Рин Чупеко - Кузнец душ [litres]

– Тебе известно, что я испытываю – думала, что испытываю, – к принцу. Однако мысль о том, чтобы остаться с ним, даже не приходила мне в голову. Я могла бы возразить, сказать, что о нем позаботятся, что ему ничто не угрожает. Но это не совсем так. Я должна была переживать за него так же, как и ты.

– Ты знала, что у тебя нет выбора…

– При этом так легко сдалась, даже не стала сопротивляться. Но когда ты сказал, что остаешься… – Я сглотнула, потупила взгляд. Сегодня явно была ночь признаний. Наверное, на меня так повлияло решение брата прояснить недомолвки – оно придало мне уверенности сделать то же самое. – Представив тебя в Одалии одного, я так испугалась, что сделала то, чего никогда не должна была делать. Мне не следовало силой вынуждать тебя идти с нами. Я проявила трусость, хотя и думала, что действую из лучших побуждений.

– Трусость никогда не входила в число твоих пороков, Тия. Ради меня ты убила человека. Я бы никого не стал об этом просить.

По-прежнему не встречаясь с ним взглядом, я выдавила из себя улыбку.

– Я поступила с тобой плохо. Мне совершенно это несвойственно.

– Знаешь, о чем я подумал в тот день, когда ты предложила мне разделить сердце? Когда пообещала выполнить все, что я пожелаю?

– Ты так и будешь мне это припоминать?

– Я не мог принять твое предложение. Меньше всего мне хотелось принуждать тебя к поцелую.

Я неверяще вскинула на него глаза.

– Я влюблен в тебя, – тихо продолжил он, – с тех самых пор, как мы у озера сразились с ази .

Его слова были похожи на обвинение и в то же время звучали как признание, но для такого мужчины, как Кален, это могло быть одно и то же. Они словно руны всколыхнули во мне бурю эмоций: волнение, потрясение, счастье.

Он любит меня. Искатель смерти выглядел таким беззащитным и ранимым, будто готовился к неминуемому отказу. Мне хотелось одновременно плакать и смеяться. Вот бы он увидел себя моими глазами: скрытые под темным плащом сила, близость и тепло; надежный и дарящий утешение, точно рассвет, взгляд карих глаз. Он любит меня.

– Ты не говорил мне.

– В твоей жизни и без меня хватало забот, – хрипло произнес он. – Кроме того, я думал, ты испытываешь чувства к другому.

– Нет, только не такие.

– Тия. – Его голос звучал так глухо и низко, что я почти не могла разобрать слов. – Ты по-прежнему любишь Канса?

– Почему ты спрашиваешь? – Мне хотелось услышать ответ на этот вопрос, чтобы между нами больше не было этих двусмысленных фраз, вроде: «ну ты и придурок» и «теперь мы почти квиты» .

– Если ты любишь его, а он перестанет, как полный идиот, не замечать этого, то я готов и дальше без каких-либо сожалений защищать вас обоих.

– А если нет?

– Так ты любишь его, Тия?

Я облизнула губы.

– Нет.

Больше ничего не осталось в тот миг, когда его ладони обхватили мое лицо, а прикосновения губ и языка ударили в голову, словно вино. Я откликалась на его пылкие поцелуи, посвящая ему каждую мысль, каждое слово, отдавая свое сердце, счастливое как никогда. Я ощутила вокруг нас мерцание руны Разделенного сердца, которую предложила и о которой благополучно забыла, не желая обрывать даже эту слабую связь.

Неважно, кто мог нас увидеть; были только я и Кален, омытые лунным светом и окутанные прохладой ветра.

– Я не смогу ухаживать за тобой, как это делал бы Канс, – позже сказал он. Несмотря на все то, что было между нами, в нем по-прежнему проскальзывала очаровательная неуверенность. – Я ничего не смыслю в поэзии, и у меня не хватает терпения на всякие церемонии. Я не способен боготворить тебя словами и песнями – я даже не знаю подходящих.

– Меня не нужно боготворить.

– Нет, нужно. И я сделаю это своими руками. – Он крепче стиснул меня. – Своими губами. – В поцелуе приник к моей скуле, пока я не успела возразить – ведь он не прав, потому что всегда умел находить правильные слова. А после опустился на колени.

– Кален, – выдохнула я, когда он, откинув подол моего платья, обнажил в разрезе ногу. – Кален, что ты…

Он прижался губами к шраму на моем бедре – к этому уродливому неровному рубцу, не заслуживающему ласк, тем более от него. Моим оружием был ази , который убил его приятелей – Искателей смерти и ранил его друзей.

– Кален. – Слова вырывались вместе с всхлипами. – Пожалуйста.

– Своим сердцем, – пробормотал он в мою обнаженную кожу. – Надеюсь, ты полностью в этом уверена, Тия. Меньше всего мне хочется быть утешительным призом. Но если ты действительно этого хочешь, то к черту Канса и всех остальных. Потому что ты моя. – Его глаза потемнели. – А я твой.

– Так уверена я не была еще никогда в жизни. – Теперь я взяла инициативу в свои руки: схватила его за рубашку и подтянула к себе. Было так удивительно и странно осознавать, что, с одной стороны, ты – отдельная личность, и при этом можешь всецело принадлежать другому человеку. – Покажи мне, как я могу боготворить тебя.

«Тия!»

– О нет, – простонала я.

Кален мгновенно застыл и вопросительно посмотрел на меня.

– Нет, я не тебе. – Я снова притянула его к себе.

«По-моему, я заслужила немного уединения, Фокс. У тебя ужасная…»

«У ворот Сантяня одалийская армия!»

«Что?»

«На горизонте виднеются корабли – не меньше пятидесяти, насколько я могу разглядеть. В Даанорис пришла война, и мы снова оказались в ее самом эпицентре!»

– Готово, – устало возвестил Кузнец душ, откинувшись назад. Перед ним на столе, сверкая, лежали пять тонких выкованных лучин – урванов. – Это воспроизведенные души Пяти Великих Героев.

Темная аша провела руками по урванам , затем по стеклянному сердцу, а после заключила испуганного Кузнеца душ в объятия.

– Халад, ты спас меня, – прошептала она. – Кто бы что ни говорил в последующие дни и недели, помни только одно: ты спас меня, ты спас нас всех.

Кузнец душ грустно улыбнулся и обнял ее крепче.

– Неужели действительно нет другого способа, Тия?

– Нет. – Она обернулась к своему возлюбленному, и выражение ее лица мигом изменилось. Она больше не улыбалась, ее губы сжались в тонкую линию, словно она собиралась сделать то, чего никто не хотел. – Кален, приведи его сюда. И убедись, что принцесса не видит – это будет не самое приятное воспоминание о его величестве.

До свадьбы оставался всего час. Напряжение и волнение, вызванные предстоящим событием и усиленные вчерашним поцелуем Калена, мне совершенно не дали отдохнуть. Я не спала всю ночь, по телу разливался адреналин. Кален и Фокс внимательно следили за приближением армии. Нам больше ничего не оставалось, как ждать и готовиться к осаде.