Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Прочь! – выкрикнул он. – Мне нужно больше простора. Ты, гонец, давай поговорим наедине. Нет нужды тащить в дом уличную грязь.

Тавинары встали, им явно не терпелось уйти. Их дочь обернулась, перед тем как выйти, посмотрела на Балата и что-то прошептала.

Отец уставился на Шаллан, и она поняла, что опять застыла при упоминании матери, осталась сидеть за своим столом.

– Дитя, – мягко произнес отец, – иди побудь с братьями.

Она удалилась, миновав гонца, который подошел к главному столу. Эти глаза… Его звали Редин, и был он бастардом великого князя. Валам, по слухам, использовал своего незаконнорожденного сына в качестве палача и наемного убийцы.

Поскольку ее братьям не был отдан приказ покинуть комнату, они устроились в кресле – и как раз оставили ей место – у камина, достаточно далеко, чтобы отец мог ощущать себя в уединении. Пышное платье окружило ее со всех сторон шелковыми холмами. Шаллан представила, будто она сама исчезла в ворохе складок, а в кресле осталось только это дорогое платье.

Посланец великого князя сел за стол рядом с отцом. Хоть кто-то осмелился выступить против него. Но что, если он найдет отца виновным? Что тогда? Дознание? Она не желала падения отца. Шаллан просто хотела остановить тьму, что постепенно сжимала их всех. Как будто их свет погас, когда мать умерла.

Когда мать…

– Шаллан? – окликнул Балат. – Ты в порядке?

Она встрепенулась:

– Можно поглядеть на кинжалы? С моего стола они красиво смотрелись.

Виким просто пялился в огонь, но Балат бросил ей свой кинжал. Она неуклюже поймала оружие, потом вытащила из ножен, восхищаясь тем, как металлические изгибы отражали пламя очага.

Мальчики следили за тем, как спрены пламени танцевали в огне. Три брата больше не общались друг с другом.

Балат бросил взгляд через плечо на главный стол.

– Хотел бы я знать, о чем разговор, – прошептал он. – Может, его уволокут прочь. Стоило бы воздать ему должное за то, что он сделал.

– Он не убивал мать, – негромко сказала Шаллан.

– О-о? – Балат фыркнул. – А что же случилось на самом деле?

– Я…

Девушка не знала. Она не могла думать о том времени, о том дне. Неужели отец и впрямь совершил такое? Шаллан опять почувствовала холод, несмотря на тепло от очага.

Вновь воцарилось молчание.

Кто-то… кто-то должен был что-то сделать.

– Они обсуждают растения, – сказала Шаллан.

Балат и Йушу посмотрели на нее. Виким продолжил пялиться в огонь.

– Растения, – ровным голосом повторил Балат.

– Да. Я их едва слышу.

– Я не слышу ни звука.

Шаллан, утопая в своем необъятном платье, пожала плечами.

– У меня слух лучше твоего. Да, растения. Отец жалуется, что деревья в его садах не слушаются приказов. «Они сбросили листья из-за болезни, – говорит он, – и теперь отказываются отращивать новые».

«Вы не пробовали поколотить их за непокорность?» – спрашивает гонец.

«Постоянно это делаю, – отвечает отец. – Даже ветки им ломаю, но они все равно не слушаются! Сады выглядят неопрятно. Они, по крайней мере, должны были за собой прибраться».

«Да, проблема, – соглашается гонец, – ведь деревья без листьев едва ли достойны того, чтобы держать их в саду. К счастью, я знаю одно средство. У моего кузена однажды деревья начали вести себя так же, и он обнаружил, что надо всего лишь спеть им песенку – и листья тотчас же появятся опять».

«А-а, конечно же, – говорит отец. – Я немедленно попробую этот способ».

«Надеюсь, поможет».

«И я надеюсь. Когда сад в листву облачится, как бы мне от радости не…»

Братья растерянно уставились на нее.

Наконец Йушу – он был самый младший из братьев, старше лишь одной Шаллан, – склонил голову набок и закончил:

– Обмочиться…

Балат расхохотался – достаточно громко, чтобы отец бросил в их сторону сердитый взгляд.

– Ох, ужас какой! – сказал Балат. – Шаллан, это просто ужасно. Тебе должно быть стыдно.

Она ссутулилась в своем платье, ухмыляясь. Даже Виким, старший из двойняшек, улыбнулся краем рта. Девушка не видела его улыбки уже… сколько времени?

Балат вытер глаза:

– Я на миг поверил, что ты действительно их слышишь. Ты, маленький пыленосец… – Он глубоко вздохнул. – Клянусь бурей, это было здорово.

– Нам надо чаще смеяться, – заметила девушка.

– В этом доме смеху не рады, – проворчал Йушу, потягивая вино.

– Из-за отца? – спросила Шаллан. – Он один, а нас четверо. Просто надо быть веселее.

– Наше веселье не изменит фактов, – возразил Балат. – Хотел бы я, чтобы Хеларан никуда не уходил. – Он стукнул кулаком по ручке кресла.

– Тет Балат, не завидуй тому, что он путешествует, – мягко проговорила Шаллан. – Есть так много интересных мест, которые мы, скорее всего, никогда не увидим. Пусть хоть один из нас посетит их. Подумай об историях, что он принесет нам. О цветах.

Балат окинул взглядом зал из тусклого серо-коричневого и черного камня, с его робким камином, где играло красно-оранжевое пламя.

– Цвета. Я бы не возражал против того, чтобы здесь стало немного ярче.

Йушу улыбнулся:

– Что угодно будет лучше отцовской физиономии.

– Нет, не надо так говорить про его лицо, – возразила Шаллан. – Оно выполняет свой долг со знанием дела.

– А поточнее?

– Напоминает нам, что есть вещи похуже его запаха. Вообще-то, это весьма благородное Призвание.

– Шаллан! – выдохнул Виким. Он был совсем не похож на Йушу. Тощий, с глубоко посаженными глазами и волосами, остриженными так коротко, что своим внешним видом он напоминал ревнителя. – Не говори такие вещи, когда отец может услышать.

– Он поглощен беседой, – сказала Шаллан. – Но ты прав. Мне, видимо, не стоит насмехаться над нашей семьей. Дом Давар – стойкий и выдающийся.

Йушу поднял чашу. Виким отрывисто кивнул.

– Разумеется, – продолжила она, – то же самое можно сказать о бородавке.

Йушу едва не поперхнулся своим вином. Балат опять расхохотался от души.

– Прекратите балаган! – заорал на них отец.

– Это пир! – крикнул в ответ Балат. – Ты сам просил, чтобы мы вели себя как подобает веденцам!

Отец одарил его сердитым взглядом, потом вернулся к беседе с гонцом. Они сидели рядом за главным столом, и в позе отца было что-то просительное, а бастард великого князя держался прямо, с бесстрастным лицом, лишь изогнув бровь.

– Шаллан, клянусь бурей, – изумился Балат, – когда ты успела стать такой умной?

Умной? Она не чувствовала себя умной. Внезапно дерзость сказанных слов вынудила ее вжаться в спинку кресла. Эти вещи просто взяли и выскользнули из ее рта.

– Я всего лишь… прочитала все это в книге.

– Что ж, тебе надо читать побольше этих своих книг, малышка, – сказал Балат. – От этого здесь как будто делается светлей.