Кшиштоф Пискорский - Тенеграф [litres, edited]

За эти бурные годы граф Детрано понял, что убивать может и одно слово — даже невинное, оброненное мимоходом, скорее пожелание, чем приказ. Когда после дюжины политических убийств он понял, сколь легко властелины мира могут делать так, чтобы исчезали целые семьи, распадались союзы, чтобы страницы городских хроник и судебные книги заполнялись ложными данными, уже никогда не покидало его сжимающее желудок опасение, что однажды некто шепнет кому-то словцо, и тогда и его, графа Детрано, вычеркнут из истории.

Потому всегда при себе имел он оружие и перстень, в котором под овальным изумрудом находилась емкость с ядовитым порошком. В баню он ходил с кинжалом, а у изголовья кровати держал тенестрел. Когда отправлялся в королевские архивы, у дверей оставлял двух самых доверенных стражников, темнокожих евнухов, чьи тела покрывали татуировки, а мышцы были тверды, словно нагрудник из бронзы.

На публичных торжествах за спиной у него и рядом в толпе стояли доверенные люди. Обычно он не принимал приглашений на балы и праздники, а если было это необходимо для достижения важной политической цели, прибывал лишь на минутку — в окованной металлом карете, с охраной, нося под шелковым камзолом тяжелый нагрудник. Заказал он три таких у одного из лучших оружейников Серивы и лично проверил, отражают ли они пули пистолетов.

Но не пуль и не ружей граф Детрано боялся больше всего — а теней. Особенно собственной, поскольку если бы кто из дворян случайно зацепил ее своей тенью, то сознание несчастного залило бы целым архивом грязных секретов главного шпиона. Идеальная память Детрано, что позволяла запоминать самые невинные разговоры и самые безобидные происшествия, в случае соединения могла стать обоюдоострым оружием, что вложило бы в голову постороннего человека знание, достаточное, чтобы послать графа на эшафот. Ибо у Детрано бывали в жизни ситуации, когда играть приходилось не на два, а на три или четыре фронта одновременно. В конце концов, он остался верным королевским слугою, но пойди история хоть немного иначе, нынче и он бы оказался кое-кем другим. Тень же его могла выдать все нереализованные возможности, которые Детрано в свое время перемещал по доске своей жизни.

Кроме своей тени граф Детрано, естественно, боялся теней других персон — знал, что опытный тенемастер сумеет сделать так, чтобы убийца появился там, где его никто не ждет. За сундуком с одеждой. В углу комнаты. Под лестницей.

Конечно, во дворце имелись свои тенемастера, которые следили за безопасностью властелина и постоянно приглядывали за неглубокой тенестороной. И все же Детрано использовал собственного специалиста, а туманные и непонятные рапорты о том, что нынче происходит в тенепространстве, он выслушивал с тем же вниманием, с каким выслушивал списки кораблей, всякий день причаливающих в серивском порту.

В последнее время тенепространство было неспокойно. Граф не так уж много понимал из мычания своего анатозийца, но все указывало на то, что нечто дурное происходит с Ребром Севера. Странные волны проходили через несколько верхних тенесторон. Тенебестии, неизвестные ранее в этом районе, внезапно появились вблизи Ребра, в местах, соединенных укоротами с Серивой, пробуждая в горожанах страх. Тревожные события происходили даже в самом дворце. Анатозиец утверждал, что тенепространство его подвалов, зал и бесконечных коридоров сделалось мутным и зыбким. Все сложнее ему было в него заглядывать. Ну, и еще король… Молодой Герменез становился все более непредсказуемым. Днем с ним непросто было говорить, ночью же он закрывался в спальне, которую стерегли доверенные гвардейцы, не впускавшие внутрь даже министров с важными докладами. Граф лично опрашивал медиков, чтобы увериться, не подхватил ли властелин какой болезни от одной из фавориток. Единственное, что он услышал, это будто Герменез, похоже, страдает юношеской меланхолией.

Однако сейчас Детрано не желал обо всем этом беспокоиться. Хотел отдохнуть, расслабиться и полностью насладиться единственным моментом за весь день, когда это было возможно. Он съехал чуть ниже на лавке из нагретого солнцем песчаника. Вытянул ноги, так что аж хрустнули колени, закинул руки за голову и расслабленно улыбнулся.

И тогда кто-то ухватил его за плечо.

Детрано вскочил и схватился за оружие. Развернулся. Пальцы его непроизвольно стиснули рукоять — даже побелели, когда отхлынула от них кровь.

Перед собой он увидел воплощение всех своих страхов. Дух из прошлых времен, который наверняка появился потому, что кто-то кому-то где-то по какой-то причине шепнул недолжное словцо.

Но поскольку Детрано не желал умереть с глупым выражением лица, он собрал все свои силы и сказал пришлецу:

— Смелость тебя погубит, Арахон И’Барратора.

Ответом ему послужила лишь слабая улыбка, которая могла на самом деле обозначать все что угодно.

— Может, я уже не столь ловок, как некогда, — добавил Детрано, — но все еще могу кусаться. Думаешь, что достаточно подстеречь меня днем, посреди дворца, при свете дня? Ты мог бы отыскать и более изящный способ сравнять счет.

— Ваша милость, князь, это недоразумение. Если бы я хотел сравнять с тобой какой-то счет, я бы сделал это давным-давно. Хотя искренне признаюсь: ты крепко меня заинтересовал — какие же это счета у нас есть для уравнивания? Я о чем-то не знаю?

Детрано понял, что допустил глупую ошибку, решив, что наемный убийца пришел сюда по его душу. И’Барратора не хотел мести. Значит, не знал…

Граф осмотрелся. Две придворные дамы с розовыми щечками и игривыми взглядами куртизанок, разговаривавшие подле фонтана, смотрели некоторое время в их сторону, но потом вернулись к собственным делам. Детрано не единожды видели рядом с личностями подозрительной наружности, потому всякий свидетель этой сцены наверняка полагал, что сейчас тот отдает приказы одному из своих агентов.

Еще одна опасность, связанная с его профессией.

— Выходи из зарослей и садись рядом, — сказал Детрано сухо, восстанавливая душевное равновесие. — Давай не устраивать спектакль. Я должен был догадаться… — продолжил он, когда И’Барратора присел на лавку. — Я слышал, что ты нынче занимаешься мелочовкой. Ни один из преступников, которым ты служишь, не имеет достаточно золота, чтобы купить смерть королевского министра.

— Вижу, что ты до сих пор используешь те же методы, граф. Сперва ты меня слегка оскорбляешь, потом возьмешь на слабо, а потом предоставишь мне возможность доказать, что я лучше, чем ты полагаешь… Давай оставим эти старые штучки. Но к твоему сведению: мне все же случается работать на людей, которые могли бы без проблем оплатить смерть не одного министра.