Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

— Охотники, — прокомментировал Десмонд.

Он был совсем рядом со мной. И я сама хотела быть рядом с ним.

Следом за первым по склону спустились ещё четыре всадника, лихо управлявших своими ящерами.

Один из тарсков, могучий секач, прервал свой бег, фыркнул, повернулся к охотникам и угрожающе опустил голову вниз. Зверя тут же окружили, и в его спину вонзилась пика. Я видела, как кровь брызнула из его горба и побежала по запылённой шкуре. Подранок с визгом ярости бросился на ближайшего к нему охотника. Тарларион, челюсти которого не были связаны, в последний момент успел отскочить в сторону, так что клыки тарска промелькнули в каких-то дюймах от его голени. Зато всадник вылетел из седла и покатился по земле. Промахнувшийся тарск развернулся с явным намерением атаковать снова, но тарларион, очевидно обученный, своим телом прикрыл спешенного всадника. Ящер опустил голову почти до земли, и из его распахнутых челюстей вылетело зловещее шипение. Раненому животному не дали шанса повторить атаку. Он так и не добрался ни до тарлариона, ни до всадника. В его тело вонзились ещё три пики, буквально пригвоздив его к месту. Пришедший в себя после падения всадник бросился к зверю, запрыгнул на него сзади и, вцепившись в длинную гриву его горба, воткнул кинжал ему в бок. Пики имели гладкие наконечники, так что охотникам не составило труда выдернуть их из тела умирающего животного. Спешенный всадник, не теряя времени, запрыгнул в седло и, сделав вместе со своими товарищами круг вокруг фургона, поднимая пыль, поскакали вслед за первым охотником и бегущими тарсками. Смертельно раненый зверь ещё некоторое время, истекая кровью, дёргался на земле. Кровь толчками вытекала изо рта, по-видимому, сердце ещё билось. Кривые клыки стали красными. Скоро агония кончилась, и тело неподвижно вытянулось около фургона.

— Тарски, как правило, не собираются в группы и не бегают подобным образом, — покачал головой Десмонд.

— Господин? — не поняла я, к чему он клонит.

— Их гнали, — пояснил он. — Наши друзья, охотники, намекают, чтобы нам лучше прекратить наше путешествие.

— Я надеюсь, что с нами всё будет хорошо, — пробормотала я.

— Будем надеяться на это, — проворчал мужчина.

— Даже с Трачином и Акезином? — уточнила я.

— Конечно, — кивнул Десмонд. — Они нам ещё могут пригодиться.

— Мне страшно, — призналась я.

— В этот раз нас спасли фургоны, — сказал он, — но в другой раз кому-то может не повезти, если они окажутся вдали от повозок.

— Спасибо за то, что спасли меня от Трачина, — поблагодарила я.

— Мне кажется, я говорил тебе быть с ним поласковее, — проворчал Десмонд.

Мне оставалось только промолчать.

— Некоторые мужчины, — продолжил он, — перестают следить за языком, когда держат рабыню в своих руках.

— Я ненавижу вас, — отпрянула от него я.

— Но при этом Ты хотела, чтобы тебя спасли, не так ли? — уточнил мужчина.

— Конечно! — ответила я.

— Отпусти свою тунику, точнее то, что от неё осталось, шлюха, — приказал он.

— Да, Господин.

— Я видел тебя в его руках, — сказал Десмонд. — Я видел, что Ты была готова. Я слышал твой тихий, просительный крик. Ещё пара инов усилий с его стороны, и Ты растаяла бы перед ним, скуля и умоляя, как шлюха из пага-таверны.

— А я ничего не могу с этим поделать, Господин, — развела я руками. — Может Вы не заметили, что на мне рабский ошейник?

— Остерегайся, — предупредил он.

— И это всё ещё тот же самый ошейник, — напомнила я.

— Ошейник не делает рабыню рабыней, — пожал он плечами. — Он просто идентифицирует её таковой.

— Да, Господин, — не стала спорить я, и после недолгого молчания окликнула его: — Господин.

— Что? — сказал он.

— Я не могу не отметить, — сказала я, — что, фактически, Вы вмешались в происходящее. Что, фактически, Вы встали между ним мною.

— Верно, — не стал отрицать Десмонд.

— Возможно, — предположила я, — Господин не желает видеть меня в руках Трачина.

— Я подумал, что было бы забавно посмотреть на разочарованного Трачина, — проворчал он.

— Возможно, есть и другая причина, — не отставала я.

— И что же это может быть за причина? — поинтересовался он.

— Возможно, Господин может сам догадаться.

— Ну и?

— Помниться, Вы спрашивали Господина Трачина, стою ли я того, чтобы держать меня в руках, и, если мне не изменяет память, Вы сказали, что всегда думали, что стою.

— Конечно, — признал Господин Десмонд. — Если бы это было не так, на тебя никогда бы не надели ошейник.

— Я думаю, что Господин находит меня интересной, как рабыню, — заявила я.

— Да, нахожу, — не стал отрицать он, — хотя это не мешает мне считать тебя совершенно никчёмной и ничего не стоящей.

— Я здесь, — сказала я, — на расстоянии вытянутой руки, одетая как рабыня, если это можно назвать одеждой. Неужели господину не хочется взять меня в свои руки?

— Возможно.

— Я не могу сопротивляться, — прошептала я, медленно придвигаясь ещё ближе к нему. — Ведь я — рабыня.

Но мужчина грубо оттолкнул меня назад, прочь от себя.

— Господин! — опешила я.

— Ты мне не принадлежишь, — объяснил он.

— Какое это имеет значение? — спросила я.

— Ты действительно никчёмна, — презрительно бросил Десмонд, — только Ты не просто никчёмна, как никчёмной является любая рабыня, бестолковая принадлежащая девка, кусок рабского мяса в ошейнике, простое домашнее животное, твоя никчёмность выходит далеко на рамки этого.

— Я не понимаю, — пролепетала я, ошарашенная его напором.

— Астринакс был прав, говоря о тебе, — усмехнулся Десмонд, — он раскусил тебя ещё в Аре.

— Господин?

— Честь, — сказал он.

— Разве честь не для дураков? — спросила я.

— Среди мужчин хватает таких дураков, — пожал он плечами.

— Возможно Господин один из них! — прошептала я.

— Я очень на это надеюсь, — заявил Десмонд.

— Но в Аре Вы меня поцеловали, — напомнила я. — Более того, Вы даже заставили меня ответить на ваш поцелуй, ответить как рабыня!

— Причём Ты тогда не только мне не принадлежала, но даже не была на моём попечении, — усмехнулся мужчина.

— А я хочу принадлежать вам! — воскликнула я. — Что Вы делаете?

— Собираюсь заковать тебя, — буркнул он. — Думаю, охотники вернутся, чтобы устроить вечеринку с жареным тарском. Позже Ты вместе с другими девками понадобишься, чтобы готовить и прислуживать за ужином.

— Неужели Вы не можете понять, Господин? — всхлипнула я. — Я, правда, хочу принадлежать вам. Я хотела это с самого начала, даже с того самого момента, как увидела вас на Суловом Рынке! Я хочу быть у ваших ног. Я хочу быть вашей, беспомощно вашей, быть такой, какой Вы захотите меня видеть. Я хочу носить ваш ошейник, чувствовать удар вашей плети, если вам доставит удовольствие бить меня ею! Избейте меня, если Вы желаете, но я хочу быть вашей! Я прошу вас купить меня!