Валерия Чернованова - Мой (не)любимый дракон [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Нет? – все-таки прорезался голос, показавшийся мне каким-то чужим, незнакомым. А еще в нем, в предателе, отчетливо слышались взволнованные нотки. – Ну и зря. Наливка очень вкусная.

И, зараза такая, шибучая. Вон уже даже кажется, будто глаза дракона затягиваются тьмой, скрывающей стальную радужку. Хищной, опасной и… как ни странно, такой манящей.

– Эррол Хордис прописал? – Перестав изображать статую, возведенную в честь великолепного себя, тальден двинулся в мою сторону.

Непонятно, опять иронизирует или спрашивает на полном серьезе. Хотя мало ли, может, у них действительно принято лечить занедуживших алиан алкоголем.

– Я сама себе прописала, – сказала, отступая.

Я ведь по-прежнему мужняя жена, хоть в браке и нескольких часов не пробыла. Поэтому нужно держать себя в руках. Отступать, отступать и еще раз отступать! Не поддаваться действию загадочных чар, завладевших моим сознанием.

– Возможно, это сомнительный комплимент, но болезнь вам к лицу, – не останавливался коварный, привнося хаос в мой маленький уютный мирок, в мою спальню – оазис покоя.

Вот зачем, спрашивается, пришел? Зачем смотрит, не сводя глаз, разжигая во мне самый настоящий пожар. Одним своим присутствием превращая кровь в венах в раскаленную лаву. Лешка тоже, бывало, одаривал меня страстными взглядами. Но от них никогда ноги не подкашивались, не становилось так жарко. Настолько, что хочется нырнуть в ледяную прорубь или на крайний случай распахнуть форточку и сигануть в ближайший сугроб.

– Сейчас ты другая. Хочу всегда видеть тебя такой, – не просьба, приказ, отданный тихим низким голосом, от которого мурашки бегут по коже.

Герхильд приближался, я продолжала пятиться. От него, от себя. От сумасшедших чувств, что он во мне пробуждал.

– Такой – в смысле больной и на последнем издыхании?

– Настоящей. Не наряженной, как кукла. Без всяких причесок. С распущенными волосами. У вас очень красивые волосы, Фьярра. – Локон, на миг оказавшийся в плену его пальцев, вобравший в себя тепло его кожи, скользнул мне на оголенное плечо, и тело будто пронзило электрическим разрядом. Я вздрогнула и услышала хриплый шепот: – Вам идут простые, без всяких украшений платья.

– На мне ваш подарок.

– Вижу, – обронил мрачно. – Надеюсь, вы им довольны.

Не особо, потому как от булавки никакого толку.

Делиться наболевшим, понятное дело, не стала. Вместо этого, снова попятившись, сказала:

– Вы же вроде как на свидание собирались.

– Свидание подождет.

Отступать больше было некуда, Скальде припер меня к стенке. В прямом смысле слова. Вернее, к гобелену, в который я вжалась всем телом. Иначе бы пришлось вжиматься в тальдена, вдруг ни с того ни с сего решившего взять штурмом и так уже готовую пасть крепость.

Взять… Какое волнующее слово.

Неожиданное наступление Герхильда заставляло нервничать и, не переставая, кусать губы. С которых его непонятное великолепие не сводил глаз, будто клеймил своим обычно таким холодным, а сейчас опасно потемневшим, обжигающим взглядом.

– Вы что-то хотели?

– Хотел. И хочу сейчас, – еще одно не менее волнующее словечко. Легким касанием пальцев тальден приподнял мое лицо за подбородок. Я заглянула ему в глаза, рискуя потеряться в этой серой буре навсегда. – Хочу поцеловать вас, – просто поставил перед фактом.

Я шумно сглотнула. Ну ладно я под наливкой, мне простительно немножко сходить с ума. А он, стесняюсь спросить, под чем?

– Разве это не противоречит правилам отбора?

– Разве вы не из тех, кто любит нарушать правила? – ответный выпад, и ладонь медленно, лаская, опускается мне на шею. Пальцы, чуть щекоча, перебирают волосы на затылке. Еще немного и я, взяв пример со Снежка, зажмурюсь и замурлычу, как кошка. Только не снежная – огненная.

– А вы? – шепчу.

Неосознанно тянусь к нему. К своему вельможному жениху, вместо ежевичной наливки пожелавшему «продегустировать» мои губы. Искусанные, приоткрытые покорно, опаляемые горячим дыханием. Которое, смешавшись с моим, на короткий миг превратилось в одно на двоих.

А потом…

– Ваша утонченность! – раздался громкий вопль из смежной со спальней комнаты. – Ваша утонченность, к вам тут эссель Тьюлин!

Убью гадину. Не Мабли, конечно, так вовремя меня предупредившую. Служанке маленький плюсик в карму. А вот вредную сваху, примчавшуюся блюсти мою честь и не позволить еще больше понизиться уровню моей нравственности, пусть за это черти вечно жарят на сковороде!

Как ни странно, несмотря на все выпитое, среагировала я быстро. Даже быстрее Скальде, не спешившего выпускать меня из объятий. Ему-то, впрочем, чего волноваться и торопиться. Из нас двоих это ведь не он невинная юная дева, которой строго-настрого запрещено принимать жениха у себя в спальне. Да еще и оставаться с ним тет-а-тет. Да еще и, умирая от страсти, с ним целоваться.

Оттолкнув от себя мага, птицей подлетела к камину, кулем рухнула на мягкую шкуру. Дрожащими пальцами подцепив шаль, натянула ее на плечи. Замерла, чувствуя, как губы, едва ощутившие прикосновение его губ, пылают. А с ними и щеки, и что-то в груди, какой-то огненный шар, разрастаясь, неудовлетворенным желанием сжигает меня изнутри.

В то время как его драконистое великолепие, буквально вытряхнувший из меня душу своим неожиданным появлением и этим своим безапелляционным «хочу», выглядел спокойным и совершенно невозмутимым.

Чертова ледяная глыба.

В дверях нарисовалась красная, как помидор, эссель Тьюлин. Почтенная дама тяжело дышала (явно бежала сюда, спотыкаясь и падая) и очень напоминала готовящийся отчалить от пристани пароход. Казалось, у нее из ушей и из ноздрей тоже вот-вот пар повалит.

– Вы что-то говорили про последнее издыхание, эсселин Сольвер. Вам настолько плохо? – успешно делая вид, будто явился сюда исключительно чтобы справиться о моем здоровье, ни за чем большим, вежливо поинтересовался тальден и стрельнул в кьерда недобрым взглядом.

Обиженно мяукнув, котенок поспешил спрятаться под кроватью. Только про хвост доморощенный маскировщик забыл, и теперь тот нервно подметал прикроватный коврик, выглядывая из-под темной бахромы покрывала.

– Мне уже намного лучше, ваше великолепие, – поспешила отвести удар от своего питомца. И взгляд на всякий случай тоже отвела. – Это я просто так сказала, ведь эррол Хордис утверждает, что после укуса кьерда положено серьезно болеть как минимум дней десять.

– Рад, что вы так быстро поправляетесь, – дежурно отозвался Герхильд, прежде чем эссель Тьюлин громко зачастила:

– Ваше великолепие, а я вас повсюду ищу! – растянула губы в кислой, как перебродившее вино, улыбке. – У вас ведь сегодня свидание, не забыли? Невеста ждет.