Джон Норман - Мятежники Гора [ЛП]

— Займитесь этим, — бросил Араси своим людям, и несколько из них покинули помещение.

Как я уже указывал, сделки на островах по большей части заключалась не с точки зрения монет или поручительств, выписанных тем или иным домом на некой улице Монет, но с точки зрения бартера, натурального обмена, с точки зрения риса, проса, рыбы, ткани и так далее. И, хотя я до настоящего времени, возможно, не сделал это ясным однозначно, в список таких предметов потребления смело можно включить и женщины, что, я предполагаю, достаточно очевидно.

И конечно, во времена войн женщины на островах, как и на континентальном Горе, считаются трофеем, причём одним из самых превосходных и наиболее желанных. Это ли не одно из самых больших удовольствий и наград победы, сделать самую красивую из женщин врага своей рабыней, иметь ей в ошейнике у своих ног, послушной и беспомощной, своей собственностью, и делать с ней всё, чего бы ни захотелось?

Существует ли такой мужчина, который не желал бы владеть рабыней?

Может ли мужчина быть счастлив без рабыни?

И может ли рабыня быть счастлива без своего господина?

— Господин! — в отчаянии зарыдала Незуми, протягивая руки к Таджиме, который, казалось, даже не заметил её. — Господин, Господин!

— Эту привяжите вместе с другими девками, — указал Араси.

— Господин! — вскрикнула Незуми, схвачена за руку и рывком поставлена на ноги.

Её, спотыкающуюся и рыдающую, потащили наружу через главный вход, где ожидала рисовая повозка, к этому времени по большей части уже загруженная.

Ни один мускул не дрогнул на лице Таджимы. Он казался совершенно безразличным.

Араси взял один из мечей, обхватил украшенный кисточками эфес обеими руками и дважды взмахнул клинком в воздухе.

— Чей это меч? — спросил он.

— Мой, — ответил Ясуси. — Не смей осквернять его.

— Плохой баланс, — прокомментировал Араси.

— Просто он не в тех руках, для которых он был сделан, — пояснил воин.

— Ты и твой товарищ — офицеры, — сказал атаман разбойников. — Какой выкуп за вас можно получить?

— За этого ничего не получим, — вставил фразу мнимый владелец постоялого двора, указывая на Таджиму. — Он — ронин, чужак везде, перекати поле, без того, кто заплатит рисом, без даймё, без лорда.

— За меня вы тоже ничего не получите, — прорычал Ясуси. — На мне верёвки разбойников. Я опозорен. Сёгун, если я окажусь перед ним, прикажет связать меня и бросить в клетку с голодными уртами. Всё, о чём я прошу, это клинок, которым я мог бы смыть с себя этот позор.

— Уверен, за них обоих могли бы заплатить некоторый выкуп, — предположил я, — за одного как за потенциального кандидата в ряды армии Ямады, за другого как за храброго и ценного констебля.

— Они — свидетели, которым известны наши дела и лица, вождь-сан, — заметил мнимый владелец постоялого двора.

— А что насчёт этих двоих? — осведомился Араси, указывая на нас с Харуки.

— Их это тоже касается, — ответил он.

— Я прошу меч, — заявил Ясуси. — Это — моё право.

— У нас с тобой разные кодексы, — отмахнулся атаман.

— Ты отказываешь мне в этом? — удивился воин.

— Да, — отрезал Араси.

— Тогда я должен действовать, — заключил Ясуси. — Вы не оставили мне выбора. Вы все арестованы. Вы должны освободить меня, а затем всей шайкой явиться вместе со мной в лагерь Лорда Ямады, Сёгуна Островов, где вас ждёт суд.

— Умом повредился? — поинтересовался Араси.

— Нет, — сказал Ясуси. — Я исполняю свои обязанности. Вы арестованы. Слова произнесены. Приказ отдан.

— Храбрый парень! — восхитился Таджима.

— Кажется, Ты всё же безумен, — констатировал Араси.

— Нет, — заверил его Ясуси.

— Вероятно, Ты думаешь, что слова — это вещи, — хмыкнул Араси, — но это не так, вещи — это вещи, а слова — не более сотрясение воздуха. Слово «вода» не утолит жажды, слово «еда» не наполнит живот. Точно так же, слово «арест» не сможет арестовать. Приказ, не подкреплённый мечом — не больше, чем меч без клинка. Ни один закон не действует, если за ним нет лука и глефы.

Его слова напомнили мне о когда-то давно слышанном высказывании: «Законы Коса идут вместе с копьями Коса».

— Как мы поступим, вождь-сан? — спросил один из разбойников.

— Развяжите его, — приказал Араси.

— Вождь-сан? — опешил мужчина.

— Развяжите, — повторил Араси, — а потом разденьте и прибейте его к полу.

— Да, вождь-сан, — отозвались двое разбойников и поспешили к Ясуси.

— Презренный тарск! — возмущённо закричал Таджима.

— Этого тоже, — добавил Араси.

— Полагаю, что снаружи всё готово, — заметил мнимый владелец постоялого двора, — повозка нагружена, девки на верёвке.

— Мы задержимся ровно на столько, чтобы закончить с плотницкими работами, — отмахнулся от него Араси.

— Как поступим с этими? — спросил один из разбойников, кивая на нас с Харуки.

— Пусть понаблюдают, — ответил ему атаман, — а затем, немного погодя, покончим с ними. С ними со всеми.

— Один из них — крестьянин, — напомнил мужчина.

— Он свой выбор сделал, — пожал плечами Араси. — Второй — дезертир, а тот, кто предал один раз, быстро предаст и второй.

— Да, вождь-сан, — согласился его подчинённый.

Тот из разбойников, которого мы принимали за владельца постоялого двора, явно нервничавший, судя по тому, как сжимались и разжимались его руки, подошёл к дверям и выглянул на улицу.

— Всё готово? — осведомился у него Араси.

— Телега загружена, — ответил тот, — верёвка с девками на месте, сексуальные тарскоматки ждут только команды.

— Хорошо, — кивнул атаман, наблюдая, как извивается Ясуси, пытаясь вырваться из рук двух, вцепившихся в него злоумышленников

Таджима тоже отчаянно боролся с верёвками.

— Только, вождь-сан, — настороженно сказал мнимый владелец постоялого двора, — я не вижу никого из наших парней.

— Что? — вскинулся Араси, быстро оборачиваясь.

В то же самое мгновение тот из разбойников, который играл роль владельца постоялого двора, покачнулся и завалился на спину.

Тройное оперение длинной паньской стрелы, пронзившей его сердце, торчало из груди.

Разбойники, остававшиеся внутри, дико заозирались. На их лицах читалась неуверенность и страх, их руки судорожно сжали оружие. Несколько человек заметались по залу, а потом бросились к двери, ведущей в кухню, в надежде покинуть постоялый двор через чёрный ход. Вскоре после этого оттуда донеслись встревоженные и частью предсмертные крики. Я слышал звуки ударов, падений, крики гнева, а затем хлопнула дверь чёрного хода, и проскрежетал засов. Ни одна стрела больше не прилетела через главный вход. Паньские лучники редко пускают стрелы, не видя ясной цели. Ясуси, которого успели развязать только частично, при этом порвав ему рубаху, высвободил одну руку и смог вырываться. Разбойники отступили и повернулись к своему атаману, который быстро выглянул наружу, стараясь сильно не высовываться. В тот же момент ещё одна стрела ударила в дверной косяк и задрожала с вибрирующим звуком. Я видел её размазанную тень с другой стороны дверного проёма.