Мэри Пирсон - Сердце предательства [litres]

От того, как он это произнес, как выгораживал книжников, отрицая их измену, мне нестерпимо захотелось вырвать его язык – однако я сдержалась. Мне еще предстояло получить от них ответы.

– Мой отец не мог отправить вас сюда. Но тогда кто? – требовательно спросила я.

Они молча смотрели на меня, как на взбалмошную дуру, и снисходительно улыбались.

Пусть смотрят! Я протиснулась между ними, не обращая внимания на их возмущенное пыхтенье, и подошла к столу, за которым они работали. Перебрала книги и документы, пытаясь найти хоть какие-то указания на то, кто их сюда отправил. Я открыла одну из тетрадей для ведения счетов, но в этот момент сзади протянулась рука и с шумом захлопнула обложку.

– Не стоит, ваше высочество, – прошептал он мне прямо в ухо, обдав своим горячим дыханием.

Он придвинулся ко мне вплотную, слишком близко и так притиснул, что я не сразу смогла развернуться и взглянуть на него. Буквально пригвоздив меня к столешнице, он с улыбкой дожидался, что же отразится на моем лице, когда я его узнаю.

О, я его узнала.

И замерла, не в силах дышать.

Он протянул ко мне руку, коснулся пальцем небольшой белой метки – шрамика в том месте, куда ударил меня наемный убийца.

– Царапина – и только-то? – картинно нахмурился он. – Так я и знал, надо было посылать другого. А этот… ваш нежный королевский носик, должно быть, за милю учуял его приближение.

Рядом со мной стоял возница с конюшенного двора. Но еще – я уверена – гость в таверне, на которого однажды (как давно это было) обратила мое внимание Паулина. А ты не видела? Он вошел сразу за этими двумя. Худой и какой-то взъерошенный. Он то и дело на тебя косился, глаз не спускал .

А еще раньше – кажется, этого растрепанного человека я однажды вечером видела в Сивике с канцлером.

– Гарвин, к вашим услугам, – отрекомендовался он, шутовски щелкнув каблуками. – Приятно наблюдать, как в вашей милой головке со скрипом крутятся шестеренки.

В его внешности не было ни одной примечательной детали. Среднего роста, пепельно-светлые нечесаные волосы. Такому легко затеряться в любой толпе.

Он запомнился мне не своим внешним видом. В памяти всплыло замешательство на лице канцлера, когда в укромном уголке восточного портика я наткнулась на него и двух книжников. На их смущенных лицах было такое смятение, словно я застукала их с поличным на месте преступления. Но тогда я не обратила на это внимания. Время было позднее, я возвращалась к себе после ночной игры в карты и думала лишь о том, как бы самой не попасться.

– Наверное, канцлер был очень раздосадован, узнав, что я не умерла, – посмотрела я на него в упор.

Он улыбнулся.

– Я не виделся с ним уже несколько месяцев. Насколько я знаю, он уверен, что вы мертвы. Наш наемник прежде никогда не допускал ошибок, к тому же канцлеру было известно, что за вами охотится и Убийца. Не было никаких сомнений, что одному из них улыбнется удача. Поглядим, что скажет канцлер, когда узнает правду, – Гарвин захихикал. – Впрочем, сюжет с вашей великой изменой Морригану и женитьбой на Комизаре послужит его целям еще лучше. Отличная работа, ваше высочество.

Его целям? Мне вспомнились драгоценные камни в перстнях канцлера. Подарки , как он называл их. Что еще получает он у Комизара в обмен на поставку обозов с винами и службу книжников? Несколько ярких искорок, украшающих его фаланги, – это едва ли достаточная цена предательства. Переворот и захват власти? Что еще Комизар мог ему обещать?

– Я бы посоветовала канцлеру не торопиться делить шкуру неубитого медведя. Напомню, я до сих пор еще жива.

Гарвин засмеялся и склонился ко мне.

– Здесь? – зашептал он. – Нет, принцесса, здесь вы все равно что мертвы. Вы никогда не покинете Венду – по крайней мере пока живы.

Я попыталась оттолкнуть Гарвина, но он крепче вцепился в стол. Ростом он был невелик, но жилистый и сильный. Книжники пересмеивались, я слышала это, но видела только щетину на подбородке Гарвина да чувствовала, как подол его рясы касается моих ног.

– Напомню еще, что я не только узница Комизара, но также и его невеста, и, если ты не хочешь, чтобы твою тощую, прокисшую шкуру подали ему на блюде, советую убрать от меня руки прочь.

Улыбка сползла с лица Гарвина, и он шагнул в сторону.

– Уходите отсюда и соблаговолите более не ходить этим путем. В катакомбах слишком много опасных ходов. Здесь легко потеряться, навсегда.

Я протиснулась между ним и книжниками. Хотелось поскорее вырваться отсюда, оказаться подальше, избавиться от горького вкуса предательства на губах. Но, отойдя на несколько шагов, я остановилась и обвела их долгим внимательным взглядом.

– Что это вы задумали? – спросил Аргирис.

– Запоминаю ваши лица, ваш облик – и представляю, как вы будете выглядеть примерно через год, когда окажетесь перед лицом гибели. Потому что, как всем вам известно, я наделена даром и только что видела смерть каждого из вас.

С этими словами я вышла, и вслед мне не раздалось ни смешка, ни шепотка, даже дыхания не было слышно.

Прошло меньше часа, и за это время мне дважды пришлось разыграть спектакль.

А может, это и не было притворством.

Потому что на один леденящий кровь миг я вдруг ясно увидела каждого из них болтающимся в петле.

Я долго сидела на деревянной скамье за псарней, уставившись на птичье перышко у себя под ногами. Колени тряслись, пальцы онемели, мысли метались, я до сих пор не могла поверить в увиденное. Тайны у меня на родине, тайны здесь в подземелье. Коварство не имело границ.

Тайны . Вот что я увидела в выпученных глазах пораженного Аргириса, вот что сдавило мне грудь, когда я кралась по подземелью. Опасная тайна.

Боковым зрением я уловила поодаль движение. Ко мне направлялся он.

Самый главный предатель. Предатель с большой буквы.

Он остановился в нескольких футах, заметив непорядок.

– Где твои сопровождающие?

Вместо ответа я промолчала.

– Я искал тебя повсюду, – продолжал он. – Что ты здесь делаешь? Здесь так холодно.

Это правда.

– Ты можешь со мной поговорить? – настаивал он.

Я испытующе глядела на Кадена, всматривалась в его теплые, ласковые глаза. Каден, желающий перемирия. Пытающийся все исправить, как после той его пьяной тирады, когда мы с ним гуляли по лугу. Каден, подносящий мне корзину печеных яблок. Каден, удерживающий меня в объятиях, когда я смотрела, как умирает мой брат, а затем выражающий мне свои соболезнования. Каден, с его уверенным взглядом. Его обманчивое спокойствие. Его сокрушительное предательство .

Он смотрел, как меня бьет озноб.

Но это же не я его предала.

– Лия? – спросил он осторожно, будто пробовал воду. Лия, ты не вцепишься, если я подойду ближе?