Джон Норман - Мятежники Гора [ЛП]

Толпа к этому моменту на рыночной площади собралась приличная. Похоже, известность фокусника или мошенника летела впереди него, росла и ширилась день ото дня по мере того, как он переходил от деревни к деревне, от города к городу.

— Это какая-то уловка, — повторил тот из воинов, который настаивал, что поймает фокусника за руку.

— Мы для того и пришли сюда, чтобы определить это, — проворчал его спутник, который, я предположил, был его начальником.

Рабыня, наконец, с воплем отчаяния, вырвала руку из захвата крестьянина и попыталась пробиться сквозь толпу. Она упала на четвереньки и поползла между ног стоявших мужчин, но она была в быстро схвачена, поднята, выпихнута из толпы и возвращена своему хозяину, точнее, брошена на землю к его ногам.

— Хворостину, — потребовал тот, и вскоре ему передали гибкую, очищенную от коры и листьев, упругую ветку.

Рабыня была немедленно выпорота.

А чего она ожидала, вызвав недовольство у своего господина.

Девушка тряслась от рыданий. По её телу, рукам и ногам змеились многочисленные отметины гнева её владельца. Даже та короткая тряпка, которую она носила, была местами смята, а местами разошлась.

— Поставьте её на ноги и привяжите к столбу, — велел мужчина.

Рыдающую рабыню схватили за волосы, вздёрнули на ноги и, прислонив спиной к столбу, несколькими витками верёвки, закрепили на месте.

— Привяжите к столбу её голову за волосы, — потребовал крестьянин.

Девушка снова вскрикнула от боли.

— Хорошо, — одобрил её хозяин.

Фокусник, пока мы будем называть его так, поскольку именно это определение чаще всего использовалось окружающими, невозмутимо наблюдал сцену с рабыней.

— Нет, нет, нет! — всхлипывала девушка, дёргаясь в верёвках, и пытаясь крутить головой, насколько это было возможно в её положении.

— Если она будет так дёргаться, — заметил один собравшихся, — то лишится головы, пари всё равно будет считаться завершённым, а победы фокусника не будет.

— Конечно, — согласился с ним другой.

— Так вот в чём уловка, — заявил скептически настроенный воин. — Она — сообщница этого жулика.

— Нет, — поспешил заверить его крестьянин. — Всё не так. Она принадлежала мне с того момента, как ей исполнилось одиннадцать лет от роду. Она — моя полевая рабыня. День проводит в поле, а ночь в конуре. Это вообще первый раз, когда она попала на рынок.

Мне показалось, что девица была слишком миниатюрной для работ в поле. Возможно, именно это имел в виду крестьянин, когда он отозвался о ней, как о слишком тощей. Большинство рабынь, используемых для работ, и не только в поле, как правило, женщины сильные, крепкие. Я предположил бы, что девушке было что-то около семнадцати или восемнадцати лет от роду. Безусловно, женщины созревают раньше мужчин. Известно, что большую часть истории человечества на Земле женщин выдавали замуж в возрасте четырнадцати или пятнадцати лет. Немногие достигали возраста двадцати лет уже не будучи замужем. Можно упомянуть, что на континентальном Горе женщины зачастую вступают в компанейские отношения примерно в том же возрасте, правда, в высоких городах эта тенденция не так заметна, по-видимому, по культурным причинам. Мужчины, с другой стороны, взрослеют намного медленнее. Хотя в этом вопросе по-прежнему много неясностей, но как мне кажется, естественный отбор одобряет раннее созревание женщин, что увеличивает продолжительность её красоты, привлекательности и детородного периода. То же самое касается и более позднего созревания мужчин. Это даёт им вырасти в способностях, силе, проворстве, сообразительности, координации, хитрости, амбициях, упорстве и так далее, чтобы на равных соперничать с другими мужчинами за положение, территорию и женщин.

— Не бойся, рабыня, — усмехнулся скептически настроенный воин. — Тебе не грозит никакой опасности. Это — трюк.

Сказав это, он хмурым взглядом окинул фокусника, на лице которого напрочь отсутствовали какие-либо эмоции, и бросил:

— Мошенник.

Фокусник никак не отреагировал на это обвинение.

— Интересно, — шепнул Таджима. — Здесь присутствуют два воина из дворца.

— Что в этом удивительного, — пожал я плечами. — Их тоже мучает любопытство. Нам всем любопытно.

— Но здесь нет рядовых бойцов, — заметил Таджима, — ни одного асигару или обычного воина. Это два офицера. Обратите внимание на их оружие и форму. Судя по поясам, это высокопоставленные офицеры.

— И что? — не понял я.

— Они здесь с определённой целью, — пояснил Таджима.

— Им всего лишь любопытно, — отмахнулся я.

— Думаю, что есть кое-кто ещё, кому тоже любопытно, — сказал Таджима.

— Кто? — уточнил я.

— Сёгун, — ответил он.

— Продолжайте своё представление, — махнул рукой скептически настроенный офицер.

— Не бойся, я уже видел это, — успокоил мужчина рабыню. — Запрокинь голову так, чтобы твой лоб был горизонтально. Закрой глаза и не двигайся. Помни, ни малейшего движения! Даже не дыши, пока это не закончится!

— Это Ты сам заключил пари, или предлагаешь использовать свою рабыню кому-то другому, решившему сделать ставку? — поинтересовался у крестьянина, хозяина рабыни, один из собравшихся.

— Я много слышал об этом, — пожал плечами крестьянин. — Теперь я хочу увидеть это своими глазами. Я сам заключил пари, поставив миску риса против головы.

Крестьянин вытянул нить медных монет из своего кошелька, снял с неё одну крошечную монетку и, продемонстрировав всем, объявил:

— На рис. Моя доля.

— А он богат, — констатировал какой-то мужчина.

В этом, в принципе, не было ничего удивительного. Есть богатые крестьяне, и не мало. Точно так же хватает и воинов, которые бедны, как храмовый урт.

— И не забывай, замереть и не шевелиться, — ещё раз посоветовал мужчина рабыне, глаза которой были плотно зажмурены.

Не думаю, что к этому моменту она нуждалась в каком-либо напоминании, тем не менее, фокусник сделал это, а потом положил рисовое зёрнышко на лоб девушки.

— У него меч! — заметил кто-то.

Фокусник вытащил клинок из-под одежды. Ожидаемо, мужчина носил его с собой, просто не выставлял его напоказ.

— У него вакидзаси, — презрительно бросил скептически настроенный воин. — С ним управляться, всё равно, что с ножом.

— Начинайте уже, — проворчал крестьянин, отступая назад и заинтересованно глядя то на фокусника, то на свою рабыню.

— Не двигайся, — снова напомнил мужчина рабыне.

Лично я сомневался, что она смогла бы пошевелиться, даже если бы очень захотела это сделать. Девушка, казалось, заледенела от ужаса.

Клинок метнулся к рабыне, а затем был отдёрнут с такой стремительностью, что я едва смог зафиксировать его движение.

— Даже не коснулся! — засмеялся скептически настроенный офицер.