Брендон Сандерсон - Слова сияния

Лучше убраться подальше, пока он не вернулся. Девочка шагнула в сторону ярмарки с ее экзотическими торговцами и чудесными зрелищами. Там должны были проходить игры в загадки и, возможно, миропевец, рассказывающий истории о далеких королевствах. Через вежливые аплодисменты светлоглазых, которые у нее за спиной смотрели дуэль, Шаллан слышала барабаны простолюдинов-темноглазых, пение и веселый смех.

«Сначала дело». Тьма легла на ее дом, точно тень бури. Она отыщет солнце. Она обязательно это сделает.

Значит, пока что ей надо вернуться к дуэльной арене. Шаллан обошла ложи с тыла, лавируя между паршунами, которые кланялись, и темноглазыми, – те приветствовали ее кивками или поклонами, в зависимости от их ранга. В конце концов она нашла ложу, где в тени расположились сразу несколько светлоглазых семей низкого ранга.

Эйлита, дочь светлорда Тавинара, сидела с краю, куда сквозь боковую часть ложи падал яркий солнечный свет. Она устремила на поединщиков скучающий взгляд, чуть наклонив голову и капризно улыбаясь. Ее длинные волосы были совершенно черными.

Девочка приблизилась к ложе и глухо цыкнула. Эйлита повернулась к ней, нахмурилась и прижала руки ко рту. Покосилась на родителей, потом наклонилась:

– Шаллан!

– Я велела тебе ждать меня, – прошептала та в ответ. – Ты думала о том, что я тебе написала?

Эйлита сунула руку в потайной карман и вытащила небольшую записку. Лукаво улыбнулась и кивнула.

Шаллан забрала записку.

– Вырваться отсюда сможешь?

– Придется взять горничную, но так-то я могу идти куда захочу.

Интересно, каково это?

Шаллан быстро отпрянула. Строго говоря, она была выше рангом, чем родители Эйлиты, но светлоглазые относились к возрасту весьма забавно. Временами ребенок высокого ранга вовсе не казался важной персоной, когда разговаривал со взрослыми с даном пониже. Кроме того, светлорд и светледи Тавинар были в доме Шаллан в тот самый день, когда пришел бастард. Они не питали симпатий ни к светлорду Давару, ни к его детям.

Девочка отошла от лож и повернула к самой ярмарке. Там в волнении остановилась. Ярмарка Среднепраздника – это пугающее скопление народа и торговых лавок. Неподалеку группа десятинников выпивала за длинным столом и делала ставки на исход поединков. Это низшие из светлоглазых, лишь самую малость повыше темноглазых. Им не просто приходилось работать, чтобы добывать средства к существованию, они не были ни торговцами, ни старшими ремесленниками. Они были… обыкновенными людьми. Хеларан говорил, что в городах их много. Так же много, как и темноглазых. Это казалось очень странным.

Странным и одновременно захватывающим. Ей отчаянно хотелось отыскать уголок, откуда можно будет за всеми следить незамеченной, достать альбом и предаться буйству фантазии. Вместо этого она вынудила себя двинуться вдоль края ярмарки. Палатка, о которой говорили братья, должна располагаться где-то снаружи.

Темноглазые посетители ярмарки огибали Шаллан по широкой дуге, и она вдруг поняла, что боится. Отец рассказывал о том, что молодая светлоглазая девушка может стать жертвой грубых людей из низших классов. Конечно, никто не причинит ей вреда средь бела дня, на глазах у толпы. И все-таки она на ходу прижимала сумку к груди и чувствовала, что дрожит.

Каково это – быть храброй, как Хеларан? Как ее мать.

Ее мать…

– Светлость?

Шаллан встрепенулась. Сколько она простояла вот так, посреди дороги? Солнце сместилось. Девочка робко повернулась и увидела рядом охранника Джикса. Он был пузат и редко причесывался, но выделялся своей силой – однажды он стащил с дороги телегу, когда порвалась упряжь чулла. Джикс был одним из охранников ее отца, сколько она себя помнила.

– А-а, – сказала она, пытаясь скрыть свою нервозность, – ты пришел, чтобы меня сопровождать?

– Вообще-то, я собирался отвести вас назад…

– Отец приказал?

Джикс пожевал спрятанный за щекой корень яммы, который называли еще скверносором.

– Он был занят.

– Тогда ты будешь меня сопровождать? – спросила она, подавив волнение.

– Видимо, да.

Она облегченно вздохнула и повернулась, окидывая взглядом каменную дорогу, которую очистили от камнепочек и сланцекорника. Девочка осмотрелась.

– Э-э… Нам надо отыскать шатер для игроков.

– Это неподобающее место для дамы. – Джикс уставился на нее. – Особенно дамы вашего возраста, светлость.

– Ну, я думаю, ты можешь отправиться к отцу и сообщить ему, что я делаю. – Она потопталась на месте.

– А в это время вы попытаетесь отыскать шатер самостоятельно, так? И если найдете, войдете в одиночку?

Шаллан пожала плечами и покраснела. Именно это она и собиралась сделать.

– Это будет означать, что я позволил вам в таком месте бродить без защиты. – Он негромко вздохнул. – Почему вы так ему перечите, светлость? Вы же просто его разозлите.

– Думаю… Думаю, он разозлится вне зависимости от того, что сделаю я или кто-то еще. Солнце будет светить. Великие бури будут сметать. А отец будет орать. Такова жизнь. – Шаллан прикусила губу. – Шатер для игроков? Обещаю, я ненадолго.

– Сюда, – сказал Джикс. Он шел не очень быстро, пока вел ее, и частенько глазел на проходивших мимо темноглазых посетительниц ярмарки. Джикс был светлоглазым, но только восьмого дана.

Как выяснилось, слово «шатер» звучало слишком величественно для навеса в заплатках и дырках, установленного на самом краю ярмарочной площади. Она бы вскоре отыскала его сама. Плотная холщовая ткань, свисавшая на несколько футов, делала его на удивление темным внутри.

Там толпились посетители. У некоторых женщин были обрезаны пальцы на перчатках, скрывавших защищенные руки. Какой позор! Она остановилась у входа, вглядываясь в мельтешащие темные фигуры, и поняла, что краснеет. Внутри раздавались грубые мужские крики, и вся воринская благовоспитанность осталась снаружи, на солнечном свету. Это и в самом деле неподходящее место для кого-то вроде нее. Шаллан с трудом верила, что такое место может хоть кому-то подходить.

– Возможно, мне стоит пойти туда вместо вас, – предложил Джикс. – Если вы хотите сделать ставку…

Шаллан пробиралась вперед. Не обращая внимания на панику и неловкость, она углублялась во тьму. Потому что если у нее ничего не выйдет, значит никто из них не сопротивляется и все останется по-прежнему.

Джикс держался рядом, расталкивая людей, чтобы дать ей немного простора. Внутри ей стало тяжело дышать: влажный воздух был пропитан потом и проклятиями. Мужчины оборачивались и глазели на нее. Поклоны – даже кивки – запаздывали, если вообще имели место. Подоплека была ясна. Если она не подчинилась условностям общества и не осталась снаружи, они тоже не обязаны подчиняться, демонстрируя ей почтение.