Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Это не то же самое, что убийство.

Моаш посмотрел Каладину в глаза:

– Ты думаешь, что послать семидесятидвухлетнюю пару в дворцовую темницу не равнозначно смертному приговору?

– Думаю… да, думаю, ты прав.

Моаш резко кивнул и бросил ковш в бочку.

– Элокар знал, что они там умрут. Только так можно было замять судебное дознание, которое выявило бы его нечестность. Мерзавец их убил, чтобы сохранить свой секрет. Я вернулся из путешествия с караваном в пустой дом, и соседи рассказали, что моя семья уже два месяца как мертва.

– И теперь ты пытаешься убить короля Элокара, – негромко сказал Каладин, и от собственных слов его продрал мороз. Рядом не было никого, чтобы их подслушать, да к тому же тренировочные залы, как обычно, полнились шумом и возгласами. И все-таки слова как будто повисли перед ним, громкие, как звук трубы.

Моаш застыл, глядя ему в глаза.

– Той ночью на балконе, – пояснил Каладин, – ты подстроил все так, словно перила перерезали осколочным клинком.

Моаш крепко взял его за руку и огляделся по сторонам:

– Мы не должны говорить об этом здесь.

– Буреотец, Моаш! – воскликнул Каладин, до которого дошел весь ужас сказанного. – Нас наняли, чтобы его защищать!

– Нас наняли, – возразил Моаш, – чтобы беречь жизнь Далинара. С этим я согласен. Он вроде неплох для светлоглазого. Клянусь бурей, королевству пошло бы во благо, будь он королем вместо Элокара. И не говори, что не согласен.

– Но убийство короля…

– Не здесь, – прошипел Моаш сквозь стиснутые зубы.

– Я просто не могу этого допустить! Длань Налана! Мне придется рассказать…

– Что ты сделаешь? – перебил Моаш. – Сдашь члена Четвертого моста?

Их взгляды скрестились.

Каладин отвернулся:

– Преисподняя! Нет, я этого не сделаю. По крайней мере, если ты согласишься прекратить. Можешь злиться на короля, но нельзя пытаться… ну, ты понял…

– А как же мне быть? – шепотом спросил Моаш. К этому моменту он был совсем рядом с Каладином. – Какой справедливости может человек вроде меня добиться от короля? Поведай мне.

«Этого не может быть».

– Пока что я остановлюсь, – согласился Моаш. – Если ты кое с кем встретишься.

– С кем? – поинтересовался Каладин, снова посмотрев на него.

– Этот план не был моим. Замешаны и другие люди. Мне пришлось только бросить им веревку. Я хочу, чтобы ты их выслушал.

– Моаш…

– Послушай, что они тебе скажут, – перебил Моаш, крепче стиснув руку Каладина. – Кэл, просто послушай. И все. Если ты не согласишься с ними, я все прекращу. Пожалуйста.

– Обещаешь ничего не предпринимать против короля, пока не состоится эта встреча?

– Клянусь добрым именем бабки и деда.

Каладин со вздохом кивнул:

– Ну ладно.

Моаш заметно расслабился. Он подобрал свой «игрушечный» меч и побежал на новую тренировку с осколочным клинком. Каладин вздохнул, повернулся, чтобы взять собственный меч, и оказался лицом к лицу с зависшей в воздухе Сил. Ее глазки были широко распахнуты, руки сжаты в кулаки.

– Что ты сейчас сделал? – требовательно спросила она. – Я услышала лишь последние слова.

– Моаш действительно в этом замешан, – прошептал Каладин. – Сил, я должен во всем разобраться. Если кто-то пытается убить короля, моя работа – расследовать это дело.

– Ох! – Она нахмурилась. – Я что-то почувствовала. Что-то еще. – Спрен покачала головой. – Каладин, это опасно. Мы должны отправиться к Далинару.

– Я дал слово Моашу, – возразил он и, наклонившись, развязал шнурки и снял ботинки вместе с носками. – Я не могу отправиться к Далинару, пока не узнаю, что к чему.

Сил последовала за ним ленточкой из света, когда он взял фальшивый осколочный клинок и вышел на песчаный внутренний двор. Песок под босыми ступнями казался холодным. Каладин хотел его чувствовать.

Он принял стойку ветра и начал отрабатывать удары, которым их обучила Айвис. Неподалеку несколько светлоглазых кивками указали друг другу на него. Один что-то негромко бросил, и кто-то рассмеялся, хотя остальные продолжали хмуриться. Темноглазый с осколочным клинком, пусть и тренировочным, не казался им забавным зрелищем.

«Это мое право, – подумал Каладин, замахиваясь и не обращая на них внимания. – Я победил осколочника. Я должен здесь находиться».

Почему желание простолюдинов тренироваться на этой арене не поощрялось? Темноглазые, которым удалось добыть осколочные клинки, превозносились в песнях и преданиях. Ивод Отмечатель, Ланасин, Ралинор из Полей… Этих людей почитали. Но современные темноглазые – им-то как раз советовали не зазнаваться. А не то хуже будет.

Но какова была цель воринской церкви? Ревнителей, Призваний и искусств? Совершенствуйся. Стань лучше. Почему же людям вроде него не позволяли мечтать о великом? Одно с другим не складывалось. Общественное устройство и религия попросту противоречили друг другу.

Солдаты добывают славу в Чертогах Спокойствия. Но без фермеров им нечего есть – так что в фермерском Призвании, видимо, тоже нет ничего плохого.

Определи свое Призвание и достигай в нем высот. Но не будь слишком честолюбивым, а не то мы посадим тебя под замок.

Не мсти королю за приказ, что стоил жизни твоим деду и бабке. Но мсти паршенди за то, что они велели убить человека, с которым ты ни разу не встречался.

Каладин прекратил размахивать мечом; он вспотел, но не чувствовал удовлетворения. Когда он сражался или упражнялся, его переполняли другие чувства. Юноша ощущал единство со своим оружием, а не проблемы, от которых раскалывалась голова.

– Сил, – обратился он, пробуя выпад с мечом, – ты спрен чести. Означает ли это, что ты можешь сказать мне, как правильно поступить?

– Безусловно. – Она повисла неподалеку в облике девушки, сидевшей на невидимой опоре, и болтала ногами. Спрен не летала вокруг него ленточкой, как нередко делала, когда он тренировался.

– То, что Моаш хочет убить короля, плохо?

– Конечно.

– Почему?

– Потому что убивать неправильно.

– А как быть с паршенди, которых я убил?

– Мы об этом уже говорили. Так было нужно.

– А если один из них был связывателем потоков? Со своим спреном чести?

– Паршенди не могут связыва…

– Вообрази, что могут, – перебил Каладин и опять попытался сделать выпад. У него не получалось. – Рискну предположить, что сейчас паршенди интересует лишь одно – как выжить. Клянусь бурей, те, кто причастен к смерти Гавилара, скорее всего, уже мертвы. Их главарей ведь казнили в Алеткаре сразу же. Так что скажи мне: если обычный паршенди, который защищает свой народ, выйдет сражаться со мной, что заявил бы его спрен чести? Что он поступает правильно?

– Я… – Сил ссутулилась. Она ненавидела такие вопросы. – Это не имеет значения. Ты сказал, что больше не будешь убивать паршенди.