Виктория Шваб - Сотворение света [litres]

– А что обо мне говорят?

Она приблизилась к нему и села рядом на скамью, поджав ноги. В теплой воде из прически выбились светлые пряди. Она опустила голову на руки и стряхнула с себя последние следы соблазнительной маски, снова превратившись в обыкновенную девчонку.

– Говорят, Рай Мареш, что твое сердце тебе не принадлежит.

Он раскрыл рот, но так и не нашелся, что сказать.

– Сложный вопрос, – выдавил он наконец.

– Еще бы, – Кора провела пальцами по воде. – Я тоже когда-то была влюблена, – сообщила она вдруг. – Его звали Вик. Я любила его, как луна любит звезды. Так у нас говорят, когда человек наполняет своим светом целый мир.

– И что случилось?

Она медленно подняла светло-голубые глаза.

– Ты единственный наследник престола, – сказала она, – а я седьмая в очереди. Одной любви недостаточно.

Она сказала это так просто и бесхитростно, что у него защемило сердце, защипало в глазах. Вспомнился Алукард – не тот, каким он был, когда Рай отослал его, и даже не в ночь знамен, а в то первое лето, когда он прошептал:

«Я тебя люблю».

Кора вытянула пальцы по поверхности воды, и Рай заметил глубокие царапины на запястьях, синяки на коже. Она поймала его взгляд и небрежно махнула рукой.

– У моего брата суровый нрав, – рассеянно бросила она. – Иногда он забывает о своей силе. – И вдруг улыбнулась коротко, дерзко: – И всегда забывает о моей.

– Больно?

– Ничего, до свадьбы заживет. – Она подвинулась. – Твои шрамы выглядят гораздо интереснее.

Рука Рая невольно метнулась к печати над сердцем, но он ничего не сказал, и она тоже ничего не спросила. Они сидели в легком, спокойном молчании, и вокруг них от воды поднимался пар, и в его клубах виднелись смутные фигуры. Мысли Рая снова соскользнули к теням, к умирающим, к клинкам в груди, к холодным темницам, где скользко от крови, и все дальше, все дальше, в тишину, вязкую как вата, тяжелую как камень.

– У тебя есть дар?

Рай вздрогнул, возвращаясь из глубин памяти.

– Какой дар?

Кора провела пальцами по струйкам пара.

– В моей стране есть люди, которые смотрят в туман и видят то, чего здесь нет. То, что еще не случилось. Сейчас ты тоже смотрел, как будто что-то видел.

– Не видел, – поправил ее Рай. – Просто вспоминал.

Они сидели в королевских банях очень, очень долго, не желая уходить из здешнего тепла – и не желая расставаться. Сначала сидели бок о бок на каменной скамье у края бассейна, потом перебрались на более прохладный кафель бортика. И разговаривали – не о прошлом и не о своих шрамах. А о настоящем.

Рай рассказал ей о городе за стенами дворца, о проклятии, обрушившемся на Лондон, о странных превращениях, о павших и о серебристых. А Кора поведала ему о том, как тесно и душно сейчас во дворце, о несносных придворных, о галерее, куда они приходят посплетничать, об укромных уголках, где они шепчутся.

Голос у Коры был звонкий, но когда она говорила тихо, в нем слышалась музыка, мелодия, которая убаюкивала его. Она рассказывала ему о том или ином лорде или леди, описывая их по одежде, потому что не всегда знала имена. Рассказывала и о волшебниках, об их характерах и запросах, воспроизводила долгие разговоры, ни разу не запнувшись.

Оказалось, под детской внешностью Коры скрывался ум, ясный и острый, как бриллиант. Он понимал, почему она выбрала такой стиль поведения. По той же причине он частенько изображал гуляку. Иногда бывает проще, если тебя недооценивают, не принимают в расчет.

– …А потом он и вправду сделал это, – рассказывала она. – Выпил бокал вина, зажег искру, и – пуф! – спалил половину бороды.

Рай рассмеялся. С Корой было так легко, и так неправильно. А Кора покачала головой.

– Никогда не вызывай вескийцев на спор. Это лишает нас разума.

– Келл сказал, ему пришлось вырубить одну из ваших волшебниц, чтобы она не ринулась с голыми руками в туман.

Кора вскинулась:

– Кстати, я твоего брата целый день не видела. Где он?

Рай привалился головой к выложенной плиткой стене бассейна.

– Уехал за подмогой.

– Его нет во дворце?

– Его нет даже в городе.

– Вот оно что, – задумчиво произнесла она. И вдруг на ее губы вернулась загадочная улыбка. – А как насчет вот этого? – спросила она и достала королевскую фибулу Рая.

Он вскочил.

– Где ты это взяла?

– У тебя в кармане.

Он потянулся за фибулой, но Кора игриво убрала руку.

– Отдай, – потребовал он. Видимо, Кора услышала в его голосе внезапный повелительный холод и поняла, что шутки кончились, потому что не стала играть и спорить. Рай сомкнул пальцы на теплом от воды металле. – Поздно уже, – сказал он, вставая из воды. – Мне пора.

– Я не хотела тебя расстраивать, – сказала она с неподдельной болью.

Он провел пальцами по мокрым кудрям.

– Ты меня и не расстроила, – солгал он, и двое слуг укутали его плечи халатом.

В нем полыхал гнев, но только на себя: за то, что расслабился, утратил волю. Надо было уйти давным-давно, но ему не хотелось встречаться с тенями, которые приходят во сне. А теперь все тело болело, разум помутился от усталости.

– День был долгий, мне надо отдохнуть.

Лицо Коры стало печальным.

– Рай, – прошептала она. – Я только пошутила. Я бы ни за что не оставила ее себе.

Он опустился на кафельный край бассейна, приподнял ей подбородок и поцеловал в лоб.

– Знаю, – сказал он.

И ушел, оставив ее в банях одну.

Снаружи усталый Вис сидел на стуле, борясь со сном. Увидев Рая, он встал.

– Прости, – сказал ему Рай. – Напрасно ты меня ждал. А может, это я напрасно задержался.

– Ничего страшного, сэр, – сказал тот, запинаясь от усталости, и зашагал следом.

Во дворце давно наступила тишина, лишь перешептывались караульные. Рай поднялся по лестнице, постоял у комнаты Келла, потом вспомнил, что брата там нет. Его собственные покои были пусты, тускло горела лампа, отбрасывая на всё вокруг длинные тени. На буфете поблескивала шеренга бутылочек – снадобья Тирена от плохого сна. Но его еще окутывало расслабляющее тепло бассейна, да и до рассвета осталось всего несколько часов. Поэтому Рай положил фибулу на стол и рухнул в кровать.

Но тут на него накинулся комок белой шерсти.

Оказывается, на подушке устроилась спать кошка Алукарда. Почуяв вторжение, она издала оскорбленный вопль. У Рая уже не было сил прогонять ее, да и блеск фиалковых глаз предостерегал: «Попробуй только». Поэтому он плюхнулся обратно, прикрыл глаза рукой и вдруг с удивлением почувствовал касание мягкой лапки. Кошка потрогала его локоть, потом уютно свернулась под боком. Он осторожно погладил ее и под тихое мурлыканье, под едва ощутимый запах капитана – морской бриз, летнее вино – спокойно уснул.

И вот наконец настал тот миг, когда кораблик вышел в открытое море.