Виктория Шваб - Сотворение света [litres]

– Я не могу помешать тебе, Максим, – сказал Тирен, – но магия такого рода не проходит бесследно.

– Когда будут готовы сонные чары?

– Если ты не будешь осторожен…

– Когда?

– Создать такие чары нелегко, еще труднее растянуть их на весь город. Сама их природа находится на грани запретного, погрузить тело и разум в сон – это управление сознанием, подчинение чужой воле…

– Когда?

Жрец вздохнул.

– Еще день. Или два.

Максим выпрямился и кивнул. Столько они, пожалуй, продержатся. Должны продержаться. Он сделал еще пару шагов, и на этот земля под ногами не шаталась.

– Ваше величество…

– Иди заканчивай свои чары, Тирен. А я закончу свои.

Когда Рай вернулся во дворец, день уже погас, а его доспехи стали серыми от пепла. Больше половины из тех, кто был в зале, погибли, а немногие выжившие шли за ним, держа в руках шлемы. Их лица осунулись от лихорадки, по щекам, как слезы, струились серебристые линии.

Рай поднялся по лестнице. У него не было сил даже раскрыть рот.

Серебристые стражи, стоявшие у дверей, ничего не сказали. Интересно, знали ли они? Наверняка знали – сами же выпустили в туман целый отряд своих товарищей. Сейчас они старательно прятали глаза от принца, но переглядывались друг с другом, обменивались кивками, в которых сквозила то ли гордость, то ли солидарность, то ли еще что-то, чего Рай не мог прочесть.

В парадном зале стоял его второй стражник, Вис. Явно ждал сведений о Тольнерсе. Рай покачал головой, прошел мимо него, мимо всех, направился в королевские бани. Но с каждым шагом доспехи, казалось, сжимают все теснее, врезаются в горло, сдавливают ребра.

Он не мог дышать, и на миг ему вспомнилась река. Как жадно он хватал ртом воздух, пока Келл тонул в глубине. Но на этот раз его муки не были отзвуком страданий брата. Внутри железных доспехов вздымалась его собственная грудь, колотилось его собственное сердце, задыхались от пепла мертвецов его собственные легкие. Надо это стряхнуть.

– Ваше высочество! – сказал Вис, глядя, как принц лихорадочно скидывает доспехи. Деталь за деталью падали на пол, звякая и вздымая облака пыли.

Но грудь все равно болела, и живот тоже, и едва он успел домчаться до ближайшей уборной, как его стошнило.

Он цеплялся за края ванны, с трудом переводя дыхание. Сердце наконец-то замедлило бег. Рядом стоял Вис, держа сброшенный принцем шлем.

– Долгий выдался день, – нетвердо проговорил Рай, и Вис не стал спрашивать, что случилось. Он ничего не сказал, и за это Рай был ему благодарен. Он встал, вытер рот рукой и продолжил путь к королевским баням.

На ходу расстегивая тунику, он открыл дверь и увидел, что внутри кто-то есть.

У дальней стены стояли две служанки в серебристо-зеленых платьях, а на каменном бортике большого бассейна сидела принцесса Кора. Она окунала расческу в воду и проводила ею по своим длинным распущенным волосам. Вескийская принцесса была одета лишь в халат, распахнутый на талии. Рай знал, что в телесных вопросах ее народ не отличается церемонностью, но все же смутился.

Его рубашка была полурасстегнута, и он невольно запахнул ее. Кора подняла голубые глаза.

– Мас варес , – приветствовала она его на неловком арнезийском.

– На шьял , – хрипло ответил он по-вескийски.

Она заметила его покрытое пеплом лицо и опустила расческу.

– Хотите, я уйду?

Он не знал, что ответить. Честно. Он так долго держал голову высоко поднятой, так долго служил опорой, пока другие боролись и умирали, что теперь не хватало сил на еще один спектакль. Он не сможет притворяться, что дела идут хорошо. Но остаться наедине со своими мыслями, среди теней, не тех, что клубились снаружи, а которые приходили за ним по ночам именно к нему…

Кора уже начала вставать, но в этот миг он сказал:

– Та-ач .

«Не надо».

Она села обратно. К принцу подошли двое его собственных слуг и быстрыми, отточенными движениями стали раздевать. Он ожидал, что Кора отведет глаза, но она с любопытством смотрела, как с принца сняли остатки доспехов, расшнуровали сапоги, руками более твердыми, чем у него, расстегнули манжеты и воротник. Сняли тунику, обнажив смуглую грудь – гладкую, если не считать шрама под ребрами да витиеватого клейма над сердцем.

– Почистите доспехи, – велел он. – А одежду сожгите.

И шагнул вперед, без слов давая понять, что дальше справится сам.

Не снимая панталон, он босиком спустился по узорчатым ступеням в бассейн. Теплая вода ласково обняла щиколотки, колени, пояс. Прозрачный бассейн вокруг него затуманился от пепла.

Он вышел на середину и окунулся с головой, опустившись коленями на дно. Тело требовало подняться, он с силой выпустил весь воздух из легких и впился пальцами в решетку на дне, и держался там, даже когда заболела грудь, и разгладилась рябь на поверхности, и мир начал свертываться в туннель, и с кожи больше не смывался пепел.

И тогда он наконец поднялся, с хриплым вздохом разорвав водную гладь.

Кора уже ждала его, оставив сброшенный халат на краю бассейна. Ее длинные светлые волосы были собраны вверх и заколоты каким-то хитрым поворотом гребня. А руки плавали на поверхности воды, как лилии.

– Я могу помочь? – спросила она и, не дожидаясь ответа, прижалась к нему губами. Кончики ее пальцев под водой гладили ему бедра. В нем вспыхнул жар, простой, телесный, и Раю стоило немалых сил не потерять головы. А девичьи пальцы нашли завязки его панталон и стали их распутывать.

Рай с трудом прервал поцелуй.

– А мне казалось, ты питаешь слабость к моему брату, – прохрипел он.

Кора сверкнула озорной улыбкой.

– У меня много слабостей.

И она опять притянула его к себе. Руки скользили по его спине, она прижалась к нему, и Рай почувствовал, что возбуждается. Ее губы были такими мягкими, ищущими, и ему вдруг захотелось покориться, взять ее, забыть себя, как это случалось много раз с тех пор, как ушел Алукард, прогнать тени и кошмары простым и теплым притяжением другого тела.

Его руки поднялись к ее плечам.

– Та-ач , – сказал он, мягко отстраняясь.

Ее щеки вспыхнули, лицо исказилось от боли и обиды.

– Ты меня не хочешь.

– Хочу, но не так, – мягко сказал он.

Она опустила глаза, посмотрела на свои пальцы, еще касавшиеся его.

– Твое тело не согласно с твоим разумом, мой принц.

Рай вспыхнул и отступил на шаг сквозь толщу воды.

– Извини.

И отступал, пока не уперся спиной в край бассейна.

Сел на стоявшую рядом скамью.

Принцесса вздохнула, по-детски отпустила руки на воду, как будто эти самые пальцы не блуждали только что по телу принца.

– Значит, это правда? – произнесла она. – То, что о тебе говорят?

Рай насторожился. Он знал почти все сплетни о себе, знал и всю правду, слышал, как люди говорят, что ему недостает силы, спорят, достоин он стать королем или нет, гадают, с кем он делит постель, а с кем нет. И все же через силу спросил: