Джон Норман - Контрабандисты Гора [ЛП]

Я чувствовала, как по моим щекам бегут слёзы.

— Ты не сможешь стянуть браслет, — сказала мне Релия.

— Она это знает, — заявила Янина. — Это она символически, от расстройства, чтобы делать хоть что-то лишь бы отвлечься.

— Но делая это, она может поранить себя, — напомнила Релия.

— Она — варварка, — усмехнулась одна из других девушек.

— Да спите же вы уже, наконец, — простонала та рабыня, которая ранее отвернулась от нас.

— Изо дня в день, — глотая слёзы, проговорила я, — носи воду, туда-сюда, бегай с поручениями, готовь, накрывай, подавая, убирай, стирай, гладь, шей!

— А чего Ты ожидала? — удивлённо поинтересовалась одна из рабынь.

— Она же варварка, — презрительно бросила другая.

— Но очень аппетитная варварка, — сказала третья.

— Они все аппетитны, — усмехнулась четвёртая, — а противном случае их бы не стали переправлять сюда.

— Некоторые красивы, — признала первая.

— Не настолько красивы как мы, — заявила вторая.

— Это верно, — поддержала её четвёртая.

— Ты же не в доме богатого мужчины, в саду удовольствия или во дворце Убара, — напомнила мне Релия, — где было нечем заняться, кроме как развлекаться пением и игрой на калике.

— Правильнее было бы сказать, — хмыкнула третья, — нечем заняться, пока не пришло время украсить рабское кольцо твоего хозяина.

— Я не умею петь и играть на калике, — проворчала я.

— Она даже танцевать не умеет, — засмеялась вторая рабыня.

— Все рабыни умеют танцевать, — заявила первая.

— Как это? — удивилась третья.

— Потому, что они — женщины, — объяснила вторая.

— Просто некоторые делают это лучше, чем другие, — добавила первая.

— Верно, — согласилась четвёртая.

— Будь она умнее, — сказала вторая, — то была бы образованной и более интересной, как имущество.

— Я и так образованна, — заявила я.

— Сколько длится беременность у кайилы? — тут же спросила первая.

— Не знаю, — ответила я.

— Когда расцветают талендеры? — задала вопрос вторая.

— Не знаю, — вынуждена была признать я.

— Сколько яиц откладывает чайка Воска?

— Не знаю, — повторила я.

— Даже дети знают такие вещи, — рассмеялась одна из рабынь.

— Разумеется, она может похвастать познаниями в более серьезных предметах, — усмехнулась вторая, — например, поведать нам что-нибудь относительно девяти рангов классической поэзии, ценностей Турианского гекзаметра, объяснить можно ли позволять прозу в песенной драме, поспорить об историчности Хесиуса, рассказать о реформе календаря, преподать геометрию, историю цехара, политику Саларианской конфедерации, природу лун, регулирующие расходы законы Ти, историю Ара.

— Некоторые мужчины получают удовольствие от бесед с рабыней, — заметила первая, — пока не придёт время напомнить ей, что это на её шее надет ошейник, и что ей пора отправляться на меха, где ей самое место.

— Я образованна в моём мире, — объяснила я, — а не в вашем!

— Теперь это твой мир, — напомнила мне она.

— И в нём Ты — необразованная варварка, — заявила третья.

— Она неграмотная и глупая, — буркнула та рабыня, которой мы мешали спать.

— Вовсе я не глупая! — возмутилась я.

— Тогда невежественная, — отмахнулась третья.

— Точно, невежественная и неграмотная, — поддержала её вторая.

— Зато она привлекательная, — заступилась за меня Янина.

— Она могла бы быть ещё привлекательнее, лёжа связанной у ног мужчины, — усмехнулась четвёртая.

— Самое место для земной шлюхи, — прыснула вторая.

— А для чего ещё могут годиться эти тарскоматки, — хмыкнула первая.

Я сердито дёрнула лодыжку, снова попытавшись вытащить её их браслету. Единственное чего я добилась, это скрежет цепи и издевательский смех двух из окружавших меня девушек.

— Это на тебе, маленькая вуло, — поддразнила меня одна из смеявшихся.

— Зачем Ты меня унижаешь! — крикнула я.

— Как можно унизить рабыню? — осведомилась она.

— Я не рабыня! — воскликнула я.

— Мы здесь все рабыни, — напомнила мне девушка.

— Но не я! — заявила я.

— Может, Ты думаешь, что мы, посмотрев на женщину, не в силах опознать в ней рабыню? — спросила моя оппонентка. — Тогда посмотри на свою фигуру, прислушайся к своим желаниям и потребностям, подумай, чего тебе хочется больше всего.

— Ошейника, — прыснула её товарка.

— Нет! — крикнула я.

— Это же очевидно, — сказала другая девушка, — достаточно просто бросить взгляд на тебя. Ты — прирождённая рабыня. Ты — рабыня по своей природе, переполненный потребностями живой товар, который без господина будет несчастным и неудовлетворённым.

— Нет! — замотала я головой. — Нет! Нет! Нет!

Я снова натянула цепь. Как я боялась, что то, что они говорили, было правдой! Как я боялась, что могла быть рабыней! Конечно, тот факт, что я рабыня, причём рабыня законная, я поняла и приняла ещё на Земле. Но это было раньше, раньше!

— Ты сильно изменилась за последние дни, — сказала Релия.

— Что произошло? — пристала ко мне Янина.

— Ничего, — сердито буркнула.

— Ничего, скоро Ты почувствуешь себя лучше, — успокоила меня Янина.

— Это не похоже на тебя, — заметила одна из девушек. — Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что Ты была продана из дома любимого господина.

— Не мучь себя, Лаура, — сказала Релия. — Тебе просто нужен подходящий владелец и прикосновение его плети.

— Я собираюсь убежать, — неожиданно для самой себя призналась я.

В это самое мгновение раздался оглушительный удар грома, и некоторые из нас, и я в том числе, вскрикнули. Я была напугана, полагаю, как и все остальные.

Правда я, в отличие от несколько других, восприняла могучий удар, казалось, встряхнувший брёвна длинной конуры, как не больше, чем естественное явление, простое, хотя и внушительное, пугающее, резкое и неожиданно мощное проявление жестокой внезапно разгулявшейся непогоды. Однако некоторые из девушек, особенно те из них, которые в своём образовании не прошли дальше знаний первого круга, считали молнию, по крайней мере, иногда, огненной стрелой разгневанных Царствующих Жрецов, а следовавший за ней раскат грома, объявлением для всех факта их ужасного недовольства. Спустя мгновение мы услышали перестук капель дождя, ударивших по низкой крыше конуры, сначала редко, а затем слившись в сплошной шум.

— Куда? — спросила одна из девушек.

— Не знаю, — вздохнула я, — куда угодно.

— И когда же Ты собираешься убежать? — поинтересовалась она.

— Рано или поздно, — ответила я, — как только мне поручат какое-нибудь дело вдали от причала, копать корни, собирать ягоды, набирать хворост, или что-нибудь ещё.

— Не делай этого, — посоветовала мне она.

— Здесь никуда бежать, — сказала другая девушка.