Гай Кей - Тигана [litres]

Элена не знала, что на это ответить. Прежде она думала только о том, чтобы добраться сюда. Теперь, когда она его нашла, внезапно снова потеряла уверенность в себе. Она села на мертвую землю лицом к нему. Он смотрел на нее, но ничего больше не говорил.

Она глубоко вздохнула и храбро произнесла:

– Ты должен был кого-то ждать. Ты должен был знать, что я приду. – Она с трудом сглотнула, сердце ее сильно билось.

Долгое мгновение Баэрд сидел неподвижно, немного наклонив голову к плечу, словно прислушивался к эху ее слов. Затем улыбнулся. Улыбка осветила его юное, слишком худое лицо и пустые глаза раненого человека.

– Спасибо, – ответил он. – Спасибо тебе за это, Элена. – Он впервые назвал ее по имени.

Издалека, с пшеничного поля, доносилось пение. Над головой звезды горели невозможно ярко на черном небосводе.

Элена почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Она опустила глаза, уходя от его прямого взгляда. Смущенно сказала:

– В конце концов, здесь, на мертвых землях, опасно, а тебе это неизвестно. Ведь ты не бывал здесь раньше. То есть с нами. Ты даже не знаешь, как попасть назад, домой.

– Я догадываюсь как, – серьезно ответил он. – Полагаю, у нас есть время до восхода солнца. И в любом случае эти земли уже не мертвые. Мы их отвоевали сегодня ночью. Элена, посмотри на землю, по которой ты шла.

Она обернулась, посмотрела назад, и у нее перехватило дыхание от изумления и восторга: там, где она шла к этому холму, на только что бесплодной земле цвели белые цветы.

Она увидела, как цветы распространяются во все стороны от того места, где она прошла. На глаза ее навернулись слезы и полились по щекам, отчего все расплылось. Но она уже видела достаточно, она поняла. Это было ответом земли на то, что они совершили сегодня ночью. Эти хрупкие белые цветы, расцветающие под звездами, были самым прекрасным, что она видела в своей жизни.

Баэрд тихо сказал:

– Это сделала ты, Элена. Твое присутствие здесь. Ты должна научить этому Донара, Каренну и всех остальных. Когда вы сражаетесь в ночь Поста, смысл не только в том, чтобы удержать линию обороны. Вы должны преследовать Иных и оттеснять их, Элена. Можно вернуть земли, потерянные в боях много лет назад.

Она радостно кивала. Слышала в его словах эхо чего-то знакомого и давно забытого. И высказала вслух свои воспоминания:

– Земля никогда не умирает по-настоящему. Она всегда может возродиться. Иначе в чем смысл смены времен года и лет? – Элена вытерла слезы и посмотрела на него.

Выражение лица Баэрда в темноте было слишком печальным для такого момента. Она хотела бы найти способ развеять эту печаль, и не только на эту ночь. Он сказал:

– Наверное, в основном это правда. Или правда для самого значительного. Что-то меньшее может умереть. Люди, мечты, дом.

Элена порывисто потянулась к нему и взяла его за руку. Рука была тонкой и красивой и лежала в ее ладонях спокойно, но неподвижно. Вдалеке, к востоку от реки, Ночные Ходоки пели песни, чтобы поприветствовать и отпраздновать наступление весны, чтобы призвать благословение этого времени года на летний урожай. Элена всем сердцем желала стать мудрой и найти ответ на то, что было так глубоко скрыто в душе этого человека и так его ранило.

– Если мы умираем, это часть круга, – сказала она. – Мы вернемся в другом облике.

Но это была мысль Донара, его манера выражаться, а не ее.

Баэрд молчал. Она смотрела на него, но не находила в себе слов, которые бы не прозвучали фальшиво или не принадлежали бы кому-то другому. Поэтому, думая, что это как-то поможет ему заговорить, она спросила:

– Ты сказал, что знаешь эту туманную фигуру. Откуда, Баэрд? Ты можешь сказать мне? – Ей доставляло странное, почти запретное удовольствие произносить его имя.

Тогда он улыбнулся ей доброй улыбкой:

– Донар мог сам обо всем догадаться, и Маттио, и вы все. Вы терпели поражения двадцать лет, как мне сказали. Донар говорил, что я слишком прочно привязан к преходящим сражениям дня, помнишь?

Элена кивнула.

– Он не во всем ошибался, – продолжал Баэрд. – Я видел здесь солдат Играта, и, конечно, в действительности это были не они. Как бы страстно я этого ни желал. Но я тоже не во всем ошибался. – Впервые его рука сжала в ответ ее руку. – Элена, зло питает само себя. А зло дня, пусть оно и преходяще, должно прибавлять силы тому, с чем вы сталкиваетесь здесь в ночь Поста. Иначе не может быть, Элена. Все связано между собой. Мы не можем позволить себе преследовать лишь собственные цели. Этому меня научил самый близкий друг. Тираны на нашем полуострове породили несправедливость, которая выходит за рамки вопроса о том, кто правит в данном году. И это зло выплеснулось на поле боя, где вы сражаетесь с Тьмой во имя Света.

– Тьма питает Тьму, – сказала Элена. Она не знала, что заставило ее так сказать.

– Вот именно, – подтвердил Баэрд. – Именно так. Теперь я понимаю смысл ваших сражений здесь и насколько они отличаются от моих собственных сражений в дневном мире. Но это не означает, что между ними нет связи. В этом ошибка Донара. Правда все время стояла перед ним, только он не мог ее увидеть.

– А имя? – спросила Элена. – Какое отношение имеет к этому имя?

– Имя имеет к этому прямое отношение, – тихо ответил Баэрд. Он отнял у нее свою руку и провел ладонью по глазам. – Имена значат здесь, в этом магическом месте, даже больше, чем дома, где живем и умираем мы, смертные.

Он заколебался, помолчал, и это молчание было еще более глубоким на фоне пения вдали. Потом прошептал:

– Ты слышала, как я назвал себя?

Вопрос казался почти глупым. Он прокричал свое имя во весь голос. Они все это слышали. Но выражение его лица было слишком напряженным, чтобы она могла сказать что-то, кроме ответа.

– Слышала, – подтвердила Элена. – Ты назвал себя Баэрд ди Тигана бар Саэвар.

И тогда очень медленным, очень осторожным движением Баэрд потянулся к ней и завладел ее рукой. Он поднес ее ладонь к губам, словно Элена была хозяйкой одного из горных замков, а не просто овдовевшей дочерью колесного мастера из деревни у Борсо.

– Спасибо, – странным голосом произнес он. – Большое спасибо. Я подумал… подумал, что сегодня ночью все может быть по-другому. Здесь.

Тыльную сторону ее ладони покалывало в том месте, где к ней прикоснулись его губы, а сердце вдруг забилось быстро и неровно. Стараясь сохранить самообладание, Элена спросила:

– Я не понимаю. Что я сделала?

Его печаль не исчезла, но теперь она, казалось, смягчилась и не так явственно проступала на лице. Он довольно спокойно ответил:

– Тигана – это имя земли, которую у нас отняли. Ее потеря – часть того зла, которое приводило туманную фигуру на этот холм и на все другие поля сражений в течение уже двадцати лет. Элена, ты этого не поймешь до конца, не сможешь, но поверь мне, что ты не смогла бы услышать название этой земли в своей деревне, при свете дня, под двумя лунами. Даже если бы я произнес его так же близко от тебя, как сейчас, или прокричал его громче, чем там, в волнах реки.