Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры [litres]

– И как долго обстоятельства заставят здесь вас пробыть?

– Рассчитывали какое-то время отдохнуть перед тем, как отправиться дальше, но, судя во всему, задерживаться не придется.

– Господа! – Ставличер ни на миг не замешкался с ответом, правильно поняв то, о чем сар Штраузен умолчал. – Буду чрезвычайно рад принять вас в своем скромном доме либо же предложить остановиться на отдых в имении, которое находится в часе езды отсюда.

Я намеренно смотрел в сторону, предлагая Клаусу принимать решение самому. И еще льстил себе надеждой, что вновь увижу в толпе так похожую на Клариссу женщину.

Клаус раздумывал недолго.

– Хотелось бы все-таки остановиться в городе. Знаете, какое-то время назад я начал по ним скучать.

– А как же сеновал? – невинно поинтересовался я.

Ставличер перевел взгляд с меня на Клауса, не понимая, о чем идет речь.

– У господина сарр Клименсе своеобразный юмор, – сказал Клаус.

– Ну тогда прошу за мной.

– Господин сар Штраузен, как распорядитесь относительно нас? – Тон Курта Стаккера был почти официальным, хотя за время пути между ними сложились едва ли не приятельские отношения.

Собственно, да, разместить полсотни головорезов – а наемники и выглядели, и по сути являлись ими, недаром же Курт отбирал лучших – в доме Ставличера, даже в том случае, если тот отнюдь не скромен, будет сложно. И в то же время хотелось бы иметь и самого Курта, и часть его людей под рукой. Так, на всякий случай, чтобы крепко спалось.

– Надеюсь, господин сарр Клименсе не сочтет за труд решить этот не слишком сложный вопрос.

Я готов был поклясться, что Клаус едва удержался от ехидной улыбки: мол, вот тебе, Даниэль, мой ответный ход!

Дом бургомистра Ландара трудно было назвать скромным. Нет, размерами трехэтажный особняк не поражал, но назвать его скромным – при всем желании не получилось бы. Солидный снаружи и красиво обставленный внутри, он еще на пороге создавал впечатление домашнего уюта. Мне приходилось бывать во множестве дворцов, в том числе и в королевском. Да, роскошь, зачастую кричащая. Да, в позолоте все, что только можно позолотить, отчего рябило в глазах. Да, стены увешаны полотнами великих мастеров и образцами оружия всех эпох. Но чтобы почувствовать уют, едва только переступив порог… нет, такого в них не было. Уют – это ли не то, к чему всегда нужно стремиться вместо того, чтобы поражать гостей своим достатком?

Картины, оружие и гобелены были и здесь. Но в ту самую меру, которую так трудно соблюсти, когда денег полно. И еще я обратил внимание – слишком много картин посвящено морской тематике. Корабли несутся на всех парусах навстречу друг другу, явно намереваясь взять противника на абордаж. Корабли, которые борются с разбушевавшейся стихией. Корабли, стоящие на якорях в экзотических бухтах. И просто море – спокойное, штормовое, в часы рассвета, заката и так далее.

Мой интерес от хозяина дома не ускользнул.

– С морем связана немалая часть моей жизни, господин сарр Клименсе, – только и сказал он.

Все мы – Клаус сар Штраузен, Александр сар Штроукк, Виктор сар Агрок, Курт Стаккер и я – в доме Ставличера устроились замечательно. Места хватило с избытком, мы не стесняли ни хозяина, ни друг друга. При желании так же свободно можно было бы разместить еще десяток-другой гостей.

После ванны и отличного ужина, порадовавшего разнообразием и изысканностью блюд, мои спутники отправились осматривать Ландар. Поначалу я хотел к ним присоединиться, но передумал. Хотелось отдохнуть, собраться с мыслями и еще – побыть в одиночестве, чего я напрочь был лишен во время пути. Любому человеку иногда это необходимо. К тому же с террасы дома превосходно просматривалась центральная городская площадь, если она вообще здесь не единственная.

Бренди тоже оказался неплох, а еще он не лезет с вопросами, не настаивает на своем мнении, не соглашается с твоим и вообще молчун. Отличный компаньон, когда не хочешь оставаться в одиночестве, но в то же время нет ни малейшего желания трепать языком. Главное, не обращаться к нему слишком часто.

За то время, что я отдыхал на террасе, на площади несколько раз успели промелькнуть Клаус сар Штраузен и его спутники. Затем окончательно стемнело, служанка принесла зажженную лампу, хотя я вполне бы мог обойтись и без света. А когда я собрался отправиться в спальню, пришел хозяин дома.

– Не помешаю?

– Присаживайтесь, господин Ставличер.

– Не хотел нарушить ваше одиночество, господин сарр Клименсе, но вряд ли у меня появится другой шанс.

– На что именно?

– Поговорить.

– Слушаю вас внимательно.

– Собственно, хотелось бы немного пообщаться. Безусловно, если позволите. Повторюсь, другого шанса может и не быть. В Ландаре вы пробудете недолго, завтра вас ждет приглашение в один из домов, и, насколько мне известно, господин сар Штраузен его принял. Думаю, что примете его и вы.

Практически наверняка приму. В первую очередь для того, чтобы развеяться. Ну и не в последнюю – никто не отменял мою роль, так сказать, его опекуна. Или адъютора, как выразился отец Клауса.

– У вас замечательный дом, Ставличер, – сказал я, чтобы дать начало разговору. – Признаюсь, нечто подобное хочу и для себя.

– Я долго вынашивал его в мечтах, сарр Клименсе. И когда он у меня появился, все было готово. Я точно знал, где расположится камин, сколько будет спален и даже что вырастет в саду.

– И еще в нем много предметов, которые напоминают о море.

– Немудрено для бывшего моряка.

– Но само оно находится отсюда в неделе пути.

– Это был мой собственный выбор.

– И о чем же вы хотели попросить? Или какое сделать предложение? – Условности были соблюдены полностью, так почему бы не перейти непосредственно к делу.

– Скорее два слилось в одно. Знаете, я о вас наслышан.

Знаю. При нашей встрече вы проявили ко мне куда больше интереса, чем к персоне будущего наместника Клаундстона.

– И?..

– Позвольте предысторию. Конечно, если не торопитесь.

– С удовольствием ее выслушаю.

Этот человек был мне интересен, а мысль, что тебя ждет мягкая постель со свежим бельем в любой момент, едва только соизволишь, доставляет не меньше удовольствия, чем сама постель.

– Начинал я свой путь в море юнгой. Что было в какой-то мере удачей для портового мальчишки, у которого нет родных, в том числе и самых дальних родственников.

У меня похожая ситуация, с той лишь разницей, что море я видел единственный раз в жизни.

– Затем я подрос, – продолжил Ставличер, – а поскольку мальчишкой был крепким, уже в четырнадцать вошел в абордажную команду.

Впечатляет. Все, что я о них слышал, – парни настолько лихие, что даже трудно их с кем-либо сравнить. Броситься на борт чужого корабля, на ощетинившееся штыки и острия сабель, на град пуль, когда ранение чревато падением в море, и тогда уже нет спасения – на это способен далеко не каждый.