Геннадий Ангелов - Без права на жизнь [СИ]

— Меньше вопросов Михо, сейчас я попробую приподнять шкаф, а ты тем временем вытаскивай ноги. Кости целы?

— Хрен его знает, ощущение такое, будто по ногам проехал «КамАЗ».

Шкаф оказался тяжёлым, и я с трудом его поднял. И он тут же развалился в меня в руках. Михо поджал ноги и тут же перевернулся на живот. Я уселся рядом на разбитый стол, и задумался. Что делать с грузином? Эта мысль сверлила мне мозг как буровая установка для скважин. Промолчать и скрыть, почему мы здесь — не получится. Дилемма.

Михо смотрел на меня и кривил тонкие губы. Он чуть приподнялся и застонал. Растирая ноги, скрипел зубами и ругался как сапожник.

— Дёмин ты в курсе того, где мы? Только не темни, я человек прямой как двери, не люблю ребусы.

— Михо как тебе сказать…

— Дёма, говори, как есть. Как мы здесь очутились? И почему слышны выстрелы и грохот орудий. Война? Но как такое на хрен возможно? Я в сказки не верю, и это похоже на «белочку» у алкашей.

— Бухал, Михо, на свободе?

— Было дело, один раз она самая и приходила.

— Кто приходил?

— Кто, кто, «белка», только без «Стрелки». Пили мы с корешами сильно, бабки текли рекой, и куда девать их не знали, — начал свой рассказ Михо. — Мне это всё надоело и опротивело. И девчонка моя с лучшим другом сбежала. Одним словом — край, пропасть настоящая. После трёх дней пьянки решил я свести счёты с жизнью. И…

Михо покраснел, замолчал и отвернулся.

— Закрылся в ванной и бритвой полоснул по венам. Кровь хлынула как из кабана, сознание затуманилось, и как-то сразу легче стало на душе. До этого не отпускало чувство вины, тяжелое и горькое. В квартире никого не было, и я уселся на пол и сдавил голову руками. Сколько это продолжалось, не могу сказать, только столько крови натекло, что штаны и рубашка стали мокрыми. Запах крови до сих пор не могу забыть. Я уже ничего не соображал и, падая на пол, открыл дверь. Захотелось перед смертью чистого воздуха глотнуть. Выползаю, в голове шум и слабость во всём теле. И тут слышу, как из соседней комнаты доносится голос матери: «Иракли, не делай этого, я тебя очень сильно люблю. Не делай, я же люблю тебя, сынок!» Мне так стало страшно, что на какое-то мгновение сознание вернулось ко мне, и голова стала светлой и ясной. Я понял, какую совершил глупость, но сил не оставалось. В горле пересохло, и слова застряли, как гвоздь в колесе. До входной двери было метра четыре, и я понял, что физически, из-за потери крови настолько ослаб, что не смогу доползти и позвать на помощь. И тут началось самое интересное. Голос матери внезапно исчез, превратился в гудение газового счётчика на кухне, и на стене появились тени, мрачные и зловещие. Сознание покинуло меня и, открывая глаза, я снова увидел страшные картины. Черти надвигались на меня, как снежная лавина и душили. Один чёрт с волосатыми руками особенно рьяно сжимал мне горло и хохотал. Уроды, с маленькими ножками и красными мордами искорёженными гримасами, показывали длинные языки и снимали с себя кожу.

— И ты всё это видел?

— Да, Дёмыч, видел, — и Михо перекрестился.

— Старший чёрт прекратил меня терзать и присел рядышком. Взял за подбородок и приподнял голову.

— Грех страшный ты совершил, — сказало он, и в глазах у него сверкнули языки пламени. Меня бросило в жар, и я попытался отползти, но чёрт крепко держал и не давал сдвинуться с места.

— Сиди, голубок, сиди. Сейчас наше время.

— В комнате загорелся свет, и тени превратились реальных людей, из плоти и крови. Их оказалось так много, что глаза у меня разбегались. «Люди», так называемые, плясали странные танцы, громко орали матом и сильно били друг друга.

— Понимаешь, почему мы пришли? — спросил чёрт. И в комнате воцарилась тишина, мёртвая, от которой страх только усилился и сковал мрачным безмолвием.

— Я слышал редкие удары сердца, и хрупкие остатки жизни покидали меня с каждым мгновением. Не понимаю, — ответил я сиплым голосом, и облизал пересохшие губы. Хотелось одного — пить и спать, в тёплой кровати под одеялом.

— Мы приходим к таким как ты и забираем душу. Продай её мне, и ты снова будешь жить, не так как раньше. У тебя всё наладится, и многое в жизни сможешь сделать. Зачем тебе душа? Этакая безделица. Пустячок, она ведь и гроша медного не стоит.

Чёрт изменился в лице, стал добрым и приветливым. Убеждал поверить и согласиться. Обещал всякие блага, удачу и везение. В груди при этом настолько сильно заболело, что я понял, что он вытягивает из меня душу, своими крепкими лапами, с острыми когтями.

— Не отдам, — закричал я тогда, и вырвал из груди руку чёрта. Что было дальше, не помню. Открыл глаза в больнице. Спасла соседка, старушка с нижнего этажа, которая услышала непонятный шум и поднялась выяснить, что случилось. Такая история, Дёмыч.

— Михо, — я собрался с духом, и рассказал ему всё как на духу. Скрывать положение вещей не имело смысла. Тем более, что мне мог понадобиться помощник. Грузин долго молчал, переваривая услышанное, и тупо смотрел в одну точку на стене.

— Разве такое возможно? — спросил он сиплым голосом, и потёр голову руками.

— Значит «белка» твоя настоящая, это нет?

— То одно, это совсем другое. И что нам здесь делать?

— Я пока сам этого не знаю. Одно могу тебе сказать со всей уверенностью, нужно адаптироваться к местным условиям. И молчать о том, как мы здесь очутились. Усёк?

— Усёк, усёк, только нас запросто вычислят. А если немцы? Попадём в плен. Я не хочу в концлагерь.

Михо замахал руками и наконец-то поднялся. Прихрамывая, он выглянул в окно и присвистнул.

— Да здесь настоящая бойня!

— Ты лучше голову под пули не подставляй. И давай искать форму, чтобы переодеться.

— Зачем?

— Ты, что тугодум, Михо? Собираешься гулять в спортивном костюме и кроссовках?

Тут снаряд угодил в крышу, и мы с Михо, как по команде, прильнули к стенам и замолчали. Где-то рядом слышались короткие обрывки фраз на немецком языке. Враг приближался, и нужна была не только одежда, но и более надёжное укрытие. Переползая к выходу, я увидел фрица. Тот шагал прямо на меня, и отбрасывал ботинками камни. Немец был среднего роста, коренастый. На поясе болтались гранаты, правая рука сжимала «Шмайсер». Хоть бы Михо не выдал себя. Немец вертел головой и, заглядывая в комнаты, медленно переступил порог. Времени на раздумья не оставалось. Я схватил его сзади за ноги и повалил на пол. От неожиданности фриц и ойкнуть не успел. Прыгая на спину к немцу, что есть сил, ударил кулаком в затылок.

— Михо, Михо, давай сюда, поможешь.

Пока Михо соображал и думал, как поступить, я заломил немцу за спину руки, и как победитель с гордым лицом сидел на спине. Немец был в отключке, и не шевелился.

У Михо дрожали руки, как у алкоголика, когда он вытаскивал из кобуры фрица пистолет. Снимая у немца ремень я сделал узел, чтобы немец не смог самостоятельно освободится, и смотрел куда бы его спрятать.