Дебора А Вольф - Наследие Дракона [litres]

Ханней услышала одну за другой песнь трех ярких душ, вплетенную ловкими золотыми пальцами Зееры в само основание бытия. Первая песнь была воплощением пустыни, низким горловым напевом, похожим на колыбельную для любимого ребенка. Ханней долго танцевала под эту песнь, рассказывая собственную жизнь; эта мелодия всегда успокаивала ее душу.

Вторая песнь оказалась криком виверна, сладкой и скорбной, но вместе с тем – триумфальной нотой. Общеизвестно, что виверн заводит эту песнь только тогда, когда совершенно уверен, что его жертва умрет. Вторая песня заставила девушку замереть – к восторгу песчаных духов, которые начали вращаться узкими кругами в танце «Воительницы с Робким Сердцем».

От третьей песни сердце Ханней остановилось и выждало целых три стука, прежде чем забиться снова. Это был рык вашая, глубокий, бурлящий вой, от которого сотрясались пески и вздрагивало само основание земли.

На какое-то время после него воцарилась тишина – глубокая, словно безмолвие высохшего колодца в самый темный час ночи, тишина, которая приходит, когда больше не остается надежды.

Ханней впервые подумала о том, что жизнь слишком коротка. Тем не менее она встретит смерть как истинная воительница, сделает это, как полагается под солнцем. Дрожащими пальцами девушка отыскала стягивающие куртку шнурки и распустила их, обнажая грудь – с пренебрежением ко всему, что могло ждать ее впереди.

Это был не самый худший день для того, чтобы умереть.

– А теперь покажи мне свои, тварь! – крикнула Ханней, радуясь тому, что голос не выдал ее страха.

Кости заглотили ее смелые слова, не дав ничего взамен. Ни отголоска, ни ответа, ни намека на то, что ждало ее впереди. Ханней бросила медную коробку, с тончайшим смертельным шепотом достала свой еще не ведавший крови шамзи и побежала навстречу судьбе.

Когда девушка промчалась между колонн, воздух уже очистился, и она с воплем презрения приземлилась на горячий желтый песок.

Представшая ее глазам сцена оказалась настолько несуразной, что Ханней замерла, хватая ртом воздух, окончательно иссушивший ее легкие.

Там, в дальнем темном углу самого проклятого на ее веку места стояла покрытая кровью и кишками истаза Ани. Верховная наставница согнулась, присев на цыпочки и держа наперевес клюшку из берцовой кости. Ее рот растянулся в широкой кривой усмешке, а напротив стоял самый громадный, самый дикий вашай из всех, которых Ханней когда-либо видела – мощный самец со сломанным клыком.

Кот открыл пасть и зарычал, и Ханней поморщилась от силы этого звука. Вашай помотал головой и со скоростью жалящей змеи прыгнул на истазу Ани сбоку. Ани отклонилась назад – так стремительно, что казалось, будто она вот-вот зароется в песок; ее косы разлетелись, точно у танцовщицы, когда она нанесла удар ногой – легкий, как шелковый цветок. Пальцы свободной руки дотронулись до песка. Ханней еще ни разу не видела, чтобы так искусно исполняли «Рисующего небо котенка». Она стояла, открыв рот в изумлении. Забытый меч вяло повис перед ней.

Истаза Ани откинула голову и зашлась той же странной песнью, тем самым улюлюкающим воплем, который Ханней услышала раньше, а потом закружилась со скоростью, равной вашаевскому удару, и ударила палкой. Оружие с влажным треском попало в цель, и какая-то мелкая сероватая фигурка с воплем взлетела в воздух. Когда злосчастный львиный змееныш упал на землю, вашай, как котенок, подпрыгнул к нему и одним щелчком своих громадных челюстей раскусил пополам. Истаза Ани выпрямилась, снова приняв боевую стойку, широким жестом простерла руки к небу, отбросила от лица забрызганные кровью косы и засмеялась.

– Кровь и кровавые потроха! – заверещала она. – Веселенькая вышла заварушка!

Она обернулась к Ханней:

– Желаю тебе доброго утра, Джа’Акари. Хорошо ли тебе спалось, пока мы разделывались за тебя со змеенышами? – Она эффектным жестом тряхнула своей палкой и вытерла о бледный песок шелковистую ниточку красно-черных кишок.

– Я… я…

– Да-да, сама знаю. Прикрой-ка рот. Молодец, хорошая девочка. А теперь подними свою коробку и пойди достань последнего. Я успела оглушить мелкого гаденыша, поэтому далеко уйти он не мог.

– Верховная наставница…

– Ты что, еще здесь? Продолжаешь со мной болтать? А ну бегом, девчонка! Ах да, и не забывай держать ухо востро. Где-то поблизости шастает молодой виверн. И хоть его брюхо под завязку набито змеиными отродьями и он боится Иннахиля, это зверь достаточно крупный и может наделать делов. – Ани сурово улыбнулась, посмотрев на вашая, который макал морду в лужу крови.

Ханней подобрала свою отвалившуюся челюсть, поклонилась истазе Ани, отвесила отдельный поклон огромному коту и развернулась на каблуках. Она не имела ни малейшего понятия, что происходило, и в этой ситуации простое задание было для нее то, что нужно.

Поднять коробку, выследить змееныша и поймать его. На это у нее уж точно хватит сил.

Все было именно так, как сказала истаза Ани: мелкое существо длиной с ее руку и весившее, как мешок зерна, лежало на боку неподалеку от Костей, хватая воздух ртом. Ханней прижала его голову к земле плоской стороной меча, крепко схватила за челюсть, усилив хватку, когда как следует разглядела острые, словно иглы, клыки, и тотчас же убедилась в том, что змеиные отродья сильнее, чем кажутся, что крючковатые когти у них на передних лапах так же опасны, как представляется, и что мелкие львиные змеи не любят, когда их суют в коробки.

Когда Ханней вернулась с задания, ее руки – а вместе с ними и чувство собственного достоинства – были до неузнаваемости исполосованы царапинами.

Выполнив поручение, она бросила шипящую, плюющуюся коробку в тень, хотя к этому времени ее уже ни капли не волновало, выживет ли мелкий демонский ублюдок или сдохнет. Ханней расправила плечи, сделала глубокий вдох и прошла по горячему песку в темный угол, где стояли верховная наставница и вашай со сломанным клыком. Несмотря на тянувшийся за ней шлейф стыда, Ханней не замедлила шага. Она была полноценной воительницей, а не ребенком, который убегает от последствий собственных ошибок. Ханней остановилась и отвесила поклон, но ни женщина, ни кот и ухом не повели. Они стояли в самой густой тени, уставившись на кучу свежераздробленных костей.

– Верховная наставница, – подала голос Ханней.

– Тсс.

– Но я…

– Тсс! – Истаза Ани подняла руку. – Не сейчас, девочка. Скажи-ка мне, что ты видишь?

Бросив взгляд на кучу костей, Ханней покачнулась на каблуках и погладила рукоятку своего меча. Дзееранийка Ани узнала бы эти кости где и когда угодно.

– Это – вашай, – сказала она. – Молодой. Очень молодой. И… ох. – Она подошла ближе и, рассмотрев череп, почувствовала, как к горлу подступает ком. – Только не это.