Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Ладно. – Тин достала щепотку какой-то субстанции, похожей на мох. Она начала растирать ее между пальцами, и Шаллан показалось, что пошел дымок. – Ты и впрямь совершенствуешься. Я также считаю, что нам пора придумать, каким образом использовать твой талант к рисованию.

У Шаллан уже сложилось некоторое представление о том, как именно он мог пригодиться. Бывшие дезертиры продолжали просить ее нарисовать свои портреты.

– Ты работаешь над своими акцентами? – спросила Тин, потирая мох, и ее глаза потускнели.

– Еще бы я не работала, добрая женщина, – ответила Шаллан с тайленским акцентом.

– Хорошо. Нарядами займемся, когда у нас будет больше средств. Что касается меня, я повеселюсь от души, наблюдая за твоим лицом, когда ты выйдешь на люди с непокрытой рукой.

Шаллан тотчас же прижала защищенную руку к груди:

– Что?!

– Я тебя предупреждала о сложных вещах, – напомнила Тин с коварной улыбкой. – К западу от Марата почти все женщины разгуливают с обеими обнаженными руками. Если ты собираешься отправиться туда и никак не выделяться, тебе придется научиться тому, что умеют они.

– Это нескромно! – запротестовала Шаллан, покраснев до ушей.

– Это просто рука. Клянусь бурей, вы, воринки, такие чопорные. Эта рука выглядит в точности как вторая твоя рука.

– У многих женщин груди выглядят в точности как у мужчин, – огрызнулась Шаллан. – Это не значит, что им позволительно расхаживать голыми по пояс, как это делают мужчины!

– Вообще-то, на Решийских островах и в Ири женщины обычно ходят полуголыми. Там жарко. Никто не возражает. Мне и самой это весьма нравится.

Шаллан подняла к лицу обе руки – защищенную и свободную, – пряча покрасневшие щеки.

– Ты меня нарочно провоцируешь.

– Ага, – подтвердила Тин, хихикая. – Точно. И эта девочка обдурила целую банду дезертиров, захватила власть в нашем караване?

– Для этого мне не пришлось раздеваться догола.

– И хорошо, что не пришлось. Все еще думаешь, что ты опытная и мудрая? Ты краснеешь, стоит мне лишь упомянуть про обнажение твоей защищенной руки. Разве ты не понимаешь, насколько трудно для тебя будет провернуть хоть какую-то аферу, от которой будет толк?

Шаллан тяжело вздохнула:

– Ну да, наверное.

– Показать свою руку – не самое трудное из того, что тебе придется сделать. Клянусь бризом и шквалом. Я…

– Что? – спросила Шаллан.

Тин покачала головой:

– Поговорим об этом позже. Ты уже видишь эти военные лагеря?

Шаллан встала на своем месте, прикрывая глаза от солнца, заходящего на западе. На севере она увидела дымку. Сотни костров – нет, тысячи – посылали в небо темноту. У нее перехватило дыхание.

– Мы прибыли.

– Объяви о привале на ночь, – велела Тин, по-прежнему сидя в расслабленной позе.

– Похоже, осталось всего-то пару часов. Можно поднапрячься и…

– И прибыть после наступления темноты, так что все равно придется разбивать лагерь, – перебила Тин. – Лучше явиться утром, свеженькими. Доверься мне.

Шаллан села, подозвала одного из караванщиков, юношу, который шел босиком – ну и страшные у него должны быть мозоли – рядом с караваном. Только старшим дозволялось ехать.

– Спроси у торгмастера Макоба, что он думает о ночном привале, – приказала она юноше.

Тот кивнул и побежал вдоль линии фургонов, мимо неторопливых чуллов.

– Не доверяешь моей оценке? – воскликнула Тин с изумлением.

– Торгмастер Макоб не любит, когда ему навязывают чужую волю, – пояснила Шаллан. – Если привал – хорошая идея, то, возможно, он предложит то же самое. Мне кажется, так лучше управлять.

Тин закрыла глаза, обратив лицо к небу. Она все еще держала одну руку поднятой, рассеянно растирая мох между пальцами.

– Возможно, этим вечером я кое-что тебе расскажу.

– О чем?

– О твоей родине. – Тин приоткрыла один глаз. Хотя ее поза была ленивой, глаз глядел с любопытством.

– Как мило с твоей стороны, – уклончиво проговорила Шаллан.

Девушка старалась особо не рассказывать о доме и прежней жизни – она также не поведала Тин о своем путешествии и о том, как затонул корабль. Чем меньше Шаллан упоминала о своем прошлом, тем меньше была вероятность, что Тин поймет, кто такая на самом деле ее новая ученица.

«Она сама виновата, что так поспешила с выводами в моем отношении, – подумала Шаллан. – Кроме того, это ведь она учит меня притворству. Я не должна терзаться из-за того, что вру ей. Она-то врет всем».

Подумав об этом, веденка поморщилась. Тин была права: Шаллан и впрямь невероятно наивна. Она не может избавиться от чувства вины за то, что обманывает профессиональную аферистку.

– Я ожидала от тебя большего. – Тин закрыла глаз. – С учетом всего.

Это рассердило Шаллан, и она ерзала на сиденье, пока не выдержала:

– С учетом чего?

– Так ты не знаешь? Так я и думала.

– Тин, есть много вещей, которые я не знаю, – буркнула Шаллан. – Я не знаю, как построить фургон, я не умею говорить по-ириальски, и я уж точно понятия не имею, как сделать тебя в меньшей степени раздражающей. Не то чтобы я не пыталась разобраться во всех трех вещах.

Тин улыбнулась, не открывая глаз.

– Ваш веденский король мертв.

– Ханаванар? Мертв? – Она не встречалась даже с великим князем, не говоря уже о короле. Монархия была чем-то очень далеким. Шаллан поняла, что это для нее не имеет особого значения. – Значит, власть перейдет к его сыну?

– Перешла бы, не окажись тот тоже мертв. Вместе с шестью великими князьями Йа-Кеведа.

Веденка ахнула.

– Говорят, это был Убийца в Белом, – негромко сказала Тин с закрытыми глазами. – Шинец, который шесть лет назад убил короля алети.

Шаллан поборола свое замешательство. Ее братья. Что с ними?

– Шесть великих князей. Которые именно?

Если она это узнает, то поймет, как идут дела в ее родном княжестве.

– Йал Мала и Эвинор точно, и, кажется, Абриаль. Одни умерли во время нападения, другие – до него, хотя сведения расплывчаты. Получить из Веденара достоверную информацию в эти дни непросто.

– Валам. Он еще жив?

Так звали ее великого князя.

– Если верить донесениям, он сражался за наследство. Сегодня вечером мои связные пришлют весточку. Возможно, тогда я смогу тебе что-то сказать.

Шаллан откинулась на спинку сиденья. Король мертв? Идет война за трон? Буреотец! Как же ей узнать что-нибудь о своей семье и их имении? Они были очень далеко от столицы, но если всю страну охватила война, то могла и до глухой провинции добраться. Не существовало легкого пути связаться с братьями. Собственное даль-перо она потеряла, когда утонула «Услада ветра».

– Я буду рада любым сведениям, – сказала Шаллан. – Каким угодно.

– Поглядим. Я позову тебя, когда придет донесение.