Гай Кей - Тигана [litres]

Он остановил ее, прикоснулся к ее плечу и молча показал на противоположный берег реки. Она посмотрела туда, куда он показывал, на запад, и ее снова охватил страх. В это мгновение призрачной победы Элена увидела, что вершина ближайшего холма уже не была пустой. Там что-то стояло.

– Смотрите! – раздался в этот момент чей-то голос ниже по течению. – Он опять с ними! Мы погибли!

Другие голоса подхватили этот крик по всему берегу, в горе, в ужасе, в леденящем страхе, потому что все они теперь увидели, что тень опять появилась. В самых мрачных глубинах души Элена знала, что он придет.

Как почти всегда в эти последние годы. В последние пятнадцать-двадцать лет, и никогда до этого, как сказал Донар. Когда луна начинала садиться, полная и зеленая, именно в тот момент, когда казалось, что им, возможно, удастся отбросить Иных назад, появлялась эта темная фигура. Она стояла, окутанная туманом, словно саваном, позади вражеских рядов.

Именно эта фигура выходила вперед, как видели Ходоки в годы своих поражений, когда они отступали, отброшенные назад. Именно эта фигура появлялась в самых жарких местах боя, на потерянных полях, и заявляла на них свои права. И там, где она ступала по земле, распространялись гибель, болезни, запустение.

Теперь этот призрак стоял на опустевших холмах к западу от реки, вокруг него клубился туман. Элена не различала его лица, никому из них это не удавалось, но она увидела сквозь дым и тьму, как он поднял руки и протянул к ним и тянулся, тянулся к Ходокам на берегу реки. И в это время Элена ощутила, как ледяное копье внезапно пронзило ее сердце, ужасный, вызывающий оцепенение холод. Ноги ее задрожали. Она видела, что ее руки тоже трясутся, и ей казалось, что она ничего не может сделать, совсем ничего, чтобы сохранить в себе мужество.

На том берегу реки Иные, его армия, или его союзники, или аморфные проекции его духа, увидели, как он протянул руки в сторону поля боя. Элена услышала их внезапно раздавшиеся яростные и восторженные вопли, увидела, как Иные собираются к западу от реки, чтобы снова напасть на Ходоков. И вспомнила, измученная, обессиленная, с мрачным отчаянием в сердце, что именно так все происходило в прошлом году, и в позапрошлом, и за год до того. Ее душа заныла от предчувствия неизбежного поражения, как бы она ни старалась найти способ заставить свое измученное тело встретить еще одну атаку.

Маттио оказался рядом с ней.

– Нет! – выдохнул он с безнадежной настойчивостью, упрямо сопротивляясь мощи этой фигуры на холме. – Только не в этот раз! Нет! Пусть они убьют меня! Только не отступать снова!

Элена увидела, что он истекает кровью и еле говорит. В его правом боку зияла рана, вторая была на ноге. Когда он выпрямился и зашагал вдоль реки, она увидела, что он хромает. Но он все же двигался вперед, даже перед лицом того, что им грозило. Из пересохшего горла Элены вырвалось рыдание.

А Иные снова наступали. Раненый мужчина рядом с ней неуклюже поднялся на ноги, держа меч в левой руке, в то время как правая бесполезно повисла вдоль туловища. Дальше на берегу она увидела других мужчин и женщин, так же серьезно раненых. Но все они стояли, подняв свои мечи. Элену переполнили любовь и гордость, граничащие с болью, когда она увидела, что Ночные Ходоки не собираются отступать. Ни один из них. Они были готовы удерживать эту землю или хотя бы пытаться. И некоторые из них теперь умрут, она это знала, многие из них умрут.

Затем Донар оказался рядом с ней, и Элена вздрогнула, увидев выражение его бледного лица.

– Нет, – произнес он. – Это безумие. Мы должны отступить. У нас нет выбора. Если мы потеряем слишком многих сегодня ночью, следующей весной будет еще хуже. Я вынужден выиграть время в надежде на нечто, что изменит ход событий.

Эти слова прозвучали так, будто их силой вырывали у него из горла.

Элена заплакала – от усталости и от всего остального. И когда она кивнула из пропасти своей усталости, стараясь показать Донару свое понимание, желая облегчить его боль, и когда Иные снова приблизились, торжествующие, отвратительные, полные сил, она вдруг осознала, что Баэрда нет рядом с ними на берегу. Она резко обернулась к реке, ища его глазами, и потому увидела начало чуда.

У Баэрда не было никаких сомнений. В то самое мгновение, когда на черном холме появилась окутанная туманом фигура, он понял, что это такое. Каким-то странным образом он знал это еще до ее появления. Именно поэтому он здесь, понял Баэрд. Донару это неизвестно, но именно поэтому старейшине приснился сон, что к ним кто-то придет, поэтому дорога привела Баэрда в эту ночь к дому, у которого стояла Элена, поджидая его. Казалось, это произошло уже очень давно.

Он не мог ясно разглядеть фигуру, но это не имело значения, никакого значения. Он знал, что происходит. Словно все горести, уроки и усилия его жизни, их с Алессаном жизни, привели его к этой реке под этой зеленой луной, чтобы здесь нашелся человек, который будет точно знать, что за фигура стоит на черном холме и какова природа ее силы. Силы, которую Ночные Ходоки не могли преодолеть, потому что не могли понять.

Он услышал за своей спиной всплеск и интуитивно понял, что это Маттио. Не оборачиваясь, он протянул ему свой странный меч. Иные – игратяне, вызванные его ненавистью, – снова скапливались на западном берегу.

Он не обращал на них внимания. Они были всего лишь орудиями. В данный момент они не имели никакого значения. Им уже нанесло поражение мужество Донара и Ходоков; сейчас лишь туманная фигура на холме имела значение, и Баэрд знал, как с ней справиться. Для этого не понадобятся мечи, даже эти мечи из колосьев. Это уже в прошлом.

Он сделал глубокий вдох, поднял руки и вытянул их в сторону туманной фигуры на холме, точно так же, как эта фигура протягивала руки к ним. И громко крикнул в эту странную ночь, с сердцем, до краев наполненным старым горем и уверенностью молодости, сознавая, что Алессан произнес бы эти слова лучше, но понимая, что сейчас это его задача, раз он знает, что надо делать:

– Сгинь! Мы тебя не боимся! Я знаю, кто ты и в чем заключается твоя сила! Сгинь, не то я назову твое имя и разрушу твою власть – ведь мы оба знаем, какой силой обладают имена этой ночью!

Постепенно хриплые вопли на другом берегу реки затихли, как и шепот Ходоков. Стало очень тихо, смертельно тихо. Баэрд слышал трудное, болезненное дыхание Маттио прямо у себя за спиной. Но не оглянулся. Он ждал, стараясь проникнуть взглядом сквозь туман, который укутывал фигуру на холме. И ему показалось, и сердце забилось сильнее, что ее поднятые руки слегка опустились. Что завеса тумана слегка рассеялась.

Больше он ждать не стал.

– Сгинь! – снова, еще громче, крикнул он; теперь в его голосе звенела уверенность. – Я сказал, что знаю тебя, и я говорю правду. Ты – дух этих захватчиков. Ты – присутствие на полуострове Играта и Барбадиора! Ты – тирания на землях, некогда бывших свободными. Ты – поругание и гибель этих полей. Ты использовал свои чары на западе для осквернения, для уничтожения имени. Твоя мощь – это сила тьмы и тени под этой луной, но я тебя знаю и могу назвать твое имя, и все твои тени исчезнут!