Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Мой брат, – напомнила Шаллан.

– В Алеткаре.

Алеткар?..

– Почему?

– Потому что ему кажется, что там в нем нуждаются, конечно. Если я его снова увижу, то расскажу о тебе. – Посланник легким и пружинистым шагом, почти танцуя на ходу, ушел прочь.

Шаллан проследила за ним взглядом, и то, что было спрятано внутри ее, опять ушло в глубины подсознания. Она вдруг поняла, что даже не спросила, как зовут этого человека.

Когда Симоля оповестили о прибытии гранетанцоров, он, что не удивительно, оказался во власти ужаса и растерянности, которую попытался скрыть; хоть гранетанцоры и не были самым требовательным из орденов, их грациозные, проворные движения скрывали беспощадность, за счет которой они к тому времени и прославились; также были они самыми сладкоречивыми и утонченными из Сияющих.

Под темнеющим небом Каладин дошел до конца строя мостовиков. Каждый замер по стойке смирно – копье на плече, взгляд устремлен вперед. Преображение было изумительным. Он кивнул Питту, сержанту Семнадцатого моста.

– Впечатляет. Мне нечасто доводилось видеть такой отличный взвод копейщиков.

Это была разновидность лжи, что командиры привыкали произносить. Каладин не упомянул о том, как некоторые мостовики переминались с ноги на ногу в строю или о том, какими неуклюжими были их маневры. Они старались. Каладин чувствовал это по их серьезным лицам и по тому, как начали гордиться своей формой, тем, кем стали. Парни готовы к патрулированию, по крайней мере прилегающих к военному лагерю участков. Он сделал мысленную заметку – приказать Тефту, чтобы тот время от времени брал их с собой вместе с двумя другими подготовленными отрядами.

Каладин ими гордился, и он дал им это понять. Потом отпустил на ужин, который источал совершенно иной запах по сравнению с рогоедской похлебкой Камня. Семнадцатый мост считал вечернее бобовое карри одним из своих отличительных признаков. Обозначение особенности посредством выбора блюд – до чего же это забавно! Каладину осталось проверить три отряда.

Следующий, Восемнадцатый мост был одним из проблемных. Их сержант имел решительный настрой, однако не обладал качествами, обязательными для хорошего офицера. В общем-то, ими не обладал ни один из мостовиков. Этот просто оказался совсем слабым – склонным к уговорам вместо приказов, неловким в улаживании проблем.

Впрочем, на Вета нельзя было возлагать всю вину. Ему достался вздорный отряд. Каладин обнаружил, что солдаты Восемнадцатого моста ужинают, разбившись на множесто кучек. Ни смеха, ни товарищеского духа. Уже не каждый сам за себя, как в бытность мостовиками, но разделились на маленькие обособленные группки.

Сержант Вет призвал их к порядку, и они лениво поднялись, не заботясь о том, чтобы построиться как положено или отдать честь. Каладин видел в их глазах равнодушие. Что он мог с ними сделать? Безусловно, ничего хуже их жизни в мостовых расчетах и придумать было нельзя. Так зачем же стараться?

Каладин некоторое время говорил с ними о побуждении и единстве. «Мне придется с этой компанией еще раз позаниматься в ущельях, – подумал он. – Если и это не поможет… что ж, тогда нужно будет их разделить и распределить по взводам, где дела идут как надо».

В конце концов он покинул Восемнадцатый мост, качая головой. Похоже, эти люди не желали быть солдатами. Почему же тогда приняли предложение Далинара, вместо того чтобы просто уйти?

«Потому что больше не хотят выбирать, – подумал Каладин. – Выбор бывает сложным».

Ему это было известно. Буря свидетельница, Кэл хорошо это усвоил. Когда-то и сам сидел и угрюмо таращился в стену, не в силах встать и покончить с собой.

Он вздрогнул. О том времени не хотелось даже вспоминать.

Пока шел к Девятнадцатому мосту, подлетела с ветром Сил в виде облачка тумана. Потом превратилась в ленту из света и некоторое время порхала над ним кругами, прежде чем опуститься на плечо и сказать:

– Остальные ужинают.

– Хорошо.

– Каладин, это не донесение. Я так выразила свое недовольство.

– Недовольство? – Он остановился в темноте возле казармы Девятнадцатого моста, где солдаты, расположившись единой командой около огня, преспокойно поедали ужин.

– Ты работаешь, – сказала Сил. – Опять.

– Мне нужно подготовить этих людей. – Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее. – Ты же знаешь, что-то приближается. Эти цифры на стене… Видела новых красных спренов?

– Да, – признала она. – По крайней мере, мне так кажется. Краем глаза. Они наблюдали за мной. Их мало, но они есть.

– Что-то приближается, – повторил Каладин. – Этот обратный отсчет указывает в точности на Плач. Что бы ни случилось, я должен сделать так, чтобы мостовики с этим справились.

– Ну так вот: ничего не выйдет, если ты упадешь замертво от переутомления! – заявила Сил и, поколебавшись, продолжила: – С людьми ведь бывает такое, верно? Я слышала, Тефт говорил, что собирается это сделать.

– Тефт любит преувеличивать. Хорошим сержантам это свойственно.

Сил нахмурилась:

– Последние слова… были шуткой?

– Да.

– А-а. – Она заглянула ему в глаза. – Все равно отдохни. Прошу тебя.

Каладин глянул в сторону казармы Четвертого моста. Та была в некотором отдалении, в конце ряда других казарм, но ему показалось, что он слышит, как смех Камня эхом разносится в ночи.

Наконец юноша вздохнул, признавая свое изнеможение. Последние два взвода можно проверить и завтра. Держа копье в руке, Кэл повернулся и побежал назад. Сгустившаяся тьма означала, что примерно через пару часов люди начнут возвращаться с дежурства на ночной отдых. Каладина встретил знакомый аромат похлебки Камня, хотя на раздаче был Хоббер – сидел на высоком пеньке, который приволокли для него друзья; серые, бесполезные ноги прикрывало одеяло. Камень с гордым видом стоял поблизости, скрестив руки на груди.

Ренарин тоже был там – собирал и мыл грязные миски. Он делал это каждый вечер, тихонько присев возле таза для мытья в своей форме мостовика. Парень определенно старался. Он не подавал ни единого признака испорченного нрава, как старший брат. Хотя принц настоял на том, чтобы присоединиться к ним, он часто по вечерам сидел где-нибудь с краю, позади остальных мостовиков. До чего же странный парень!

Каладин похлопал Хоббера по плечу, проходя мимо. Кивнул; когда тот посмотрел на него – поднял сжатый кулак: «Продолжай бороться». Протянул руку за похлебкой и застыл как вкопанный.

Неподалеку на бревне сидели сразу три здоровенных гердазийца с мускулистыми ручищами. Все были одеты в форму Четвертого моста, и из троицы Каладин узнал только Пунио.