Саманта Шеннон - Ход королевой [litres]

– Уверена, ты помнишь Двадцать Второго, – безучастно заметила Нашира. – После бегства твоей шпаны ему вменялось в обязанность охранять резиденцию «Сюзерен». К несчастью, он позволил убийце-Рантану скрыться.

Я действительно узнала Двадцать Второго. Он присутствовал на банкете, затеянном в честь «алых туник».

Тем временем юноша поклонился и сел за рояль.

Рука в перчатке тронула мое запястье. Записка перекочевала из моих пальцев в огромную ладонь.

– Думаю, пора рассказать Пейдж про Второй Шиол, – произнес Джексон, закуривая сигару.

Сердце лихорадочно забилось. Нашира милостиво кивнула Джексу, и тот расплылся в благодарной улыбке.

– Да будет тебе известно, – зажурчал бывший главарь мимов, попыхивая сигарой, – что, несмотря на твой бунт, рефаим верен своему обещанию, данному еще в одна тысяча восемьсот пятьдесят девятом году, а посему намерен и впредь защищать человечество от эмитов. Для этих целей во Франции возведут следующий Шиол. Как видишь, наследная правительница возместила урон, причиненный тобою в сентябре, и обезвредила Касту мимов.

Двадцать второй исполнял салонную песенку, однако постепенно мелодия менялась, менялась едва уловимо.

Всего два переиначенных куплета – и песню практически не узнать, если не помнишь ее наизусть.

В зале звучала «Молли Мэллоун», но не в привычной, классической аранжировке. В таком замедленном, мрачном виде повстанцы пели ее на похоронах Финна и Кайли. На долю секунды я перенеслась на родину, уничтоженную Сайеном. И мысли о прошлом придали мне сил.

– Хватит валять дурака! – рявкнул Гомейса, и музыка оборвалась. – Пора раскрыть Сороковой ее дальнейшую участь.

Внутри у меня все помертвело.

– Да, час пробил. – Глаза Наширы неограненными изумрудами сияли во мраке. – Время… увещеваний истекло.

Кровь отхлынула у меня от лица. А она продолжала:

– Сороковая, мы неоднократно давали тебе шанс реабилитироваться. Однако ты пренебрегла этой возможностью и продолжаешь в своем упорстве отстаивать идеологию Рантанов, целенаправленно игнорируя угрозу эмима. Сохранить тебе жизнь означает презреть законы Сайена. – Нашира сделала легионеру знак, и тот развернул передо мной рукописный свиток. – Ровно через десять дней, первого января, тебя казнят здесь, в архонте.

Документ оказался смертным приговором за подписью верховного судьи. Мой взгляд забегал по строчкам, различая отдельные слова вроде «признать виновной» и «отродье». Пальцы Джексона крепче стиснули набалдашник трости.

– Твой фантом останется со мной в качестве падшего ангела. Может, это научит тебя повиноваться, – заключила Нашира.

В ушах у меня звенело. Какая наивность: столько месяцев противостоять Сайену и надеяться избежать смерти. Наверное, отцу тоже предъявили такой документ.

– Наследная правительница, прикажешь отвести заключенную в камеру? – подал голос Альсафи.

– Позже. Хочу побеседовать с ней наедине.

После короткой паузы трое рефаитов поднялись из-за стола и удалились. Следом легионеры вывели Двадцать Второго, чью выходку не заметил никто, кроме меня. Джексон слегка задержался, одарив меня напоследок выразительным взглядом: мол, одумайся, пока не поздно.

Двери закрылись, и мы остались вдвоем в гробовой тишине.

– Считаешь, люди того стоят?

Вопрос эхом прокатился по пустынной зале. Осторожно, ловушка. Нашира никогда не интересовалась человеческим мнением без веской причины.

– Отвечай!

– А рефаиты?

За окном висела убывающая луна. Нашира с безмятежным видом сплела пальцы.

– С восьми лет ты росла в созданной мною империи, – вещала наследная правительница, пропустив мои слова мимо ушей. – Тебе она чудилась неволей, пленом, однако из двух зол принято выбирать меньшее. Поверь, мы уберегли человечество от куда более страшной участи.

От хорошо поставленного голоса и ядовитой ауры собеседницы моя кожа покрылась мурашками.

– Едва ли ты слышала о процессах над ведьмами – весьма будничных по старинному английскому законодательству. В колдовстве тогда могли обвинить абсолютно любого, без малейших тому доказательств. Виновных сжигали на кострах, топили, а обвинители не только не испытывали угрызений совести, а, наоборот, гордились собой, своей сознательностью и тем, что они способствуют торжеству справедливости.

В ту далекую эпоху казни отличались… зрелищностью. За измену родине, как в твоем случае, преступника вешали, потом полумертвого снимали, вспарывали ему живот, вытаскивали внутренности, отрезали внешние половые органы. Труп четвертовали, а голову насаживали на кол – для устрашения. Публике нравилось.

А ведь совсем недавно я мнила себя бесстрашной.

– Рефаиты никогда не совершали подобных зверств по отношению к собратьям. И не совершат, даже при нынешних обстоятельствах, – резюмировала Нашира.

Я нервно сглотнула. И поинтересовалась:

– Не ты ли грозилась освежевать своего сородича?

– Только на словах, – отмахнулась моя собеседница. – Арктур понес справедливое наказание. Никакого садизма.

– Да на нем живого места нет. По-твоему, это не садизм?

Нашира не удостоила меня ответом. Шрамы и мучения Арктура Мезартима не волновали ее совершенно.

– До того как стать наследной правительницей, я обитала в исполинской обсерватории Саргасов, где столетиями изучала человеческую природу. Как выяснилось, внутри каждого из вас есть механизм, именуемый ненавистью, и заводится он очень легко, буквально с пол-оборота. Мне доводилось наблюдать войны и насилие. Убийства и рабство. Присущую людям жажду власти.

Очутившись на вашей земле, я воспользовалась знаниями, накопленными в обсерватории: в частности, о том, как сокрушительна бывает ненависть. Нам не составило особого труда обратить народный гнев против «паранормалов» и пообещать контролировать ситуацию. Так возник Сайен. – Нашира устремила взгляд в окно, на цитадель. – Империя, воздвигнутая на человеческой ненависти.

Последние остатки тепла покинули мое тело.

– Я не совершила ничего такого, чем бы вы, люди, не занимались тысячелетиями. Просто сразила вас вашим же собственным оружием. И не собираюсь останавливаться на достигнутом. – Она грациозно встала и направилась в противоположный конец залы. – Рантаны выставляют меня твоим заклятым врагом, но они слепы.

Я завороженно следила, как изящный силуэт скользит по полу.

– Очередная попытка помочь людям закончилась для Арктура плачевно – его предал Джексон, твой будущий наставник. В наказание я натравила на него некий фантом, чтобы не забывал, какова истинная природа человека.

Упоминание об Арктуре придало мне сил.

– Похоже, он не усвоил урок.