовищна по своей сути. Эти дети представляют для земли меньшую угрозу, чем вмешательство твоего отца.

– Я против того, чтобы отец соглашался с этими планами, Зейна. Я сообщаю тебе о них для того, чтобы ты могла отговорить его или найти решение, которое не заставит нас проливать кровь малышей.

Она покачала головой.

– Дни, когда я могла уговорить твоего отца, давно прошли. Теперь это дело нынешней супруги короля. К ней и обращайся со своими тревогами, кем бы она ни была.

Левиатус уставился на нее.

– Выходит, ты действительно ничего не знаешь?

– Я многого не знаю. Что именно ты имеешь в виду?

– У короля нет супруги. Когда ты ушла, Ка Ату дал отставку своим наложницам и не стал брать новую жену. Его башня Атукос лежала в темноте год и один день, и он отказывался зажигать огни. Он отказывался слушать любые доводы рассудка. И хорошо еще, что в те времена он не знал, куда ты сбежала, потому что поклялся сровнять с землей любое место, предоставившее тебе приют.

Хафса Азейна знала, что за нее была назначена награда, но ей и в голову не могло прийти, что Вивернус решит провести остаток своих дней в одиночестве. Эта мысль казалась ей на удивление мучительной.

Левиатус продолжал гнуть свою линию:

– Джамандэ пыталась привести его в чувства, но ее убили, и какое-то время мы все тряслись за свою жизнь. Гора снова начала дымиться, и на северных склонах роились жуки-мягкотелки. Наступили мрачные времена.

– Мне очень жаль.

– Разве ты ничего не хочешь объяснить? Не могу поверить, что все было ложью. Что ты нас не любила. Что ты не любила меня.

Хоть на этот вопрос она могла ответить.

– Конечно, я тебя любила. – Хафса помедлила. – И продолжаю любить. Но это ничего не меняет.

– Это меняет все, – возразил Левиатус. – Зейна, почему ты нас бросила?

– Я бросила не тебя. Я бросила Атуалон.

– Ты оставила меня…

– Я не могла взять тебя с собой, потому что ты мне не принадлежал. – Она убрала волосы с лица. – Зачем ты пришел ко мне сегодня, Левиатус? Надеюсь, не для того, чтобы бродить по тропинкам прошлого? Я туда не пойду. Не могу.

– Выходит, ты не скажешь мне, почему ушла?

– Нет, – отрезала она.

– И оставаться в Атуалоне ты не собираешься, верно? Ты снова нас покинешь.

Хафса Азейна ничего не ответила.

– Ты нужна нам, Зейна. Ты нужна мне. Нужна моему отцу… Настали тяжелые времена, и он нуждается в твоем совете.

– У твоего отца полное королевство людей, каждый из которых спит и видит, как будет давать ему советы. Ему едва ли нужен еще и мой голос.

– В этом-то и беда. – Левиатус в явном замешательстве запустил руку в волосы. – Матроны и патроны руководствуются собственными интересами, а легионеры всегда жаждут войны. Иль Мер стал слишком могущественным, и одного из трех наших солдат содержат на деньги соляных торговцев. Их лояльность весьма сомнительна. У короля нет никого, кто мог бы дать ему совет от чистого сердца.

– От чистого сердца. – Смех Хафсы Азейны был горьким, как кровь. – Если бы только ты знал! А как насчет кварабализского заклинателя теней? Разве он не мудрый человек?

Левиатус замялся, а затем сказал, понизив голос: