Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

В течение дня мы, кейджеры, работали, а на ночь нас запирали в клетках. На наших бёдрах больше никто не мог оставить отметку. Даже я чувствовала себя не в своей тарелке, хотя мои рабские огни ещё не начали бушевать, как это было у нескольких из моих сестёр по цепи. Однако на основе моих собственных ощущений, я могла начать подозревать то, что сделали с ними мужчины. Некоторые по ночам начинали стонать и царапать пол в своих клетках. В доме Теналиона я узнала, что в течение четырёх или пяти дней перед продажей рабыне, как правило, отказывали в сексе, чтобы она предстала перед покупателями в наиболее переполненном потребностями состоянии. Я слышала, что некоторые продаваемые кейджеры корчились прямо на сцене торгов, умоляя их купить. Других приходилось приковывать цепью к кольцу, чтобы они не спрыгнули со сцены во время аукциона, чтобы броситься на живот перед тем или иным товарищем и, прижимаясь губами к его сандалиям или ботинкам, предлагать себя в качестве покупки. Иная девушка могла бы симулировать гордость, отчуждённость или фригидность, но аукционист, позволив ей какое-то время поддерживать этот обман, берёт её в свои руки, и вскоре после этого она, поначалу, может быть, даже протестуя, в конечном итоге начинает корчиться и вскрикивать, показывая, и себе, и покупателям, себя той, кто она есть на самом деле, то есть женщиной. А потом, лёжа в ногах аукциониста, она слушает предложения цены на себя. Теперь она понимает, что она не та женщина, которой она сама себя считала до сего момента. Теперь она понимает, что она — принадлежит к тому виду женщин, чьё место у рабского кольца.

Мужчины, конечно, негодовали из-за такого ограничения. В меня не было никаких сомнений, что со временем многие из них будут напряжены настолько, что станут попросту опасными. Гореанские мужчины склонны быть сильными, энергичными, честолюбивыми, нетерпеливыми, агрессивными и сексуально озабоченными. Часто единственным, что стояло между гореанской свободной женщиной и цепью, была честь и ничего больше. Конечно, потребности таких мужчин, зачастую игнорируемые, и возможно даже не понимаемые гореанскими свободными женщинами, по крайней мере, в том, что касается их интенсивности, легко успокаивались присутствием в их среде кейджер, доступных на рынках, рабских домах, тавернах и тому подобных заведениях. Мужчина, сексуальные потребности которого полностью удовлетворены, склонен быть довольным, а тот, кто доволен, обычно счастлив, а у того, кто счастлив, обычно не возникает потребности разрушить общество, в котором он живёт, причинять другим боль или охотиться на своих товарищей. Лично я не сомневаюсь, что присутствие кейджер в гореанском обществе во многом объясняется не только его естественностью, поскольку мужчины желают рабынь, а рабыни жаждут хозяев, но также и его общей гармонией, безопасностью и стабильностью.

Также, у меня немного сомнений, что кейджеры, наряду с живописными зданиями и высокими мостами, просторными парками и широкими бульварами, придают Гору особый шарм. Полюбуйтесь на неё, прекрасную, полураздетую и изящную, несущую покупки из магазина, спешащую в дом её владельца! Она сияет. Она принадлежит. Надо ли удивляться тому, что многие города, гордятся не только силой своих тягловых тарларионов и выносливостью верховых, стремительностью кайил, упорством и мастерством охотничьих слинов, но считают поводом для гордости красоту своих рабынь. Когда в городе находятся иностранные послы, рабовладельцев особенно поощряют выставлять напоказ своих рабынь. А когда прибывает посольство из вражеского города, банкеты, даваемые по этому поводу, почти всегда обслуживаются обнажёнными рабынями. Например, если представители Трева посетят Ар, на банкете организованном ими, блюда почти наверняка будут подавать раздетые женщины, когда-то бывшие гражданками Ара, теперь носящими ошейники мужчина Трева. Такая любезность, само собой, будет возвращена, если послы из Ара решат посетить Трев, где свободных мужчин Трева будут обслуживать бывшие свободные женщины их же города, а ныне рабыни граждан Ара. Это не столь уж оскорбительно, как об этом можно было бы подумать, поскольку гореанские мужчины в массе своей считают, что женщины — это женщины, а рабыни — это рабыни. Какое это имеет значение, в каком городе женщина носит свой ошейник? Она — рабыня, и этим всё сказано.

Меня, как представительницу иного мира, сильно отличающегося от вашего, более серого и мрачного, более густонаселённого и загрязнённого мира, мира толпы и гомогенизированного человечества, мира, в котором превосходство, если о нём подозреваешь, следует скрывать, мира хитрости и жадности, зависти и двуличности, ненависти и фанатизма, мира чуждого чести, мира без Домашних Камней, очень впечатлило то, что гореане гордятся личностью и достижениями. Здесь ценят человеческие достоинства, при условии, что они честно заработаны и ими правильно распоряжаются. Гореане опасаются Царствующих Жрецов, но в целом оставляют их их устройствам в Сардаре. Пусть боги живут своей жизнью, а люди своей.

Я была уверена, что кюры не понимали возможных последствий, которые мог вызвать отказ гореанским мужчинам в доступе к кейджерам, мужчин, приученных почти от самой церемонии принятия гражданства, когда им позволяют подержать и поцеловать Домашний Камень, к наличию таких удобств, недорогих и доступных.

Однажды, поздно ночью, четверо мужчин, подсвечивая себе путь фонарём, ворвались в помещение рабынь. Они трясли клетки, пытались взломать замки, растягивали прутья, но, не имея инструментов, так и не смогли добраться до их содержимого. Некоторые из девушек тянули руки сквозь прутья или прижимали лица к решёткам, покрывали поцелуями руки мужчин, растягивающих прутья, но даже сила их поцелуев не помогла тем справиться с неподатливой сталью. Я же, когда мужчины просунули руки внутрь моей клетки, отпрянула к дальней стене и сжалась в комок, стараясь сделаться как можно меньше. У меня даже синяки остались на лодыжке и запястье, в тех местах, где их схватили, и ссадина на левой щеке, когда меня за волосы подтянули и прижали к решётке. Но потом в помещение ворвались кюры, и мужчины сбежали. Правда, двоих всё же схватили и подвергли наказанию кнутом, ужасной змеёй. К счастью, никто не умер.

— Кейджеры, — позвала Нора, — подойдите ко мне.

Мы поспешили подбежать к ней и встали на колени. Она только что вернулась в помещение рабынь.

— Дела снаружи идут всё хуже, — начала девушка. — Боюсь, что теперь мы в безопасности, если здесь вообще можно говорить о какой-то безопасности, только пока заперты в наших клетках. Между людьми и зверями возникла серьёзная напряжённость. Никого пока не убили, но это только потому, что у мужчин нет оружия. Они в открытую оскорбляют кюров. К счастью, звери в большинстве случаев, если что и понимают, то это раздражение людей и их недовольство. Иначе много голов уже было бы оторвано от плеч. Тем не менее, некоторые из мужчин уже поплатились сломанными руками и ногами, а кого-то толкнули так, что он разбился об стену. Люди ропщут. Боюсь, что животные не понимают, что происходит на самом деле. Им невдомёк, что мужчины оголодали, но речь идёт не о еде, а о рабынях. Они морят мужчин сексуальным голодом, да и рабынь тоже. Это наказание исходит от высокопоставленных кюров, носящих золотые цепи. Кстати, ограничения и запреты затрагивают и самих зверей. Всё началось кюра золотой цепи Луция, а теперь ещё и сбежал узник, которого должны были казнить, и вне Пещеры нашли тела двух убитых кюров. Естественно, возникло подозрение, что имел место сговор. Был ли побег организован? Остались ли в Пещере предатели? Кажется, что страдать должны все. Эла! Большую часть того, о чём я говорила, вы и так знаете. Но теперь я расскажу вам ещё более ужасные новости.