Джон Норман - Мятежники Гора [ЛП]

— Тал, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — поздоровался Таджима.

— Я надеялся, что Ты придёшь проводить меня, — улыбнулся я. — Как дела в кавалерии?

— Все птицы здоровы, облёты совершаются регулярно, оружие наточено, — с улыбкой доложил Таджима.

— Оба дома со страхом смотрят в вашу сторону, — сказал я.

Наша предыдущая встреча с Таджимой состоялась в его штабной палатке в лагере тарновой кавалерии, расположенном к северу от крепости Лорда Темму. Он сдвинул в сторону листы со списками оборудования и картами, и дважды резко хлопнул в ладоши.

В палатку тут же вбежала Незуми и поспешила встать на колени, опустив голову вниз и ожидая инструкций.

— Встань, девка, — бросил мой друг, — и два раза медленно повернись перед нами.

— Неплохо, — похвалил я.

Грубая туника полевой рабыни осталась в прошлом, теперь девушка носила короткую, желтую, шёлковую тунику рабыни для удовольствий. Потребуется немало времени, чтобы её волосы отросли до приемлемой длины, но, по крайней мере, они теперь были аккуратно пострижены и красиво уложены. Её тело, казалось, светилось чистотой, в конце концов, рабыни — не свободные женщины. Они должны содержать себя в чистоте, быть опрятными и ухоженными, такими, чтобы мужчины сочли их привлекательными для себя. Возможно, это — одна из причин, по которой свободные женщины их до такой степени ненавидят. Рабыни, будучи собственностью, существуют для своих владельцев и должны нравиться им.

Незуми носила лёгкий, плоский, плотно облегающий ошейник, запертый на замок, прятавшийся позади её шеи.

Трудно было не признать, что из Незуми получилась прекрасная рабыня.

Мужчины любят похвастаться своими рабынями, как они могли бы похвастаться любой другой собственностью.

Таджима указал на землю, и девушка немедленно встала на колени и опустила голову.

На некоторое время мы перестали обращать на неё внимание.

Мне вспомнилась её небрежность, с какой она бросила с внешнего парапета то перевитое лентами послание.

Я бы сказал, что существует много способов попросить об ошейнике, причём некоторые просительницы даже сами этого не понимают.

Как-то раз, я подслушал беседу между ними, которая произошла в одну из ночей в лагере, разбитом нами, вскоре после того, как мы сбежали из той деревни, в которой, мы опасались, и как выяснилось, оправданно, что попали под подозрение.

— Вы спасли мне жизнь, — прошептала Незуми.

— Это — пустяк, — сказал Таджима.

— Тем не менее, — настаивала она.

— Мне нужна была девушка для своего ошейника, — усмехнулся её хозяин.

— Я думаю, что была и другая причина, — заявила девушка.

— Нет, — отрезал Таджима.

— Возможно, Господин не слишком искренен, — прошептала она.

— Мне кажется, Незуми хочет быть избитой, — буркнул мужчина.

— Есть много девушек, — сказала Незуми. — И нет, я не хочу быть избитой.

— И большинство из них намного красивее Незуми, — заявил Таджима.

— Едва ли, — позволила себе не согласиться она.

В этих коротких дебатах я, пожалуй, поддержал бы точку зрения Незуми. Многие из женщин пани очень красивы, но я сомневался, что среди них нашлось бы много тех, которые были бы красивее, чем она, и ещё меньше было тех, о ком можно было бы сказать, что они намного красивее. Я нисколько не сомневался, что Таджима захотел её с первого взгляда, то есть ещё с тех времён, когда она играла роль контрактной женщины в апартаментах Лорда Нисида. Тогда ещё никому в голову прийти не могло, что она шпионила для дома Ямады, не говоря уже о том, что она могла быть одной из его нескольких дочерей. Она часто демонстрировала своё презрение и не упускала случая, чтобы оскорбить его, выставляя слабым воином. Как он, должно быть, мечтал о покупке её контракта! Теперь у неё больше не было статуса, не больше чем у тарска, или у любого другого животного, которое может принадлежать.

Наконец, Таджима снова перевёл взгляд на девушку, опустив голову, стоявшую на коленях в штабной палатке лагеря тарновой кавалерии.

— Посмотри на меня, — приказал он.

Незуми немедленно подняла голову.

— Иди в кухонную палатку, — велел он. — Займись приготовлением еды для нас

— Да, Господин, — отозвалась рабыня, вставая на ноги и торопясь прочь из палатки.

— Незуми, — окликнул её Таджима, когда та была уже одной ногой снаружи.

Девушка обернулась, и в это момент он резко стегнул хлыстом по столешнице. Незуми вздрогнула, словно удар упал на её гладкую, обнаженную кожу.

— Я полагаю, что мы останемся довольны, — с угрозой в голосе предупредил воин.

— Да, Господин! — поспешила заверить его Незуми и исчезла за пологом палатки.

— Приятно владеть женщиной, — сказал он мне.

— Какое удовольствие может сравниться с удовольствием, получаемым от доминирования? — улыбнулся я.

— Женщины удобны, когда на них ошейник, — констатировал Таджима.

— Они принадлежат ему, — заключил я.

— Они благодарны и радостны, когда носят ошейник, — сказал он, — когда ими владеют и над ними доминируют.

— Их чувства не имеют значения, — пожал я плечами, — они — рабыни.

— Верно, — поддержал меня Таджима.

— А где Незуми? — полюбопытствовал я, стоя на причале, посреди суматохи, снующих туда-сюда мужчин, пани и варваров.

— Я приковал её за шею к столбу и оставил в лагере, — ответил он.

— Ты знаешь, что она тебя любит? — спросил я.

— Чего стоит уязвимая, беспомощная любовь рабыни? — пожал он плечами.

— Это самая глубокая, самая глубинная любовь, которую женщина может испытать к мужчине, — сказал я.

— Они ничего не могут с собой поделать, — усмехнулся Таджима. — Они нуждаются во владельцах. Они рождены для владельцев.

— Я знаю мир, в котором многие за всю жизнь не встречают своих владельцев, — сказал я.

— Я помню такой мир, — кивнул мой друг.

— Я думаю, Ты тоже любишь Незуми, — предположил я.

— Не шутите, — насупился Таджима. — Она — рабыня.

— Тем не менее, ради неё Ты, не задумываясь, рискнёшь жизнью, — сказал я.

— Очень может быть, — не стал отрицать Таджима. — Она — моё имущество.

— Желаю тебе всего хорошего, — попрощался я, кланяясь.

— И я вам, — улыбнулся воин, возвращая поклон.

Он развернулся и ушёл. Уже через мгновение я потерял его из виду. Он растворился в толпе снующих туда-сюда людей, среди которых попадались даже рабыни.

Что интересно, мне так и не представилась возможность передать Айко моему знаменосцу Ичиро. Возможно, есть смысл напомнить, что Харуки пробрался к укрытию Ичиро, где в тот момент находилась и Айко, и что потом они все вместе вернулись на тарне на территорию дворца. Затем Ичиро дождавшись темноты, вылетел за мной в лагерь дома Темму, куда я направился к Лордам Нисиде и Окимото, в надежде, что, во-первых, смогу остановить продвижение их сил, и, во-вторых, так или иначе сумею вступить в контакт с кавалерией. Моей конечной целью, как нетрудно догадаться, при известных обстоятельствах, было привести ситуацию между соперничающими домами Темму и Ямады к тому состоянию, при котором ни один из них не мог победить или хотя бы обоснованно заявить о своей победе. В этом случае ни Царствующие Жрецы, ни кюры не смогли бы потребовать себе приз, назначенный за выигрыш в мрачном, зловещем пари, приз, которым могли быть существенные доли мира, возможно, даже двух.