Джон Норман - Мятежники Гора [ЛП]

До этого мы, по моему предложению, методично исследовали комнату за комнатой. За эти два дня мы никого не встретили ни в коридорах, ни в помещениях, однако, время от времени, нам попадались свидетельства того, что во дворце мы были не одни. Но-видимому, Леди Камеко была не единственной, кто остался здесь.

— Мелочи иногда скрывают нечто гораздо большее, — явно процитировал Таджима.

— Значит, Ты искал мелочи? — заключил я.

— В поисках нужно обращать внимание на многое, и на мелочи, и на то, что мелочами не является, — сказал Таджима.

— Тоже Нодати? — уточнил я.

— Конечно, — подтвердил Пертинакс.

После этого мы стали старательно осматривать стены и пол, ища крошечные царапины, которые, если догадка Таджимы и Пертинакса была правильной, были оставлены для нас.

Вечером того дня, когда я поймал Леди Камеко, она была достаточно любезна, чтобы приготовить для нас ужин, и уделить внимание ко многим другим маленьким удобствам и любезностям, по которым мы так соскучились за время нашего вынужденного уединения. Всего-то пару раз понадобилось ударить её пониже спины хлыстом, найденным в кухне, по-видимому, использовавшимся для того, чтобы поощрить рабынь, служивших посудомойками, разносчицами, уборщицами и так далее. Таджима проявил внимание к этому вопросу. В конце концов, она была высокой леди ненавистного дома Ямады. Мы даже позволили ей поесть, после того как отужинали сами. Мы сочли, что она заслужила эту привилегию, попросив достаточно красиво и вполне искренне. Правда, есть ей пришлось на четвереньках, опустив голову в кастрюлю. Пользоваться руками мы ей не разрешили. Мы единодушно решили, что это было соответствующим, учитывая, что она была пленной свободной женщиной из дома Ямады. Подозреваю, что, будучи свободной женщиной, она, скорее всего, воспринимала это, как жуткое оскорбление. Будь она рабыней, и она была бы благодарна за разрешение поесть. Большинство рабынь, конечно, питается вместе со своим хозяином, хотя тот всегда съедает первую порцию, и им не запрещают во время еды пользоваться руками. В такой ситуации хозяин обычно ест сидя, либо со скрещенными ногами, либо, реже на скамье или на стуле, в то время как рабыня стоит на коленях. Также, иногда невольницу могут покормить с руки, естественно, в этом случае она берет еду с ладони губами, и не может коснуться её пальцами. Есть сотни маленьких деталей, посредством которых рабыня обучается, и сотни уровней, которых она может достичь, посредством усердия и этих маленьких, но очень приятных деталей, в число которых, к примеру, входит и кормление её хозяином с его руки. Ни одному из нас не пришло в голову воспользоваться телом Леди Камеко, в конце концов, она оставалась свободной женщиной даже несмотря на ту грубую обработку, которой её подвергли крестьяне. Понятно, что в таких вещах легко ошибиться, но мне показалось, что у Леди Камеко были смешанные чувства в этом вопросе. Неужели она была недостаточно привлекательной? Также, казалось возможным, что внимание, которому она была подвергнута ворвавшимися во дворец возбуждёнными мародёрами, встряхнуло её сексуальную спячку и намекнуло на то, чем могло бы быть для неё пробуждение её пола. Конечно, когда мы связывали её на ночь, определённые, хотя и едва заметные движения, выражение лица, широко распахнутые, полные ожидания, испуганные глаза, чуть слышимые звуки, казалось, говорили: «Я здесь, я беспомощна. Я ваша. Делайте со мной всё, что вам захочется. Я не смогу вас остановить. Я ваша. Что Вы собираетесь со мной сделать?»

— Шлюха! — высокомерно бросил Таджима и с презрением ткнул её в бок носком сандалии.

Женщина сжалась и попыталась, насколько позволяли верёвки отстраниться от него.

— Все они рабыни, — прокомментировал Пертинакс.

— К счастью, — усмехнулся я.

«Итак, — подумал я, — теперь этой высокой леди, столь возвышенной, надменной и холодной, придётся начать справляться, возможно, уже начавшему тревожить её осознанию того факта, что её живот — живот рабыни».

Утром следующего дня, позавтракав остатками предыдущей вечерней трапезы, роскошной по сравнению с тем, чем нам приходилось довольствоваться в комнате кюров, мы приступили к нашим поискам, целью которых было воссоединение с Нодати и определение местонахождения комнаты трофеев, в которой, мы надеялись, могло находиться в том числе и оружие. Первым делом, мы связали руки Леди Камеко сзади, взяли её на поводок, рассчитывая, что она отведёт нас к комнате трофеев, поскольку предполагали, что она, несмотря на свои утверждения, должна знать её местоположение.

— В комнату трофеев, — приказал Таджима, замахиваясь хлыстом.

Однако женщина, вместо того, чтобы покорно выполнить приказ, бросилась перед ним на колени, ткнулась головой в пол прямо у его ног и, дрожа всем телом, заливаясь слезами, сказала:

— Я, правда, не знаю, где она, благородный!

Когда, несмотря на угрозы, пинки, оплеухи н несколько ударов найденным на кухне хлыстом, раздражённый донельзя Таджима так ничего и не смог добиться, он, отвернувшись от распростёртой на полу, вздрагивающей от рыданий Леди Камеко, выжидающе посмотрел на нас.

— Похоже, она, действительно, не знает, где комната, — предположил Пертинакс.

— Я думаю, что Пертинакс прав, — поддержал его я. — Лично я не вижу никакой серьёзной причины, почему бы ей, находясь в оставленном всеми дворце, в столь опасные времена, когда законы не действуют, не показать нам дорогу к комнате трофеев, кроме той, что ей просто неизвестно её местонахождение. Что бы ей могло грозить в случае согласия? Ничего. А вот отказ, увиливание с её стороны было бы нецелесообразными, возможно, даже болезненными. Думаю, если бы она могла, то уже давно привела бы нас к искомой комнате.

— В общем, хотим мы того или нет, — подытожил Пертинакс, — нам придётся принять тот факт, что местонахождение комнаты трофеев не было общеизвестным. Фактически, это могло быть тайное помещение, как это имело место в случае с комнатой кюров.

— Похоже, Ты прав, — буркнул Таджима и, засунув хлыст за пояс, повернулся к Леди Камеко: — Вставай. Головы не поднимать.

— Да, благородный, — отозвалась она.

— Намотай поводок вокруг её шеи, — сказал я Таджиме, а когда он это сделал, обратился уже к пленнице: — Леди Камеко, мы уже получили от тебя всё, что можно было получить. Ты не рабыня, Ты — свободная женщина, а свободные женщины не стоят так дорого, как рабыни. Ты можешь идти.

— Идти? — удивилась она.

— Да, — подтвердил я.

— К…, куда? — заикаясь, выдавила Леди Камеко.

— Куда пожелаешь, — пожал я плечами. — Ты — свободная женщина.

— Я не понимаю, — растерялась она.

— Беги, — сказал я.

— Куда? — снова спросила женщина. — Как? Я наполовину голая и совершенно беспомощная, потому что мои руки связаны. Я сразу окажусь во власти любого, будь то крестьянин, солдат или хищник. А если я разминусь с ними, то меня ждёт голодная смерть.