Брендон Сандерсон - Браслеты Скорби

Изогнувшись, Вакс с трудом поднялся на колени и ощупал живот. Кровь. Плохая рана, сквозная, судя по стекавшей по бедру влаге. Еще одна пуля угодила в ногу, но это не имело значения. Он все равно сломал эту ногу во время падения.

Но хуже всего была рана на шее. Вакс понимал это, даже не прикасаясь к ней. Понимал по тому, как немело то тут, то там, — по тому, как работали мышцы.

Этот свет. Мягкий, голубой. Не свеча, а встроенная лампа, как везде в храме. Волоча сломанную ногу и цепляясь ногтями за камни, Вакс пополз к свету; пот, смешиваясь с кровью, струйками стекал по лицу.

— Гармония, — прошептал Вакс. — Гармония.

Никакого ответа. И вот теперь он молится? А как же быть с ненавистью?

На некоторое время свет сделался для Вакса всем. Пока он полз, мог пройти час или, возможно, всего лишь минута. Приближаясь, он разглядел во тьме часовых. Они сидели вокруг источника света, и их длинные тени уходили вглубь помещения. Потолок был низким — человеку едва ли удалось бы выпрямиться во весь рост. Вот почему… вот почему им приходилось сидеть…

«Сосредоточься!» — велел себе Вакс, разжигая сталь.

У часовых был металл. И… да, еще один тоненький луч указывал на определенное место на полу впереди. Еще одна ловушка.

Разожженный металл словно принес ясность, помог разобраться в перепутанных ощущениях. Потеря крови. Скоро будет обморок. И все-таки, сделавшись чуть-чуть внимательней, Вакс увидел, кем на самом деле были те часовые. Трупы. Трупы, укутанные в теплую одежду. Он миновал первый ряд и посмотрел на их замерзшие лица, усохшие с течением времени, но на удивление хорошо сохранившиеся. У каждого на коленях была маска. Они сидели, расположившись четырьмя концентрическими кольцами, устремив взгляд на свет впереди.

Здесь умерли те, кто построил храм. Тогда как же… как передали известие о ключе к двери?

Вакс полз мимо скорчившихся, замерзших, несмотря на теплую одежду, мертвецов и пытался представить, как они здесь сидели и ждали конца, а запас тепла в их метапамяти уменьшался. Холод подкрадывался, словно ночная мгла после заката, и был он окончательным, всепоглощающим мраком.

Впереди возвышался пьедестал. Поменьше и высеченный из белого камня. Никаких украшений, никакой причудливой отделки — лишь молчаливое благоговение мертвецов. Простой свет, озаряющий верхнюю часть пьедестала, демонстрировал набор металлических наручей.

Внезапно где-то позади послышался скрип подошв о камень и хлынул свет.

— Ваксиллиум? — позвал голос Эдварна.

Вакс припал к земле.

— Я знаю, что ты здесь, сынок, — продолжал Эдварн. — Ты оставляешь за собой впечатляющий кровавый след. Все кончено, как ты и сам должен понимать.

«Он теперь алломант», — подумал Вакс, вспомнив, что Эдварн сделал с винтовкой Мараси.

При Эдварне был пистолет — алюминиевый, тот самый, что использовала Тельсин.

Тельсин… Как давно она с ним заодно? Вакс ненавидел свою догадку, ненавидел то, что первым побуждением — пусть оно и оказалось верным — было направить пистолет на единственную сестру. Просто все выглядело слишком логично. Это ведь из-за нее Уэйн уронил рюкзак за борт корабля. А громилу в ангаре Тельсин убила, потому что тот собирался заговорить — вероятно, обратившись к ней и обозначив ее как члена Круга.

Костюм не… не пришел бы в храм, не окажись у него козыря в кармане…

Было необходимо сохранить сосредоточенность. Эдварн приближался. Вакс испытал желание алломантически толкнуть в его сторону пулю, но сдержался. Эдварн поднял фонарь, освещая просторную пещеру, и медленно огляделся по сторонам. Пока что он не заметил Вакса: на всех трупах были металлические вещицы, так что стальное зрение Эдварна не помогало отыскать племянника. Но вскоре его неминуемо выдаст кровавый след.

И все же Вакс ждал. Согнулся, съежился в одном ряду с «часовыми», имитируя их сутулые позы.

«Надо достать те наручи…»

Нет, его застрелят раньше, чем он до них доберется. Если вообще сможет одолеть такое расстояние, не отключившись.

— Я все же попытался тебя защитить, — снова заговорил Костюм.

— Что ты сделал с моей сестрой? — спросил Вакс, и его голос эхом отразился от стен во тьме.

Костюм с улыбкой двинулся вперед, рассматривая тела. Если бы получилось подманить его поближе…

— Ничего я с ней не делал. Сынок, на самом деле это она меня завербовала.

— Ложь, — прошипел Вакс.

— Старый мир умирает, Ваксиллиум! Я уже говорил тебе, что вскоре родится новый — и в нем для людей вроде тебя не будет места.

— Я найду, чем заняться в мире воздушных кораблей.

— Речь не об этом. Я говорю о секретах, Ваксиллиум. О мире, где констебли существуют лишь для того, чтобы вселять в людей ощущение безопасности. Это будет мир теней, тайного правительства. Сдвиг уже происходит. Нынче правят не те люди, которые улыбаются толпам и произносят речи.

Эдварн обошел вокруг трупа и взглядом отследил кровавый след, оставленный Ваксом. Осталось всего лишь несколько шагов.

— Дни королей миновали, — продолжал Эдварн. — Дни могучих людей, которым поклонялись, остались в прошлом, а с ними ушло в прошлое и право алломантов на мощь. Их способности больше не будут зависеть от капризов судьбы. Они достанутся тем, кто их заслуживает. Тем, кто знает, как ими правильно воспользоваться.

Он поднял ногу, собираясь сделать шаг, но замер, глядя вниз. Ухмыльнулся, вернул ступню на место, и у Вакса упало сердце.

— Пытаешься заманить меня в ловушку? Какой дерзкий план, Ваксиллиум. — Эдварн глянул вверх. — Похоже, она устроена так, что обрушит часть потолка. Тебя тоже накроет.

Он повернулся и посмотрел прямо туда, где сидел Вакс. Тот поднял голову.

— Оно бы того стоило. — Дробовик все еще был при нем, но Вакс сомневался, что хватит сил им воспользоваться. Вместо этого, стоя на коленях, он вытянул окровавленную руку, в которой сжимал пулю. — Проверим, насколько ты хорош, дядя?

Дуэль. Возможно, он сумеет выиграть дуэль.

Эдварн покачал головой:

— Думаю, нет.

И наступил на нажимную пластину, приведя в действие ловушку.

Тельсин вывела Мараси и остальных из храма. И как только они оказались снаружи, схватила Мараси за руку и сорвала медальон.

Та ахнула. Холод набросился, словно рой насекомых, которые кусали каждую толику открытой кожи. Платье внезапно показалось тонким, бесполезным. С тем же успехом Мараси могла быть голой. Проделав то же самое со Стерис, Тельсин потянулась к руке Аллика.

— Пожалуйста, — взмолилась Мараси. — Он…

Тельсин схватила медальон. Аллик попытался отстраниться, но один из охранников дал ему затрещину, от которой сломалась маска, а сам Аллик упал на заснеженную землю. Охранник наклонился и сорвал медальон.