Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

Я снова склонилась над своей работой. Вскоре я поймала себя на мысли, что мурлыкаю какой-то незамысловатый мотивчик. И только позже до меня дошло, что это была мелодия песни рабыни, слышанной мною давно, ещё в доме Теналиона.

— Пожалуйста, — простонала я, отворачивая голову в сторону, и тут же почувствовала его жадные губы сбоку на своей шее прямо над ошейником, а затем на скуле под ухом.

Стояла полуденная жара, и мы на пару анов остановились на отдых.

Это был четвертый день с того момента, как мы вышли вслед за караваном Паузания.

Я был прижата к ободу колеса фургона. По крайней мере, он не привязал меня к нему.

— Нет! — пискнула я, почувствовав, как его рука легла на моё левое бедро. — Пожалуйста, не надо, Господин!

Мне уже случалось видеть и Джейн, и Еву, прикреплёнными к колесу, но в их случаях это было сделано для наказания. Еву поставили к колесу спиной, привязав за широко разведённые запястья и щиколотки к спицам. Она, переданная под опеку господина Лика, посмела заговорить, не спросив разрешения, притом, что постоянного разрешения говорить ей не давали. Возможно, моя подруга решила, что называется, проверить, сколько звеньев цепи было в её распоряжении, что является предприятием крайне неблагоразумным, когда имеешь дело с гореанским мужчиной. Само собой, она выяснила, что, доставшаяся ей цепь оказалась, если можно так выразиться, короче некуда. Впоследствии Ева не отходила от него практически ни на шаг. Порой ему даже приходилось шикать на неё, приказывая ей не надоедать ему своим присутствием.

— Я хочу, чтобы он выкупил меня, — чуть позже шёпотом призналась мне Ева в темноте фургона, когда Джейн уже мирно посапывала во сне. — Я думаю, что я — его рабыня.

Джейн, находившаяся на попечении Астринакса, так же как и Ева, была привязана к спицам за широко разведённые руки и ноги, но в отличие от своей подруги, голой и лицом к колесу. Её били плетью за то, что она повязала на голову узкую, скрученную полоску ткани, чтобы защитить глаза от пота и падающих волос. Такую повязку можно было принять за талмит, обычно являющийся символом первой девки, то есть девушки, отвечающей за других рабынь и, как правило, отчитывающейся непосредственно перед владельцем. Первые девки обычно назначаются, когда в группе или домашнем хозяйстве присутствует много рабынь. Они поддерживают порядок среди других девушек, распределяют работы, улаживают споры и так далее. Многие рабовладельцы, если у них имеются несколько девушек, предпочитают не загружать себя такими мелочами. Для него вполне достаточно, проинструктировать, обычно поутру, первую девку, стоящую перед ним на коленях, а уже она, в соответствии с её собственными понятиями и склонностями, предпочтениями и пожеланиями следит за исполнением полученных указаний. Есть дома, в которых численность кейджер может достигать сотни и более, и в таких случаях первая девка может быть не одна, а несколько, отвечающие каждая за свою группу рабынь, и эти старшие рабыни, в свою очередь, подчиняются, так сказать, первой девке первых девок, которая уже отчитывается перед рабовладельцем или его представителем. В описанном случае первые девки низких рангов носят талмит одного цвета, а их начальница, кейджера-сана, та с которой имеет дело хозяин или его представитель, носит повязку другого цвета. Цвета эти зависят от традиций городов, прихотей рабовладельцев и так далее. Как бы то ни было, Джейн первой девушкой не являлась, да среди нас троих таковой вообще не было, безо всякого разрешения присвоила себе право носить талмит, обычно понимаемый как символ власти. Я не сомневалась, что это было без всякой задней мысли, более того, я уверена, что и Астринакс не видел в её поступке злого умысла, тем не менее, проступок был, и его сочли поставившим под сомнение престиж талмита. Конечно, Джейн, а также нам с Евой, к нашему страданию вынужденным присутствовать при наказании, хорошо внушали значимость талмита. Такие как мы, живут в ужасе перед этим. Та, кто носит талмит, для других рабынь всё равно что госпожа, и они обращаются к ней как к госпоже. Кейджеры зачастую живут в страхе перед своей первой девкой, говорят с нею почтительно, встают перед нею на колени, проявляют прочие знаки уважения. Как это часто бывает в случаях со свободными женщинами, нам остаётся только надеяться на защиту мужчин, принявших во внимание нашу красоту и пол. Мне показалось, что у Джейн, как и у Евы, появилось лучшее понимание этого. Нет ничего сложного в том, чтобы повязать лоскут ткани на шее и использовать его, чтобы вытирать пот со лба, и кажется мужчины, по каким-то своим причинам, находят распущенные, влажные от пота волосы, упавшие на лицо кейджеры, крайне привлекательным зрелищем. Разве они не прекрасны, даже такие, вспотевшие от полуденной жары и работы?

— Пожалуйста, остановитесь, Господин, — простонала я, пытаясь отстраниться от Трачина, когда услышала треск разрываемой ткани. — Пожалуйста, не раздевайте меня, Господин, не здесь, не под фургоном.

— А где же ещё? — удивился мужчина.

— Пожалуйста, остановитесь, Господин!

— Я заплачу за твоё использование, — пробормотал он, и его слова перешли в поцелуй, на этот раз доставшийся моему обнажённому плечу.

— Ох! — перехватило у меня дыхание.

— Ага! — торжествующе выдохнул насильник.

— Пожалуйста, не надо, Господин! — взмолилась я.

— Ты же сама хочешь этого, шлюха, — констатировал он.

— Пожалуйста, отпустите меня, Господин, — простонала я.

— Ты что, хочешь посопротивляться? — уточнил мужчина.

— Я не могу, — всхлипнула я. — Я — рабыня.

— Может, Ты сомневаешься, что я смогу заставить тебя начать подмахивать от моих прикосновений? — проворчал Трачин.

— Нет, нет, — поспешила заверить его я.

Я уже хорошо знала, что любой мужчина мог сделать это со мною. Я была кейджерой. Насколько же беззащитны мы в наших ошейниках!

— Я вам не принадлежу! — сделала я ещё одну попытку.

— И кто же оспорит моё право использовать тебя? — усмехнулся он. — Может, женщина, или кузнец?

— Честь, честь! — напомнила я.

— Честь, — хмыкнул Трачин, — это для дураков.

Я чувствовала себя несчастной в его сильных руках. И я была кейджерой!

— Аллисон, — к своему облегчению услышала я знакомый голос. — Ты порвала тунику.

Я вырвалась из лап Трачина и скользнула в сторону, придерживая, насколько это было возможно, разорванную на груди тунику.

Взбешённый Трачин обернулся и оказался лицом к лицу с Десмондом из Харфакса.

— Проваливая отсюда, — прорычал Трачин, — кузнец.

У Десмонда из Харфакса оружия при себе не было, а вот у Трачина, заявлявшего, что он из Турии, имелся меч, висевший на левом бедре.