Кира Лихт - Пепел и пламя [litres]

– Откуда у тебя портрет Маэля? – поинтересовался Гермес.

Я на мгновение прикрыла глаза. Что ж, пришло время рассказать правду. Эта правда может подвергнуть Тиффани опасности. Мы познакомились совсем недавно, но Тиффани мне нравилась и я почему-то ей доверяла. Но, может, с помощью Гермеса мне удастся защитить ее – в первую очередь от Энко, который по-прежнему казался мне бомбой с запущенным часовым механизмом. Поэтому я открыла глаза и сказала:

– Возможно, вам известно, что Никта, богиня ночи, исчезла.

Гермес кивнул:

– Да, как и еще несколько богов. Никто не знает, где они. Пропавшие не оставляют никаких следов. Мы в полной растерянности.

– Я встретила девушку, которая утверждает, что Никту похитили. Эта девушка – моя одноклассница. По ее словам, в покоях Никты в Храме обители Ночи остались очевидные следы борьбы.

Гермес приложил ладонь к моему лбу, затем по очереди к правой и левой щеке – видимо, решил, что у меня жар. После этого внимательно посмотрел на меня и попросил:

– Не могла бы ты повторить?

Я послушно повторила.

– Одноклассница, значит?

– Ну… – я стиснула ткань полотенца у меня на лбу, и лежащая на нем змейка снова предупреждающе свесилась вниз. Я быстро отдернула руку. – Она не только моя одноклассница, но еще и полубогиня.

Гермес сразу успокоился, отчего происходящее стало еще сюрреалистичнее.

– Ах, еще одна полубогиня. Славно. И чья же она дочь?

Что ж, пора выложить все карты на стол.

– Она… – Я глубоко вдохнула и закончила: – Дочь Аида.

На миг отрешенное выражение лица Гермеса будто дало трещину, но затем он тактично сказал:

– Мне жаль тебя разочаровывать, дорогая, но твоя подруга лжет. Этого не может быть. Согласно природным законам, у темных богов рождаются дети только одного с ними пола. У богов – исключительно сыновья, у богинь – исключительно дочери. Таков закон природы. У него не бывает исключений.

– Тиффи – исключение, которое подтверждает правило! – воскликнула я и хотела было объяснить, почему верю Тиффани, но не смогла произнести ни слова. Кусочки головоломки у меня в голове вдруг разом встали на место, складываясь в единую картину. Тьма и звезды. Чернота ночного неба и глубин Тартара. Густая вязкая тень, которая окружала Маэля. Танцующие у него в глазах звезды и синее ночное небо вместо адского огня. Я села так резко, что полотенце упало со лба, и я буквально в последнюю секунду успела поймать золотую змейку. Та недовольно зашипела и поползла к Гермесу.

– Гермес, Маэль ни в чем не виноват.

– Мы все это знаем. И мы попытаемся это…

– Нет, я о другом, – перебила я. – Маэль вообще ни в чем не виноват. Обвинения, которые ему предъявляют, безосновательны, поскольку он физически не мог их совершить. У Маэля нет сил, чтобы уничтожить мир вместе с Агадой, потому что такими силами обладают только сыновья Аида, а Маэль не его сын.

Гермес окинул меня непонимающим взглядом.

– Маэль – сын Никты, богини ночи. Ни в одиночку, ни с Агадой он не мог причинить никакого вреда. Гермес, нам нужно срочно связаться с Олимпом! Обвинения против Маэля безосновательны, и теперь я могу это доказать.

Гермес поднял руки, словно пытаясь угомонить резвую лошадь.

– Ливия, успокойся и расскажи все по порядку. Честно говоря, я уже запутался. Ты хочешь мне сказать, что Маэль – не сын Аида? Это еще безумнее, чем история твоей подружки Тиффани. Хочешь сказать, что Маэль все это время знал, что Аид ему не отец? Пожалуйста, объясни мне все внятно и доходчиво.

– Нет, Маэль ничего не знает, я в этом уверена. И слова Тиффани только подтверждают мою уверенность.

Я помолчала, собираясь с мыслями, и рассказала Гермесу вообще обо всем: и о том, что узнала от Тиффани, и о том, что раскопала сама.

Маэля освободят! При этой мысли сердце зашлось от восторга. Маэль – сын не Аида, а Никты, богини ночи! Даже если бы он захотел объединиться с Агадой и повергнуть мир в хаос, то никогда бы не смог этого сделать!

Когда я закончила, в комнате воцарилось молчание. Казалось, Гермесу нужно некоторое время, чтобы переварить полученную информацию.

– Просто уму непостижимо, – наконец сказал он. – Значит, детей поменяли местами. Геката – могущественная колдунья, такое ей по силам. Просто шедеврально. Какая жалость, что Геката покинула мир богов! Нам бы сейчас очень пригодились ее показания.

– Тогда Гекате пришлось бы признаться в ужасном преступлении. Может, не стоит упоминать об ее участии в этой истории? Или без этого не получится убедить Олимп в том, что детей подменили при рождении? Как думаете?

– Я не знаю, – ответил Гермес, но мне показалось, что он очень в этом сомневается.

– Мне пришлось пообещать Тиффи, что я никому не выдам ее тайну. Она уверена, что Аид убьет ее, если узнает о ее существовании. Тиффани сказала, что убивать детей не того пола – закон.

Гермес недоуменно взглянул на меня и сказал:

– Подобного закона не существует, поскольку за всю историю такого еще не случалось. Возможно, это неписаное правило темных богов, но оно не имеет отношения к нашим официальным правилам. – Гермес замолчал и склонил голову набок, погрузившись в раздумья. – Секундочку. Кажется, я что-то припоминаю. Несколько веков назад у Астерии, богини падающих звезд, родился мальчик. Да-да, вроде так и было… – Гермес задумчиво потер подбородок. – Астерия не входит в число олимпийцев, поэтому до Олимпа донеслись только обрывочные слухи. К тому же дел у нас и без того было невпроворот… Так вот, темные боги сочли ребенка предвестником зла. Они одурманили Астерию и заставили ее принести мальчика в жертву. В ее же собственном храме. На протяжении последующих десятилетий по небу не пронеслась ни одна звезда. Астерия уже не та, что прежде. Она так и не смогла оправиться от удара. Но, как я уже говорил, на Олимпе об этой истории не упоминался. Поэтому я вспомнил о ней только сейчас, после твоих слов. Помню, мне было жалко бедного маленького мальчика. Ненавижу все эти обряды, – сказал Гермес и посмотрел на меня потемневшими от печали глазами. – Такого я не потерплю, ты уж поверь. Я не допущу, чтобы трагедия повторилась. Многие боги, не входящие в число олимпийцев, живут довольно замкнутыми сообществами, но наши законы применимы и к ним. Я позабочусь о том, чтобы ни с Тиффани, ни с Маэлем, если его освободят, ничего не случилось. Нельзя убивать детей только потому, что они не того пола и родились не у тех родителей. Я этого не допущу.

– Спасибо вам, – сказала я, сжав его руку. – Ваши слова придают мне храбрости.

Гермес огляделся по сторонам, словно оценивая размер квартиры.

– Нам нужно поговорить с Зевсом. Ты к этому готова?

Я выпрямила спину.

– Само собой. Всегда готова. Каков наш план?