Лэйни Тейлор - Мечтатель Стрэндж [litres]

– И что тут веселого? Тогда нам даже не посчастливится увидеть, как они умрут.

Весь воздух вышел из легких Лазло, словно его ударили под дых. Все недоуменно уставились на него.

– Да что с тобой? – спросил Руза, увидев выражение на лице друга. – Выглядишь так, будто тебе подали голубое рагу на ужин.

Парень рассмеялся, довольный своей шуткой, а Шимзен хлопнул его по плечу.

Лицо Лазло напряглось и покраснело. Перед глазами всплыл образ испуганной Сарай, запертой в цитадели.

– Как вы можете так говорить? – спросил он. – Ведь вы никогда с ними даже не встречались!

– Встречались? – брови Рузы подскочили к лбу. – С монстрами не встречаются. Их истребляют.

Должно быть, Цара заметила гнев Лазло, его… крайнее удивление.

– Поверь мне, Стрэндж, если бы ты их знал, то и сам бы с радостью метнул туда бомбу.

– Если бы вы знали меня, – ответил он, – то не думали бы, что я мог бы с радостью кого-то убить.

Все посмотрели на него прищурившись, – сбитые с толку и сердитые, что он портит им веселье.

– Ты говоришь о них как о людях, – заметил Руза. – В этом-то и твоя беда. Представь, что они тривахниды…

– Мы не убивали тривахнидов.

– Ладно, твоя правда, – лицо воина скривилось. – Неудачный пример. Но ты бы смотрел на меня так, если бы я убил одного?

– Не знаю. Но они не тривахниды.

– Да, – не спорил Руза. – Они куда опаснее.

И это тоже правда, но смысл крылся в другом. Они люди, а никто не шутил над тем, чтобы превратить в рагу людей.

И уж тем более Сарай.

«Думаешь, хорошие люди не могут ненавидеть? – спросила она его прошлой ночью. – Думаешь, хорошие люди не убивают?» До чего наивно было полагать, что вся проблема кроется в простом недопонимании! Если бы они ее узнали, убеждал себя Лазло, то ни за что бы не захотели причинить ей вред. Но теперь стало ясно: они никогда ее не узнают. Они попросту не допустят такой возможности. Сухейла ему сказала: ненависть как зараза. Теперь он понял, что она имела в виду. Но есть от нее лекарство?

Смогут ли жители Плача принять выживших в цитадели? Или, как в случае с тривахнидами, хотя бы терпеть их существование?

– Между якорями и цитаделью есть магнитное поле, – говорил Музейв, натурфилософ, Кетеру, проектировщику осадных орудий, в обеденном зале ратуши. – Но я такого прежде не видел.

Взбешенный Дрейв, обнаруживший у себя на тарелке грибы, сидел за соседним столиком. По его сердитому виду было невозможно понять, что он подслушивает.

Музейв изобрел инструмент криптохромометр, который использовал белок из глаз птиц, чтобы обнаруживать присутствие магнитных полей. Дрейву это все казалось ересью – но что он понимал?

– Магнитные якоря, – протянул Кетер, размышляя, как использовать эту технологию в проектировке собственных механизмов. – Значит, если их размагнитить, цитадель просто… улетит?

– Вероятнее всего.

– Как она вообще парит? Учитывая ее размер…

– Подобную технологию я понять не в силах, – ответил Музейв. – Но точно не благодаря газу улолы.

Кетер, который увлекся и этой технологией, уверенно заявил:

– Если что-то и можно сказать точно, так это то, что ничего не точно.

Дрейв закатил глаза.

– Что его создает? – грубовато поинтересовался он. – Магнитное поле. В якорях спрятано какое-то оборудование или что?

Натурфилософ пожал плечами:

– Кто знает. Это может быть что угодно, хоть волшебная лунная жемчужина. Если бы мы могли заглянуть в эти чертовы штуковины, то узнали бы наверняка.

Они принялись обсуждать успехи металлургов и Тиона Ниро, размышляя, кто первым проделает брешь в металлических корпусах. Дрейв больше не проронил ни слова. Он жевал. Даже съел грибы, пока в его голове как колокольчики звенели слова «проделать брешь в металлических корпусах». Почему это он должен сидеть сложа руки, пока Ниро и Феллеринги соперничают за награду?! Будто Ниро в ней нуждался, когда мог сотворить золото в любой день недели!

Будь он проклят, если позволит этой кучке мандражистов помешать ему вступить в бой!

Или, скорее, подорвать чертов ринг.

На самом деле Спэрроу пыталась навестить Сарай, но призраки перекрыли коридор и не пускали ее внутрь. Призрак маленькой девочки Бахар, капая речной водой и скорбью на пол, торжественно ей заявил: «Сарай сейчас не может поиграть», отчего по спине Спэрроу побежали мурашки. Она пошла к обеим Эллен на кухню, чтобы спросить, как поживает подруга, но обнаружила их мрачными и тихими, отчего снова покрылась мурашками. Эллен никогда себя так не вели. Должно быть, это дело рук Миньи, но она никогда не угнетала нянь как других призраков. С чего вдруг начинать?

Миньи нигде не было, как и Руби с Фералом.

Иногда они все просто нуждались в уединении. Вот что твердила себе Спэрроу тем днем в цитадели. Но ей как раз нужно было другое. Она нуждалась в семье. Ей претило, что она не может пойти к Сарай, – а то, что Минье невозможно пожаловаться, поскольку она неизвестно где, вообще выводило из себя! Она ходила к сердцу цитадели и кричала в узкую щель, некогда бывшую дверью. Спэрроу не сомневалась, что Минья внутри, но та не отвечала.

Сегодня даже сад не дарил ей умиротворения. Магия казалась слабой, будто ее внутренний резервуар иссох. Спэрроу представила, как плачет, а Ферал ее утешает. Он гладил бы ее по волосам и бормотал успокаивающие слова, и она бы взглянула вверх, а он – вниз, и… и это совершенно не походило бы на его поцелуй с Руби, со слюнями и штормовыми тучами. Он был бы очень-очень сладким.

«Это возможно, – подумала девушка. – Теперь, когда жизнь стала такой хрупкой». Почему бы и нет? Слезы легко выдавить; она сдерживала их весь день. Что же касается Ферала, он мог находиться только у себя в комнате. Спэрроу побрела по коридору, мимо своей спальни и комнаты Руби – за их шторками царила тишина.

Позже она будет чувствовать себя очень глупо, решив, что Руби хотела уединения. С каких это пор? Для Руби все размышления бессмысленны, если ими нельзя тут же с кем-то поделиться.

Спэрроу подошла к двери Ферала, но за ней отнюдь не было тишины.

«Откуда мне знать, что ты меня не обожжешь?» – спросил как-то Ферал Руби.

«О, такое может произойти, только если я полностью потеряю голову, – ответила она. – Ты должен быть очень хорош. Я не особо волнуюсь».

Для Ферала эти слова были равносильны пощечине, и он о них не забыл. Они стали для него камнем преткновения. Как заставить Руби подавиться своими словами и самому не обжечься в процессе?

Наступили темные времена, и подобный вызов хорошо отвлекал от призраков и неминуемой смерти: заставить девушку полностью забыться и не превратиться в горстку пепла. Ферал применил весь свой потенциал. График обучаемости поражал. Юноша научился доставлять удовольствие Руби – частично потому, что оно могло его убить , а частично… потому что ему это нравилось. Нравилось, когда она наслаждалась. И сама девушка нравилась ему больше всего, когда становилась мягкой и податливой под его руками, издавая удивленные ахи или глядя на него из-под век, отяжелевших от гедонического удовлетворения.