Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры [litres]

Мы уселись за столиком так, чтобы я мог видеть море, Аннета напротив меня, и получилось воистину замечательно: две красоты. Я почти в открытую ею любовался, заставляя иной раз смущаться, когда вовремя не успевал спрятать взгляд. И еще думал о том, что, если наша встреча подстроена теми же силами, которые в последнее время не оставляют меня без внимания, все равно благодарен им бесконечно.

– Аннета, расскажите о себе.

Мне не столько хотелось узнать о ней, сколько слышать голос: для меня он звучал как музыка.

– О чем именно рассказать, Даниэль?

– Все. Что любите, что вам не нравится и даже что ненавидите. Кстати, Дом Вечности не боится в вашем лице конкуренции?

Все те якобы наделенные волшебными свойствами безделушки, которыми она торгует, – именно его прерогатива.

– А его в Клаундстоне и нет, – улыбнулась Аннета.

Принесли заказ, который я сделал на свой выбор, а затем заволновался: вдруг Аннета голодна? Тот представлял собой набор сладостей и конечно же вино. Не местное – из далекой Набамии.

Темное, как кожа ее обитателей, очень своеобразное, вино обладало замечательным свойством – подчеркивать вкус блюд, причем не важно каких.

– Ой, какое оно черное! Я и не знала, что такое бывает. Ни на что не похоже, но вкусно.

Признаться, чувствовал я себя дольно мерзко. Далеко не каждому известно, что вино из Набамии именно этой марки заставляет говорить правду любого. Но лишь в том случае, если пить его со сладостями. Ну и что я хотел от нее узнать? Количество любовников? Зачем она меня окликнула? Что-то еще?

– А я однажды ром попробовала, – призналась Аннета.

– Ну и каким вы его нашли?

– Уже и не помню, это было несколько лет назад. Приторно-сладким, и еще во рту все обожгло.

– Давно здесь живете?

– С самого рождения. Даниэль, а что это вы на меня все время так смотрите?

– Любуюсь, – честно сознался я. – И жалею, что не стал художником. Иначе обязательно заставил бы вас позировать.

– А кем вы стали? – не слишком-то и смутило Аннету мое признание.

– Пока не разобрался.

И действительно, кто я? Бретер? Это всего лишь занятие, не более того. Становятся композиторами, художниками, учеными, скульпторами, военачальниками, да кем угодно. Пролежать всю жизнь на диване, размышляя о сущности бытия, других высоких материях и ничего после себя не оставить или даже попросту ее прожигать – тоже занятие.

– Выпьем? – предложил я, чтобы заполнить паузу.

Разговор совершенно не клеился, уж не знаю почему. Сколько раз мысленно я представлял встречу с Аннетой – как себя поведу, что ей скажу, но, когда дошло до дела, все куда-то исчезло.

– Выпьем!

И мы выпили. На этот раз все, что было в бокалах, а наполнил я их щедро.

– Даниэль, вы ведь хотите затащить меня в постель уже сегодня? Хотите, хотите! Думаете, я не вижу? Мужские взгляды так легко прочесть! А знаете, я даже не прочь! Они ведь разными бывают, взгляды. У кого-то такой, как будто мужчина с меня уже срывает одежду. Затем грубо берет, заставляя стонать и изгибаться. У них и ноздри трепещут, когда себе представляют.

Это было довольно неожиданно. И все же мне удалось сохранить невозмутимость. Ну почти.

– А какой был взгляд у меня?

– У вас? Хороший. Так не смотрят на жертву, и потому я согласна. Ведь вы оставите мне утром золотую монетку? А возможно, и больше. И вообще, Даниэль, не желаете сделать меня своей содержанкой? На все то время, пока находитесь здесь? Честное слово, я слова никому не скажу, и у вас не будет причин беспокоиться, что узнают о вашей связи с простолюдинкой. И появляться со мной нигде не нужно. Вы мне нравитесь, а заодно я поправлю свои дела. Затем, покидая Клаундстон, порекомендуете меня кому-нибудь из своих знакомых. Я сейчас подскажу, как именно. «О-о-о, эта девушка нечто: что она вытворяет в постели! Причем плата совсем умеренная». Только обязательно нужно закатить глаза от восторга. Не лучшая ли рекомендация? Кстати, поначалу простите меня за неопытность в тех делах, для которых я вам нужна? Слышала, некоторым мужчинам она нравится, и очень хочется надеяться, что вы один из них. Но я быстро всему научусь, будьте уверены, с таким-то учителем! Ну что, убедила, мы можем идти? Или вам нужно время подумать?

– Аннета, хочешь, я сделаю тебя королевой Ландаргии?

– Хочу, Даниэль.

– Только придется немного подождать.

– Я терпеливая. Видишь, даже не спрашиваю – когда. И не надо было поить меня этим дурацким вином, я бы и так все рассказала.

– Все-все?

– Даниэль, так ли уж тебе захочется узнать все?

– Не уверен. И да, сейчас я отвезу тебя домой.

– Значит, я осталась без золотой монетки?

– Увы. Зато потом получишь их целых две. Но придется постараться!

– Хорошо, мой господин! – Аннета в притворной покорности опустила глаза. – Или как мне теперь правильно вас называть – содержант?

– Даниэль Первый. Забыла, кем тебе предстоит стать?

Назавтра весь центр Клаундстона пестрел афишами с моей физиономией. Ну и соответствующим текстом. Он убеждал, что зрелище публике предстоит незабываемое, о котором они будут рассказывать внукам. Собственное изображение мне понравилось, талантливый художник, чего уж там. Мастер подправил те детали, которые и мне не нравятся, а заодно убрал шрам на щеке. Небольшой, не слишком-то он бросается в глаза, но я с удовольствием обошелся бы и без него. К тому же добавил улыбку, на мой взгляд довольно обаятельную. Немалую работу проделал и гравер, когда переносил портрет на матрицу. Сходство было почти полным, и все-таки предпринимать розыск, основываясь на этом изображении, я бы не стал.

Предстояло в срочном порядке найти человека, который достаточно хорош для того, чтобы у меня появилась возможность нормально подготовиться к турниру. Кем бы ни считали меня другие, и уж тем более кем бы ни возомнил себя сам, там собрались лучшие. И еще попытаться узнать о судьбе Александра сар Штроукка, перед которым, несмотря ни на что, я чувствовал себя виноватым. Каково ему сейчас в одиночестве, в незнакомом городе, почти без денег и практически без опыта? Да и где бы он его приобрел – у себя в имении, которое покидал лишь изредка? Оставалось только надеяться, что, расставшись с ним, я сохранил ему самое ценное, что есть у любого из нас, – жизнь.

Приглашение наместника Клаундстона я все-таки принял. Было предельно ясно, что интересую его не сам по себе – долгое время находиться в свите человека, который должен его сменить, и вдруг заявиться сюда в одиночестве: что бы все это могло значить? Принял, уведомив, что явлюсь не один, с дамой. Которую, кстати, на тот момент предстояло уговорить.

Поначалу Аннета отказалась наотрез. И главным мотивом ее отказа стала извечная проблема всех женщин, в ее случае как нельзя более обоснованная – наряд.