Каролина Кейрен - Отступники

–Часть?– невольно вырывается у меня разочарованное.

–Чтобы узнать всё, нужно прожить среди нас не одну жизнь, Сель. Нужно быть одновременно каждым из нас. Так вот, я раскрою тебе ещё одну из сторон нашей жизни, не самую приятную для жителей лагеря, и это не так-то просто. Я ведь даже не знаю с чего начать. Если коротко, многое останется неясным. А если полностью… Впрочем, ночь впереди длинная. Итак, это случилось давным-давно.

Множество лет назад, никто точно и не знает, когда это точно произошло, порядки в Городе ужесточились. Тюрьмы повсеместно закрыли. И в качестве наказания людей теперь переселяли в другие зоны. Город и прежде был поделён: самой главной считалась центральная зона, и от неё, как круги от брошенного в воду камня, расходились остальные. Теперь же различия стали очевиднее, для перехода между зонами необходимо было получить разрешение. Переселения запретили: необходимо было соблюдать баланс. Они производились лишь по приказу охраны и переселяли исключительно нарушителей закона. Но вскоре и это правило претерпело изменения: переселять стали только тех, кто не достиг совершеннолетия. Если нарушителем был взрослый, охрана забирала его детей или других родственников, не достигших девятнадцати лет. Объяснялось это просто: таким образом охрана манипулировала жителями. Они жили в вечном страхе разлуки с близкими, с теми, кто ещё не в состоянии постоять за себя. Были, конечно, и те, кого это не останавливало, но очень малый процент. Нельзя сказать, стало ли меньше нарушений, по крайней мере, не больше. Подобный уклад мало кого устраивал, но протестовать опасались.

А потом случилось самое страшное. До сих пор неясно: то ли сбой в системе, то ли детоприёмники в зонах переполнились, но некоторых стали выселять в лес. Их родителям и другим родственникам не открывали правды, они расставались с детьми в полной уверенности, что те, пускай и среди чужих людей, всё же в безопасности. И даже для тех, кого выселяли – за свои провинности, что реже, или за чужие – до последней минуты оставался загадкой пункт назначения. Каждый из них думал оказаться в одной-двух зонах от родного дома, но не в лесу, нет.

–Выживали не все,– голос Кит мрачен. Девушка сидит, нахохлившись, вновь переживая страшные воспоминания.

–Все, кто живут здесь – случайные жертвы?

–Да,– кивает она.– Жертвы. Я не верю, что есть на свете такое преступление, за которое кого бы то ни было, а тем более ребёнка, стоит оставлять в лесу наедине с собой и с миром, настроенным против него. Сель, не все погибали от голода или диких зверей. Некоторые, не обязательно, кто послабей, не выдерживали такого удара. Тик…

–Что Тик?

–Не знаю, стоило ли мне заговаривать об этом… У него был брат-близнец. Тик-Так называли их дома. Братьев и сестёр практически никогда не отправляют вместе, но их отправили. Так был младшим. Тик до сих пор винит себя в его гибели. Хотя, что он мог сделать одиннадцатилетним мальчишкой? Когда Тик уснул, его брат ушёл к озеру. Он не умел плавать и не вернулся. Только следы остались, ведущие к берегу. Он боялся всего, он так и не смог привыкнуть к лесной жизни. Но они были вдвоём, будь они среди нас… Тика нашли вскоре после этого случая. Видела на складе часы?– вдруг выпрямляется она.– Это Тик. Тащит их отовсюду, где находит. Боится утратить связь с братом, говорит, так чувствует его. Никогда не заговаривай с ним об этом. Прошло шесть лет, но он не забыл, нет.

–А что же заблудшие?– вспоминаю я.

–Ах, да. Прости. Я знаю о них не так много. Около семидесяти лет назад среди нас возникли разногласия. Они едва не привели к войне. Поселение раскололось на два лагеря. Те, которых мы называем заблудшими, их было меньшее число, ушли дальше в леса. Кажется, добровольно.

–Но что стало причиной?

–Нежелание смириться. Они хотели поднять восстание, Сель. Вернуться в Город и открыть правду.

–Тебе это решение не кажется разумным?

–Нет,– Кит пожимает плечами.– Мы дети, Сель. А там охрана. Мы не дошли бы и до пограничной зоны, понимаешь? Охрана прочёсывает лес на расстоянии нескольких километров от Города, контролирует все подступы. Боятся ли они нас или животных – не знаю. Но путь туда заказан. Быть может, совесть потом мучила бы их некоторое время, но нас по сути уже нет, мы не существуем, не числимся ни в одном из списков. Одним лесным больше, одним меньше… Они не жить нас сюда отправляют – выживать. Для них лучше, если бы не осталось никого.

–Поэтому лагерь так далеко?

–Да.

–Они догадываются о его существовании?

–Может,– Кит вдруг теряет интерес. Тихо соскальзывает с гамака на пол, отходит к перилам. Сутулит плечи, словно тяжесть всего мира навалилась на них. Я подхожу, с тревогой заглядываю ей в лицо. Что гнетёт тебя, Кит?

–Они знают, Сель, наверняка знают!– горько шепчет она.– Ты ведь слышала о законе: после совершеннолетия каждый имеет право выбирать себе зону, в которой останется жить. Мы думали, он распространяется и на нас. Жить в лесу, конечно, очень тяжело, многие были рады уйти. Но некоторые хотели остаться, понимая, что помощь и опыт взрослых хоть немного облегчит участь младших. И они уходили отметиться, так положено. И никто не возвращался. Никто, Сель!

Только сейчас я понимаю: в лагере и вправду ни одного человека, старше девятнадцати лет. Ни одного взрослого. Прежде это не бросалось в глаза.

–Они боятся вас.

–Да, похоже на то.

–А если не уходить?

Кит невесело смеётся.

–Не ты одна так думаешь, но если бы и на деле так просто было, как на словах! Ты…

Она качает головой и замолкает. Ничего не понимаю. Наверно, дело в документах, где фиксируется всё о каждом из нас. По ним можно вычислить и то, когда мы достигаем совершеннолетия. Правда, Кит сказала, мы не числимся ни в одном из списков, да и вполне могли не выжить в лесу, как и рассчитывали охранники, отправляя сюда, но другого объяснения найти не получается.

–Ты не закончила о заблудших,– напоминаю, меняя тему.– Вы раскололись, но почему так боитесь их?

–Никто не знает, что у них на уме,– говорит девушка, вновь возвращаясь на гамак.– Они растворились в лесах, мы ни разу не наткнулись на их убежище. Хотя, конечно, стараемся не заходить далеко. Но несколько раз они совершали вылазки к нам, пробирались незаметно, творили здесь беспорядки, похищали вещи. Мы всегда оставляем несколько костров на ночь, и кто-то сидит возле них. Не очень хочется однажды проснуться с перерезанной глоткой.

–Боюсь, тебе уже не грозит проснуться в таком случае,– со смешком отвечаю я.

–Тем более. Сегодняшний беспорядок в зоопарке мы сначала тоже списали на их счёт. А потом ты со своим рассказом. Неудивительно, что все так восприняли.